Анджей Выджинский - Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо

• Название: Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
• Автор: Анджей Выджинский
• Издательство: Днепркнига
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-89975-028-6

В настоящий том библиотеки «Золотой фонд детектива» входит роман польского писателя Анджея Выджинского «Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо» — классический образец «крутого», полного напряжения политического детектива.

---

— Одиночество космонавта может оказаться ничем по сравнению с одиночеством человека, живущего среди людей.

Я почувствовал, что Гарриэт касается меня коленом.

— Майк, тебе вовсе незачем быть одиноким.

Я отодвинул свою ногу.

— Если я соглашусь на твои условия, то буду еще более одиноким — рядом с тобой. Это было бы хуже всего.

— Никогда мне не понять, почему ты так боишься брака.

«Ну, ладно, — подумал я, — скажу тебе кое-что в последний раз, скажу, хоть это не имеет смысла и не стоит тратить время на это».

— Гарриэт, послушай, почему. Потому что бумажка, которую ты получишь от официального учреждения, значит для тебя больше, чем любовь, а ведь любовь встречается гораздо реже, чем брак… И потому что с меня хватает ограничений, предписаний и условий, я не хотел бы вносить их еще и в частную жизнь, в любовь. Только любовь, только те ограничения, которые она на меня налагаёт — вот что я могу тебе предложить, но это ведь больше всего, что можно дать другому человеку.

— Майк, пойми, что я…

— Выпей, Гарриэт, немедленно выпей до дна. И ничего не говори, тема уже исчерпана.

Я выпил виски, заказал еще. И драй-мартини для Гарриэт. Попросил даже, чтобы бармен принес эти мерзкие пирожные с сыром. Поправил абажур лампочки, чтобы свет не бил в глаза Гарриэт, сдул пепел, упавший с моей сигареты на стойку. Я соображал, что бы еще такое сделать для Гарриэт, но ничего не придумал.

— Если б я на это согласилась, — спросила Гарриэт, — ты повел бы меня сегодня к себе на ночь? Правда?

— Не только на ночь. Немедленно повел бы, даже на вечер.

— Вот видишь, какой ты, Майк.

Я не знал, что она имеет в виду и чем ей не понравился мой ответ. Ведь она же наверняка понимала, что я не ответил бы вот так никому, кроме нее. Но я не сказал этого вслух. Все равно — мы друг друга не понимали.

Гарриэт сказала:

— Видишь сам — ты даже ничего ответить на это не Можешь. Ты должен признать, что я права. Любовь не Может ограничиваться одним этим… Но ты ужасно Упрямый.

Я начал нервничать.

— Гарриэт, умоляю тебя, перестань стрекотать. Ты слишком мало видела в жизни, чтобы разобраться в этом… Слушай, Гарриэт, у меня к тебе есть просьба, — только давай больше не говорить на эту тему, ничего хорошего из наших разговоров не получится. У меня к тебе другая просьба.

— Я тебя слушаю, Майк. Какая у тебя просьба?

— Ты летаешь в Сьюдад-Трухильо. Сидишь там по нескольку часов, иногда и до утра, верно? Я сейчас занят одним трудным делом, таким запутанным, что впору подумать об участии злых фей или гномов.

— Убийство?

— Нет. Похищение драгоценностей из знаменитой коллекции.

— В самом деле?!

— В самом деле. И мне необходима одна маленькая деталь, а ты могла бы мне тут помочь. Если захочешь. Награда назначена большая, я бы отдал тебе половину этих денег на приданое.

— Майк!

— Прости, Гарриэт. Вернемся к делу. В Сьюдад-Трухильо принят на работу летчик Джеральд Лестер Мерфи, американский гражданин.

— Я должна его разыскать?

— Ни в коем случае. Но постарайся побольше сидеть в столовой аэродрома, он там должен появиться. Всякий новый пилот старается показаться людям, выпить с кем-нибудь, поухаживать за девушками. А стюардессы — это, пожалуй, самые красивые девушки в мире… Запомни его имя и, если он обратит на тебя внимание, поддержи разговор. Спроси его, совсем равнодушно, будто бы от нечего делать, когда он приехал и зачем, давно ли там работает. Тогда он расскажет тебе, как садился на пузо, когда заело шасси в его «фениксе».

— Почем ты знаешь?

— Молодежь любит похвастать. Я уверен, что он захочет произвести на тебя впечатление. Тогда ты спроси его, с кем он летел, был ли у него пассажир и не случилось ли с ним беды при такой головоломной посадке. И больше ничего, Гарриэт, это все.

— Если только и всего…

— Еще кое-что. Все эти вопросы должны идти от тебя. Помни: нельзя допустить ни малейшего намека на то, что еще кто-либо этим интересуется.

— А этот Мерфи имеет что-нибудь общее с кражей драгоценностей?

— Нет. Речь идет, возможно, о его пассажире, сам Мерфи ничего об этих драгоценностях знать не знает. Да и вообще мы к нему не имеем никаких претензий.

— Тем лучше, Майк. Я не люблю помогать полиции в поимке преступников. У нас так много полицейских, что они должны отлично обходиться без нашей помощи. Но для тебя я могу это сделать. Я очень хочу, чтобы ты еще больше прославился.

— Допей свою рюмку и съешь наконец это жуткое пирожное.

