Коллектив авторов - Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока

• Название: Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-89647-262-9

В книгу, посвященную 800-летию перенесения мощей св. Андрея Первозванного из Константинополя в Амальфи (2008 г.), вошли статьи богословов, историков, филологов и искусствоведов, посвященные роли апостола в истории христианства, разным аспектам его церковного и народного почитания и его современной общехристианской миссии.

---

II. Личность апостола Андрея в церковной истории и преданиях разных стран

Андреа Милано. Андрей, один из Двенадцати, первозванный в Новом Завете

Введение. О методах современной новозаветной экзегезы

Любое исследование об апостоле Андрее не может не корениться в текстах Нового Завета, но и любое исследование Нового Завета не может успешно продвигаться без более или менее глубокого знания современного состояния науки в этой области.

В эпоху Просвещения возникла и утвердилась критика, которая подвергла Священное Писание христиан исследованию «рациональных» позиций. Достигнутая человеком «зрелость» и кантовский девиз sapere aude (имей мужество знать) отчетливо выражают безграничное дерзновение, побудившее некоторые европейские интеллектуальные «элиты» начать беспощадную борьбу со всяким подлинным или предполагаемым фанатизмом. Так, неоднократно предпринимались попытки исследовать документы прошлого, и в первую очередь религиозные, предвзято предполагая, что основная их часть содержит нелепые верования и что в целом они отличаются инфантильностью. Поэтому их подвергли строгому и неумолимому «суду разума». Это привело к устранению из культуры всего казавшегося сверхъестественным или чудесным, откровением или догматом. Начиная со Спинозы и Реймаруса, мыслители всё чаще и острее ставили под вопрос авторитет Библии и всё более решительно его разрушали, так что оставили за собой груду развалин, но одновременно – это нужно откровенно признать – и большие позитивные результаты.

С появления «Иисуса Просвещения», а затем «либерального Иисуса» складывается и совершенствуется историко-критический метод. В конце XIX и в первые десятилетия XX веков. сформировалось пространство для «эсхатологического», или «апокалиптического Иисуса». После Первой мировой войны поиски «либерального Иисуса» закончились провалом, и на смену им пришли «неоортодоксия» Карла Барта, с одной стороны, и «демифологизация»

Рудольфа Бультмана, с другой[128]. После этого в конце 1960-х годов в исследованиях об Иисусе начался следующий этап, в ходе его непосредственные ученики Бультмана, в отличие от своего учителя, прониклись верой в возможность вырисовать образ «исторического Иисуса» в противовес «Иисусу веры». В последние десятилетия XX в. наступил третий этап, продолжающийся и поныне, когда к Библии пытаются подойти с позиций социологии, т. е. сосредоточиваются на социальном, культурном и религиозном контекстах деяний Иисуса и Его движения, причем особенное внимание уделяется «еврейскому Иисусу». Кроме того, начиная с тех же 60-х годов появилось и продолжает развиваться «феминистское» прочтение Библии, а вместе с ним появляется и проблема «феминистского Иисуса»[129].

Эти краткие заметки являются, естественно, лишь общим описанием великого потока новозаветных исследований, ставшегося в последнее столетие всё более мощным, и сегодня в нем появляются всё новые и новые направления научного поиска. Одним из наиболее значительных направлений являются попытки развить интегрированный анализ – исторический и теологический, социологический и литературный – первых 120 лет христианства (27–150 гг. после Р. Х.). В этом контексте с помощью тщательной методики изучается устное предание в речах и фактах жизни «Иисуса воспоминаний». При этом остается убеждение, что в синоптических Евангелиях «сохраняются общий настрой и техника устной передачи, что они обеспечивают большую устойчивость и непрерывность предания, чем мы представляли себе до сих пор»[130].

Разумеется, литературный жанр Евангелий был и остается оригинальным, ни с чем не сравнимым, несмотря на все возможные аналогии – как с биографическими повествованиями древнего греко-римского мира, так и с повествовательным материалом Ветхого Завета и последующей иудейской литературы. Согласно последним результатам исследований, учитывая содержание, форму и функцию Евангелий, их следует считать – причем каждое по-разному – рассказами о словах и деяниях или, если угодно, о высказываниях и фактах, касающихся Иисуса Назарянина, кульминацией которых стали его смерть и воскресение. Цель этих рассказов – сообщить верующему слушателю спасительный смысл изложенных фактов.

