Алексей Ручий - Песни/Танцы

• Название: Песни/Танцы
• Автор: Алексей Ручий
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-0579-3

Контркультурный роман о герое Поколения Y, пытающемся найти себя в реальности конца нулевых – начала десятых годов 21-го века, чьи жестокие правила и образы подчас оказываются гротескней и страшней правил и образов являющегося ему мира-перевертыша с подвластным кровожадному Минотавру городом-лабиринтом, по которому рыщут беспощадные убийцы – тени и отражения нас самих.

---

Неудивительно, что именно Стас был тем человеком, который первым пригласил меня к себе после возвращения из армии. Он по-прежнему жил один в своей квартире-студии. И был совершенно не против моего соседства — на первое время, пока я не устроюсь в Петербурге. Я его приглашение с благодарностью принял.

И вот теперь я приехал к нему. Стас встретил меня с улыбкой: «Привет, дружище, давно не виделись!» Я ответил на его улыбку своей: «Действительно давно». На самом деле прошло не так уж много времени в масштабах человеческой истории, но мы уж слишком привыкли проживать каждый день как последний, и эти дни могли превращаться в года. Максимальная концентрация эмоций, максимальная концентрация бытия здесь и сейчас — вот была наша основная максима.

— Что нового? — спросил я Стаса, пока раскладывал свои вещи, осваиваясь в его квартире.

— Да все по-старому, ничего не меняется. У тебя как?

— У меня и подавно. Армия, знаешь ли, не то место, где каждый день случаются экстраординарные события.

— Здесь тоже как-то без них обходится.

— А кризис?

— А что кризис? Ну, есть кризис, не без этого, но люди-то живут, работают, даже зарабатывают некоторые… а кризис по большому счету происходит в головах.

— В армии, когда нас агитировали подписывать контракт, говорили другое: мол, жизни совсем нет тут, экономика загибается…

— Ага, загибается. Но мы-то не загибаемся.

Перекурили на балконе. Я смотрел на проспект, убегающий по диагонали вдаль — к недавно построенной кольцевой автодороге, на самолет, снижавшийся над домами, в аэропорт, который находился тут недалеко, и ощущал какой-то странный прилив сил: вот он город, не раз и не два пытавшийся сломать нас, лежал перед нами, смирный и покорный; город, который мы просто обязаны были взорвать изнутри, захватить, сделать своим союзником. Пройти его лабиринт, увернуться от всех его убийц, чтобы подняться к вершине, с которой могли бы им править. Все или ничего. Только такой расклад мог устроить и нас, и город. И мы принимали его.

Раскладывая врученные мне мамой продукты и гостинцы в холодильнике Стаса, я смог воочию пронаблюдать все прелести холостяцкой жизни: холодильник был заполнен… ничем. Лишь в морозилке по стенам выступали сталактиты и сталагмиты льда. Стас пояснил, что питается в основном в близлежащих забегаловках либо в столовой на работе, дома готовит только лапшу быстрого приготовления, если слово «готовка» тут вообще уместно.

— Мы этот момент поменяем, — сказал я, разглядывая небольшую кухню. Армейское питание, конечно, не отличалось особыми кулинарными изысками, но питаться обстоятельно и впрок за время службы я привык.

— Меняй, если хочешь, — пожал плечами Стас, — только готовить тогда будешь все равно ты.

— Не вопрос, — подытожил я.

— Вопрос лишь в том, кто пойдет за пивом?

— Думаешь?

— А то!

— Ну, раз с готовкой порешили, могу и я сходить, заодно и продукты куплю.

— Продукты ты купить еще успеешь, не последний день здесь живешь, только приехал, а за пивом сходим вместе и прошвырнемся заодно по району.

— Как скажешь.

— Я уже сказал.

Мы обулись и пошли на улицу. Теплый вечер растекся по дворам, принеся уютную прохладу; для миллионов жителей мегаполиса наступало время отдыха, таинственное время духа и созерцания. Можно было собраться с мыслями.

Весна закончилась. Время тревог и перемен было вычеркнуто из календаря навсегда, близилось лето новых поисков и надежд. Пока что мы просто шли пить пиво и болтать: за жизнь, о планах на будущее, о девушках, обо всем. Завтра нас ждали дела, сегодня мы могли ненадолго о них позабыть.

Стас купил по две бутылки на брата и сигарет — угощал он. Я пытался предложить поделить оплату пополам, но он беспрекословно отказался. «Ты — мой гость», — сказал он. Мы пошли в ближайший парк, разбитый позади крупного торгового комплекса.

— Ну, давай — за встречу, — сказал Стас, когда мы расположились на скамейке в парке.

— Давай, — мы стукнулись бутылками.