Гарриэт допила рюмку и съела пирожное.

— Куда мы теперь пойдем?

Я показал на противоположную сторону улицы.

— Там стоит моя машина. Если хочешь, отвезу тебя в гостиницу.

— Но ты не зайдешь ко мне в номер? Обещаешь?

— Не зайду.

— Тебе это уже безразлично, Майк, я знаю…

— Кто тебе это сказал?

— Почему ты не предложил, чтобы я поехала к тебе?

— Потому же, почему я не зайду в твой номер.

Гарриэт открыла сумку и поглядела в зеркальце.

— Хорошо, — сказала она, закрывая сумку, — поедем. Мы завтра летим рано утром.

Мы сели в «студебеккер».

— Ты везешь меня в гостиницу? — спросила Гарриэт.

— Согласно твоему желанию.

— И ты ничего мне не скажешь? Ничего больше?

Она положила голову мне на плечо.

— Гарриэт, — сказал я, — не прижимайся ко мне сейчас, мы того гляди штраф заплатим.

— Ну и заплатим, я угощаю, — ответила Гарриэт, не шевелясь. — А теперь поворачивай машину и поедем к тебе. Надеюсь, ты еще не выбросил мои ночные туфли и зубную щетку?

— Нет, я не выбросил…

33

Де ла Маса, Оливейра и Мерфи вели в пробный полет громадную махину «Боинг-707». Трасса кольцом окружала Карибское море, посадки предвиделись в столицах всех государств этой зоны.

В хорошем настроении, флиртуя с изящной, смуглой стюардессой Николь, они вылетели из Сьюдад-Трухильо в Порт-о-Пренс, потом в Сантьяго-де-Куба, в Кингстон на Ямайке. Моторы работали идеально, контрольные часы и измерительные приборы действовали с безукоризненной точностью.

— Ты радуешься, как ребенок, которому родители впервые разрешили усесться на качели, — сказал Оливейра, обращаясь к Мерфи.

— Я люблю летать. Ты понятия не имеешь, сколько я намучился, чтобы сдать экзамены. Моя старушка несколько лет голодала, чтобы я мог учиться. Я ей сегодня послал кучу денег, через банк, так будет надежней. Интересно мне, когда она получит эти бумажки…

— Ты доволен? — спросил Оливейра.

— Видишь ли, братишка, — сказал Мерфи, — у вас можно жить. Какое мне дело до всех этих ваших историй с Трухильо, если можно жить. Трухильо сам живет и другим дает жить.

— Какой ценой?

— А я не жалуюсь.

— Заткнись, Джеральд. Мы еще поговорим об этом. Ты и вправду как ребенок на качелях.

Из Кингстона «Боинг-707» полетел в Белисе, Гватемалу, Сан-Сальвадор и Тегусигальпу. И дальше — Манагуа, Сан-Хосе, Панама-Сити, Барранкилья…

Оказавшись на территории Венесуэлы, они приземлились в Маракайбо, на аэродроме Грано де Оро. Чиновник доминиканской авиации, летевший вместе с ними, более двух часов вел переговоры с представителями венесуэльской администрации, они не соглашались на то, чтобы доминиканские самолеты приземлялись на венесуэльских аэродромах. В конце концов уступили и дали согласие на посадку в Каракасе, только на этот раз, чтобы «Боинг-707» мог высадить нескольких пассажиров. Экипажу доминиканского самолета не разрешили выходить за пределы аэродрома.

Де ла Маса принимал участие в этом долгом споре. Оливейра и Мерфи тем временем пили кофе, стоя у широкого окна столовой.

— Слушай, Мерфи, — сказал Оливейра, — не говори при Октавио ничего о Трухильо и не поминай о нашем с тобой разговоре. Сегодня ты при Октавио опять начал что-то болтать.

— А ты боишься за свою шкуру?

— Прежде всего за твою. Как-никак они мне больше доверяют, чем тебе. Даже собираются выпустить из тюрьмы отца и сестру. Аббес так сказал. Ты для них опасней, чем я.

Мерфи скорчил недоверчивую мину.

— И чего ты, Хулио, все запугиваешь меня? Я лично думаю, что Аббес мне благодарен за помощь в этом важном деле. Прибавь к этому посадку без шасси. Они, я так думаю, в особенности заботятся о тех, которые для них что-нибудь сделали.

Хулио поставил на подоконник пустую чашку.

— Джеральд, те, кто для них что-нибудь сделали, особенно опасны, по их мнению. Ты знаешь, кто такой майор Вентура Симо?

— Не знаю, Хулио. Да ты расскажи, я люблю слушать всякие истории.

— Ладно, расскажу. Вентура Симо получил от Трухильо поручение вступить в контакт с виднейшими деятелями доминиканской эмиграции и обманом завоевать их доверие. Знаешь, у таких мерзавцев иногда есть личное обаяние, они умеют привлекать людей. Вентура втерся в доверие к эмиграции и сумел убедить большую группу наиболее активных ее деятелей, что повстанческое движение в Доминиканской Республике одерживает серьезнейшие победы. У нас тогда действительно были некоторые беспорядки, газеты раструбили об этом, и деятели эмиграции попались на удочку. Вентура Симо уговорил их лететь в районы, якобы занятые партизанами. Они хотели сражаться за свободу.