Алексей Ручий - Песни/Танцы

• Название: Песни/Танцы
• Автор: Алексей Ручий
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-0579-3

Контркультурный роман о герое Поколения Y, пытающемся найти себя в реальности конца нулевых – начала десятых годов 21-го века, чьи жестокие правила и образы подчас оказываются гротескней и страшней правил и образов являющегося ему мира-перевертыша с подвластным кровожадному Минотавру городом-лабиринтом, по которому рыщут беспощадные убийцы – тени и отражения нас самих.

---

— Ты стихи пишешь?

— Немного. На самом деле это я сочинил, когда в последний раз ходил курить в тамбур. Там, знаешь ли, особая атмосфера, поэтическая.

— Читай тогда скорее!

— Итак:

Этой встречи могло не случиться

В пене дней, так похожих на бред:

Я мог бы просто напиться,

Ты могла бы не взять билет.

Мне б тогда не увидеть улыбки,

Озарившей грешный мой путь,

Ведь жестокой судьбы ошибка

Могла разом все перечеркнуть.

Слава богу, все стало, как стало, —

Словно в старой сказке точь-в-точь;

Жаль одного — слишком мало

Длилась эта в поезде ночь…

— Ты сейчас это сочинил, правда?

— Правда.

— Классно!

— Ну, как умею…

— Нет, правда, замечательно. И так в тему. Даже про билет.

— Я не волшебник, я только учусь.

Мы посмеялись. Потом Женя пошла умываться. А я в очередной раз (какой — сотый? тысячный?) пошел курить. Мы приближались к конечной точке нашего маршрута. Последний бросок до дома…

— Действительно, жаль, что так мало длилась эта ночь в поезде, — грустно улыбнулась Женя, когда вернулась, — только познакомились и уже надо расставаться.

— Что поделаешь. Это спектакль — жизнь, и такие у нас в нем роли. Но, раз случилось так неожиданно познакомиться, можно это знакомство и продолжить. Ты как считаешь?

— Я только за!

— Тогда нам необходимо обменяться номерами телефонов и при первой же возможности встретиться!

— Так и поступим.

Мы обменялись контактами и договорились обязательно встретиться. Если я буду в Москве — звоню ей, если она в Питере — звонит мне.

— Ну, вот и замечательно.

— Да!

А наш поезд между тем въезжал в Петербург. Потянулись угрюмые пакгаузы Ижорских заводов, мрачные заборы Металлостроя, поезд сбавил ход. Пассажиры на соседних местах собирали вещи. Кто-то ругался на непослушного ребенка в конце вагона.

— Тебя будут встречать? — спросил я Женю.

— Вряд ли. Не люблю, когда меня встречают, сама до места доберусь.

— А меня, наверное, будут.

— Друзья?

— Да.

— Понятно, — в ее голосе скользнула едва заметная грусть.

По вагону прошла проводница:

— Через десять минут прибываем!

Мы стали собираться. Я достал свою сумку и надел китель, фуражку оставил в руках. Люди потихоньку покидали свои места.

— Ну что, пойдем?

— Пойдем.

Мы стали двигаться по проходу в сторону тамбура.

— Не торопитесь, — кричала проводница, — все успеют выйти.

Поезд въезжал на Московский вокзал, маневрируя по путям. Мимо поплыл перрон, на котором толпились встречающие.

— Вот и приехали, — сказал я вслух.

— Да. А ты совсем не поспал.

— Я-то что… Вот тебе не дал…

— Я еще успею, — улыбнулась Женя.

Наконец поезд остановился. Проводница открыла дверь вагона. Пассажиры потянулись на выход.

Я вышел первым и подал Жене руку. Она легонько спрыгнула на платформу.

— Давай теперь прощаться, — улыбнулась она.

— Давай.

— Ну пока!

— Пока. Я тебе позвоню.

— Хорошо. Обязательно позвони.

И она пошла прочь. Я остался стоять.

Сквозь толпу увидел приближающихся друзей: они меня узнали и двигались ко мне, широко улыбаясь и приветственно махая руками. Я же провожал взглядом свою новую знакомую, она лавировала в толпе, постепенно удаляясь. Внезапно остановилась, обернулась и, найдя меня глазами, улыбнулась. Потом пошла прочь, уже не оборачиваясь. Улыбнулся и я.

Помню, мне так хотелось остаться

Где-то рядом с тобой… навсегда…

А мимо мелькали станции,

Мимо неслись города.

Мы знали: пусты обещанья,

Меня ждали дела, тебя — старый друг,

И впереди как синоним прощанья

Из болот выползал Петербург.

Рассекая реальность перроном

На до и после этих коротких часов,

Когда в душной утробе вагона

Мы лишали друг друга снов.

Не забыть улыбки мне девичьей

И двух глаз зеленых огней,

Но, как в песне у Макаревича,

Каждый пошел своею дорогой, а поезд — своей.

Я почти закончил родившееся где-то внутри стихотворение. Строки, запечатлевшие еще один виток сюжета в этом спектакле под названием «Жизнь». В спектакле, где нам уготованы подчас совершенно неожиданные роли. Пусть все так и будет. Эта песнь спета, но сколько их еще впереди?

Я пошел навстречу друзьям.

Танец Одинокого певца

Так бывает. И даже часто. Тебе просто становится противно — и все. Быть статистом легко, но неинтересно. Дорога героя — другая. Это прыжок в пропасть без парашюта. Ты знаешь, что разобьешься, знаешь, что назад пути уже нет. Ты будешь терзаться, плакать ночами, кусать локти, но все кончено. И тогда тебе становится противно.

Это гадкое чувство — когда что-то ноет внутри. Словно какая-то деталь сложного механизма под названием Ты, какая-то совершенно мелкая шестеренка разболталась и начинает дребезжать, задевая сотни других. В такие минуты, часы, дни и месяцы трудно писать. По крайней мере, стихи. Стихи выходят сырые и серые, словно похмельная блевотина. Их совершенно невозможно читать.

Эти стихи необходимо сжечь. Как, впрочем, и все другие. Стихи… Не много ли надежд мы вкладываем в покойника? Этому парню каюк. И он в отличие от нас это хорошо понимает.

Хотя две или даже три женщины в моей жизни отдались мне за мои стихи. Пожалуй, так можно сказать. Они были безумны. Стихи и безумие — это разные грани одного целого. Даже, правильнее, — это и есть одно целое. Безумие обреченного на смерть героя, вакхическая пляска сумасбродного сатира.

Реальность и сны переплетаются. Ты видишь город убийц — город, устроенный по принципу храма, город, по сути, и являющийся храмом, храмом Смерти — и вот он здесь, в твоем померкшем существовании, в истошном настоящем, на бумаге, в этих наползающих друг на друга строках.

Большинство людей не пишут стихи. Большинство людей не пьют и не употребляют наркотики. Большинство людей рожают детей, берут кредиты, покупают автомобили и квартиры. Для них это — единственно возможный способ существования и образ действительности. Для них это естественно. Одинокие герои должны нести свои песни сами. Нести в себе.

Ты не выбираешь это. Это само выбирает тебя. Ищи новую дорогу в поисках новой судьбы. Но все дороги ведут туда — в город вероломных убийц. На судилище собственных иллюзий. Маленький принц, ты отвергнут ими, но нужны ли они тебе?

Большинство людей не пишут стихи. Большинство людей живут там, в городе-храме. И ты бродишь меж них чумной тенью, гангреной пятизвездочного существования.

Возьми себя в руки — вот и все, что они могут тебе сказать. То есть стань таким, как мы. Смирись. И тебе больше не будет противно. Ты не будешь ковыряться в себе ланцетами страха, боли и пустоты. Только стань.

Но Рубикон уже пройден. Ты идешь дальше, ты движешься в царство теней. Один. Кристаллический. Чистый. Как соль на рубахе флибустьера. И ты обречен проживать все это. Снова и снова. Приближаться к черте и бежать от нее. Смотреть в глаза собственному леденящему душу страху. Понимать, что, хотя ты и мертв, но — как это ни парадоксально — ты жив. Просто ты с другой стороны зеркала. Смотришь и ухмыляешься. Изучаешь язык птиц.

Харакири цветных стекляшек-дней. Убаюкивающая песня бессмысленности. И твое личное Знание. Там, среди терновника и всеми забытых античных статуй, ты находишь свой запретный плод. И тогда, пересилив себя, собрав всю волю в кулак, ты шепчешь:

— Приди, облаченная в пурпур, приди…

И слышишь свое дыхание.

Передышка — Песнь 2. Куплет 1

Многие считают, что можно начать жизнь с чистого листа. Говорю вам: не стоит даже пытаться. Это все равно, что идти на убой, напялив на себя предварительно купленный шикарный костюм. Объективно от вашего нового имиджа бойня не изменится, стоит это признать.

А мы живем в условиях, приближенных к бойне. Тут либо пан, либо пропал. Все остальное, конечно, захватывает, но рано или поздно оставляет нас ни с чем. Воздушные шары реальности: симпатичные, но такие хрупкие. Купить — не купить?

На самом деле пытаемся мы все, но итог один: от себя не уйдешь. Тем более, на чистом листе, где ты круглые сутки будешь под прицелом собственного Я. И все же… Нам так хочется верить.

Именно начать с чистого листа я и планировал, вернувшись из армии. Именно поэтому я так ждал этих дней, приближая каждый из них в уме. Такова природа любого человека. И вот…

…И вот утро приходит к тебе шумом на детской площадке за окном. Звенит будильник на мобильном телефоне где-то в комнате, ты не можешь определить, где точно; этот звук — привычный и такой противный, возможно, именно от того, что привычный. Сквозь оконное стекло падают лучи уже почти летнего солнца. А у тебя болит голова с похмелья после очередной встречи «за возвращение». От себя не уйдешь. Как, впрочем, и от всего остального.