Эдуард Кондратов - Тревожные ночи Самары

• Название: Тревожные ночи Самары
• Автор: Эдуард Кондратов
• Издательство: Куйбышевское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1980

Книга посвящается героическим чекистам, которые сразу же после создания ВЧК встали на защиту завоеваний социализма от посягательств внешней и внутренней контрреволюции. В основе повести — деятельность Самарской губернской ЧК в первые годы Советской власти.

Повесть рассчитана на широкий круг читателей.

---

— И подписи, — заключил секретарь. — Прошу!

Узколицый, шевелюристый Ратнер подошел, пожал руку секретарю и положил картон перед собой.

— Ишь! — с уважением вздохнул у него под ухом Белов, заглядывая в аттестат.

— Очень приятно, конечно, но будем думать о сегодняшнем моменте, — чуть громче сказал секретарь, покрывая шумок. — Что творится на нашей Самаро-Златоустовской? На желдороге, товарищи, царят взяточничество, разгильдяйство и всяческое потворство мешочникам. Мы понимаем, что люди едут в поисках хоть какой-нибудь еды, но если мы ослабим контроль, мы задохнемся. Транспортные перевозки — тоже главное, как видите. А пожары, по дюжине на день? А ограбления складов — третье за неделю? При нынешней нехватке продовольствия так прохлопать — это же преступление против революции! Губподотдел милиции плохо следит за городом, а вы, товарищ Сухарев, неумело ищете!

— Как это так — плохо? — возмущенно пробурчал начальник уголовного розыска Сухарев. — Рыжих-то вчера поймал… Которые губэвак обчистили.

— А продовольствие не нашли. Сгинуло. Не так? То-то же! Больше самокритики, товарищи!

Секретарь звякнул графином, налил в стакан воды, отпил.

— Теперь об осложнениях с развитием НЭПа. То, о чем доложил товарищ Вирн, очень серьезно! Не могу не согласиться с вами, товарищи чекисты: тут не просто уголовщина. Действия этих бандитов носят ярко выраженный политический характер. Здесь и компрометация органов Советской власти, и дискредитация новой экономической политики, и, наконец, что немаловажно, террор, запугивание нэпманов. А мы с вами кровно заинтересованы, чтобы они развертывали производство и торговлю и тем самым помогали нам восстановить экономику.

Секретарь вдруг улыбнулся, весело посмотрел на сидящих, но сразу же посерьезнел и продолжал:

— У нас, в губкоме партии, есть сигналы и о других провокациях. Цель у них одна — подорвать авторитет Советской власти. Думается, что появление фальшивых документов сразу в нескольких наших учреждениях, покушение на ответработников, провокационные записки на митингах и, наконец, попытки разложить дисциплину в воинских частях — все это звенья одной и той же цепи. Стало быть, есть основания предположить, что в Самаре существует контрреволюционный центр, с которым, безусловно, связан и этот…

— Гаюсов, — подсказал Вирн.

— Да, Гаюсов. Может, от него и потянется… Вот почему губком партии придает особое значение поимке его банды. Кстати, товарищ Белов, вы уверены, что налет они устроят сегодня?

Иван Степанович встал.

— Не уверен, — сказал он просто. — Но очень могут и сегодня, вроде клиент для них солидный. Мы сначала хотели вместо купчишки своего человека подослать, чтобы в финотделе разыграл как по нотам. А потом думаем: нет, не стоит, могут адресок проверить. Нужен настоящий. Вряд ли они будут откладывать налет, тем более, он и деньги за патент не уплатил, домой унес. По другим четырем адресам тоже засады выставить. Ну, к тем, что на этой неделе оформились.

— Нам нужна помощь, — вставил Вирн. — Военокруга и милиции. Хорошо бы человек по десять. Если с засадами не выйдет, придется взять только Гаюсова и его помощницу, хотя хотелось бы сразу всех. План операции готов, нужны люди.

Секретарь губкома повернулся к Ратнеру:

— Поможете товарищам? А вы, милиция? Вот и замечательно. Будем надеяться на успех, не дурнее же мы их?

Воскресенье

1

Глухая летняя ночь шла к концу. Небо было без туч, но беззвездно: мелкая пыль, подбиваемая ветрами, засорила воздух, сделав его непрозрачным, и даже луна еле пробивалась сквозь мглу. Только света от нее было немного. И все же ощущалось, что вот-вот забрезжит — тьма не была уже густой.

В такой-то неурочный час в деревянном квартале близ Молоканских садов взвизгнула калитка и из палисадника вышел человек в темной одежде. Бросил недовольный взгляд на луну, надвинул картуз на глаза и шибко пошел по правой стороне улицы, держась вблизи домов. Лицо его разглядеть было невозможно, но люди, ждавшие его в засаде, знали; это Гаюсов. Только он один входил сегодня в этот опрятный домишко на Невской. Он да хозяйка, его тетка. И хотя сейчас лишь изредка мелькала в просветах меж домами то ли человеческая фигура, то ли какая тень, с Гаюсова не спускали глаз. Прижимаясь то к забору, то к столбу, то к выступу крыльца, след в след за Гаюсовым крался человек. А чуть дальше, стараясь не выпускать своего лидера из виду, шли еще двое.

Иногда Гаюсов останавливался, прилипал к стене и некоторое время стоял неподвижно. И тогда сразу же замирали идущие за ним. Совсем тихо и пусто становилось на улице.