Наша жизнь зачастую банальна, хотя мы и не хотим этого признавать. Ее описание можно свести к простым вещам: пошел туда-то, встретил того-то, выпил с ним пива, поболтал о том о сем. К сожалению, это так. Из наших речей не составишь глубокомысленных трактатов о философии на память и в назидание потомкам, как это было у древних греков. Мы просты и предсказуемы. Наши проблемы, наши трудности и радости примитивны и похожи на трудности и радости всех остальных жителей земли, и с этим ничего не поделаешь. Поэтому читать про нас местами будет неинтересно — это я точно могу сказать. Но, читая про нас, можно будет прочитать в открытой книге и всех остальных, тех, кто остался за пределами текста. Детали не важны, ибо детали просты и понятны, мы все живем одним и дышим одним. И этот вечер — лишь один из тысяч фрагментов огромной мозаики бытия, выполненной в однообразной манере, из однотипных и одноцветных кусков, дабы в совокупности уже стать чем-то гораздо более сложным. Поэтому все повторяется, круг за кругом, страница за страницей.

— Ты в университете собираешься восстанавливаться? — спросил Стас.

— Думаю об этом. Только хотел бы сначала попробовать перевестись на философский.

— Считаешь, получится?

— Не знаю. Теоретически возможно все, что явно не противоречит здравому смыслу, но, сам знаешь, на практике начинают вырастать такие преграды, которые даже здравому смыслу не по плечу.

— Это точно.

— Сам-то не пробовал восстанавливаться?

— Думал об этом, но не пробовал.

— А чем тогда занимался тут, пока я, так сказать, отсутствовал?

— Да так… Работал в основном.

— А не в основном?

Народ тянулся в парк от торгового комплекса целыми вереницами, люди покупали там продукты и выпивку и устраивали импровизированные пикники здесь, прямо на скамейках и лужайках. Я вспомнил, что сегодня пятница, а значит, следом идут выходные, поэтому люди и оттягивались.

— С Танюхой расстался, — Стас достал сигарету.

— Это я знаю. Чего так?

— Устали друг от друга, наверное. Больше, конечно, она от меня…

— Понятно.

Характер у Стаса действительно был своеобразный, да и привычки…

— На «Дом-2» еще ездил, на кастинг.

— Да ладно?..

Я закуриваю вслед за Стасом, ожидая услышать интересную историю. После выпитого пива в теле легкость, я откидываюсь на скамейке: я весь внимание.

— Ну да. Делать было нечего, собрался и съездил в Москву.

— И?

— Не взяли, — Стас смахнул пепел и засмеялся.

— Это, в принципе, можно предположить — раз ты здесь, а не там. А если в деталях?

— Можно и в деталях. Я, когда с Танюхой расстался, полгода вообще полной ерундой занимался: ну, бухал, конечно, пока не надоело, суетился чего-то, пока опять же не надоело, в общем, делал много лишних и ненужных движений, — Стас сделал последнюю затяжку и ловким движением пальца стрельнул окурок метров на пять, тот, описав дугу, упал в густую свежую траву. — А потом решил: надо предпринять что-то такое, что не каждый день сделаешь, а, может, если прикинуть трезвым умом, и вообще не сделаешь. О чем будешь вспоминать с улыбкой или с грустью, не знаю, но будешь вспоминать. Вот я и решил на этот «Дом» поехать. Попробовать там построить свою любовь…

— И как, получилось?

— Как видишь.

Первое пиво оказалось выпито, и мы открыли по второй бутылке.

— В общем, взял я тогда отпуск на работе и поехал в Москву. Пришел на кастинг, там народу — просто тьма, не протолкнуться.

— Это вполне понятно. Работать никто не хочет, все хотят в телевизор.

— Не говори: хотят — еще не то слово. Желают так, что человека готовы убить — лишь бы засветиться на голубом экране.

— Это мечта о несбыточном, каждый ведь хочет выглядеть лучше своего соседа. Телевизор дает эту иллюзию, потому что телевизор в сознании большинства обывателей ассоциируется со сказкой, с реализацией сна. Там все выглядят красивее, чем есть, богаче, чем есть, умнее, чем есть. Телевизор заменяет убогую реальность. Попал на экран, обошел соседа, которому о таком только мечтать приходится, — считай, жизнь удалась.

— Ага. Эффект сильный. Так вот — на кастинге толпы, поэтому он проходит в несколько этапов…

— Сколько этапов?

— Да почем я знаю?.. Меня зарезали на первом.

— Совсем не приглянулся?

— Тут история другая. Там блондинка такая, значит, сидит за столом загорелая, словно полжизни в солярии провела, и мальчик какой-то прилизанный. Они что-то вроде собеседования проводят. Ну, чем занимаешься, чего от жизни хочешь, хуе-мое. Ты на их вопросы, значит, отвечаешь, болтаешь, общаешься. Потом они задают свой коронный вопрос — это типа индикатор, по которому они народ и отсеивают.

— Какой? Про их шоу, что ли?