Историко-критический метод сейчас представляет собой весьма пестрый набор модификаций, поэтому мы считаем необходимым и плодотворным поместить комплекс рабочих приемов данного метода в более широкую и убедительную герменевтическую перспективу[131]. Историко-критический метод направлен на установление достоверных данных, но вместе с тем при отборе, сравнении и истолковании этих данных он не может не включать в себя в определенной мере также и их интерпретацию. Разумеется, его цель – добиться обоснованной реконструкции того или иного события или персонажа в определенный исторический момент и в определенной обстановке. Естественно, результат будет более или менее значимым и убедительным в зависимости от постановки вопроса и способности историка дифференцировать и обосновать горизонт «субъективного» и «объективного» понимания исследуемой темы[132].

Фундаментальная проблема, с которой сталкивается историко-критический метод, применяемый к Новому Завету, заключается в следующем: располагает ли метод всеми необходимыми инструментами и источниками, позволяющими найти «бесспорное» и «окончательное» решение относительно историчности событий и подлинности проповеди, относящихся к Иисусу Назарянину, которые не превращают его историю в миф или иллюзию. На сформулированный таким образом определяющий вопрос нужно ясно ответить, что, несмотря на все свои ценные и, несомненно, бесспорные «научные» достижения, историко-критический метод не обладает всеми необходимыми для этого характеристиками. Так называемый «исторический Иисус», к которому нам хотелось бы привлечь внимание, представляет собой «научную» конструкцию и поэтому остается абстракцией, набором и интерпретацией данных, не совпадающих и не могущих совпадать с «тотальной реальностью» Иисуса Назарянина. Ведь этот еврей, «маргинал» по отношению к представителям политической, военной и религиозной власти, реально жил и действовал в Палестине в I столетии нашей эры. А значит: «исторический Иисус – не реальный Иисус, реальный Иисус – не исторический Иисус»[133].

Понятие «реальность» и особенно с уточнением «тотальная», коль мы его используем, не только чрезвычайно сложно, но даже, прямо скажем, непостижимо. Считать иначе было бы наивно и опрометчиво. В случае Иисуса Назарянина эта реальность в ее тотальности недостижима средствами одного лишь историко-критического метода, но не потому, что метод недостаточно убедителен, и не потому, что Иисус никогда не существовал, ибо Он, несомненно, существовал, «а скорее потому, что авторы дошедших до нас источников никогда не стремились записать все или большую часть речей и деяний Иисуса на протяжении его публичного служения, не говоря уже о других сторонах его жизни»[134].

С другой стороны, обескураживающая, но непреодолимая ограниченность наших познаний касается большинства действующих лиц древней истории. При ближайшем рассмотрении для истории неоспорим тот факт, что происходившее тогда намного больше того, что мы о нем знаем. Проблема недостаточности источников, разумеется, существует не только в истории жизни Иисуса Назарянина. Более того, по сравнению со многими историческими фигурами, окутанными довольно-таки густым туманом, об Иисусе удается узнать удивительно много достоверного, и того, что мы знаем со всей определенностью, более чем достаточно, если угодно, чтобы довериться Ему, уверовать в Него.

При конкретном использовании историко-критического метода, даже самом утонченном, не следует забывать об осторожности и особенно о смирении. Неслучайно этот метод постоянно подвергается критике, и поэтому постоянно стоит задача его дополнения и улучшения. Не стоит раздирать одежды, услышав, что этот метод не слишком удовлетворителен и не вполне соответствует своему «объекту» – Иисусу Назарянину. Ведь «объект» не только требует от «субъекта» быть познанным в качестве существующего и обладающего теми или иными свойствами, но и произносит определенные слова и совершает определенные действия и при этом настаивает на свободном и ответственном решении всецело довериться Ему и последовать за Ним в безусловной преданности, доказав это всей своей жизнью. Иными словами: Он требует веры. Тем не менее различие между реальностью, историей и верой не просто допускает, а скорее заставляет связывать разные сферы и уровни понимания и интерпретации. Именно понимание сложности этого комплекса в тот самый момент, когда мы пытаемся привести его к единству и логичности, может показать, сколь убедительна христианская вера.

Применение историко-критического метода требует также точной формулировки и приведения в действие ряда критериев, выработанных с целью определить, насколько в самом деле «историчен» дошедший до нас документ. Что же касается исследований «исторического Иисуса», то речь идет, например, о выяснении того, есть ли в четырех канонических Евангелиях, несомненно, пропитанных пасхальной верой первоначальной церкви, какие-либо основания для подобных исследований. Как обращаться с текстами, написанными через 40–60 лет после событий, о которых в них повествуется? Очевидно, что в дальнейшем исследования будут развиваться довольно сложным образом.