Не дойдя квартала до лабазов Воскресенского базара, Гаюсов торопливо, почти не таясь пересек улицу и скрылся в подъезде деревянного строения о двух этажах с мезонином.

…Через несколько минут у ворот послышались приглушенные команды Белова:

— Окружить дом! Трое в соседний двор! Себя не обнаруживать!

Тонко скрипнули ворота, послышались торопливо удаляющиеся шаги.

Все так же тиха и спокойна была старая хибара. Однако в одном из окон желтел свет. Потом он погас. И опять зажегся.

За углом зацокали копыта: со стороны Воскресенского рынка к подъезду подкатила пролетка. На козлах скрючился кучер. Никто не вышел из пролетки. Подъехала. и остановилась, только и всего.

Прошло несколько минут, и из подъезда стали появляться фигуры. Одна, две, три. В бледном свете поблескивали кожаные куртки. Не обменявшись и словом, трое уселись в пролетку. Кучер щелкнул кнутом, лошадь с места взяла крупную рысь, и пролетка растворилась в темноте.

И снова раздался негромкий возглас Ивана Степановича Белова:

— Шабанов с группой — к Ягунину! Охрану не снимать!

…И, как раньше, тихо стало возле двухэтажного самарского скворешника. Слепо смотрела закрытыми ставнями улица, спал, как бродяга, неопрятный, провонявший двор. Пустынно было кругом и безлюдно. Впрочем, нет: за углом покосившегося сарая блеснул на мгновенье винтовочный штык.

…На втором этаже к стеклянным квадратикам веранды припал Гаюсов. Не нравилось ему что-то во дворе. А что? Он пристально смотрел вниз, теряя драгоценное время, и все же смотрел. И увидел блеск штыка. Ему он сказал многое. Гаюсов отпрянул от окна. Вытащил маузер, щелкнул предохранителем и на цыпочках двинулся вверх по деревянной лестнице, ведущей на чердак.

Еще минута — и через чердачное оконце Гаюсов выбрался на крышу. Пополз по ней, добрался до самого края. Крыша упиралась в выступ глухой стены — брандмауэр соседнего здания.

Гаюсов осмотрелся: как будто никто не следил. Подпрыгнув, он повис на руках, нащупал ногами щербинку. Нога скользнула, сорвалась. Он сделал еще попытку — есть упор! Оттолкнувшись, Гаюсов подтянулся на руках и упал грудью на крышу соседнего дома. Громыхая по железной кровле, он перебежал на противоположный скат крыши и по пожарной лестнице стал спускаться во двор.

— Товарищ начальник! — услышал он крик в соседнем дворе того дома, что обложили чекисты. — По крыше кто-то шастает!..

Гаюсов побежал прямиком через двор к небольшому строеньицу из кирпича, невдалеке от арки. Вынул связку отмычек, повозился с замком, Что-то хрустнуло. Он широко распахнул створки дверей и нырнул в каменный сарай. Вскоре послышался звук вращаемой рукоятки, потом тарахтенье автомобильного мотора, и из сарая выполз во двор старый «Бенц» с погашенными фарами. Машина нырнула под арку и, высунув радиатор на улицу, резко набрала скорость. Наперерез автомобилю с криками «стой!» бросились двое.

«Бенц» ринулся прямо на людей, свет фар ударил им в глаза. Один из чекистов отлетел в сторону, сбитый автомашиной. Раздались выстрелы, звякнуло под пулями железо. Из «Бенца» полыхнули огоньки: Гаюсов бил из маузера, и пули рикошетили от мостовой.

Круто вывернув, автомобиль унесся в ночь.

— Товарищ Белов! Удрал! — послышался отчаянный крик.

— Удрал, гад! — со злостью отозвался Белов. — Да не догонит, ничего!.. Они уже там!..

…Они действительно уже были там. Как раз во время этой перестрелки трое в кожаных куртках поднимались на крыльцо красивого одноэтажного особнячка напротив гортеатра. Властно забарабанили в дверь.

Из-за двери послышался сдавленный голос:

— Кто там?

— Откройте! ЧК!

— Сейчас, сейчас, секундочку!

Лязгнули запоры. С силой толкнув дверь, трое ворвались в дом. Прошли по темному коридору, распахнули двухстворчатую дверь в гостиную. Щелкнул выключатель — и трое остолбенели в изумлении: комната была полна народу. На вошедших глядели стволы револьверов и винтовок.

— А ну, складай оружие на пол! — весело скомандовал Ягунин.

…Автомобиль изо всех своих не столь уж многих лошадиных сил мчался к площади Парижской Коммуны. Вывернув с Александровской на Саратовскую и проскочив мимо Пушкинского садика, он резко затормозил напротив дома Башкатина. У крыльца толпились люди с винтовками, из дому же выходили другие — с поднятыми руками, в кожаных куртках. На козлах пролетки вместо кучера сидел широкоплечий красноармеец с трехлинейкой на изготовку. Все это успел Гаюсов рассмотреть при свете фар во время короткой своей остановки. Не в силах сдержать бессильной ярости, он, вместо того чтобы поддать газу и попытаться скрыться, выхватил маузер и стал наугад стрелять в темные фигуры людей. Охнув, схватился за грудь молодой курчавый чекист и ткнулся лицом в мостовую. Метнулись фигуры через полосу света и истошный крик резанул воздух: