Дмитрий Петров - Перед лицом Родины

• Название: Перед лицом Родины
• Автор: Дмитрий Петров
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1963

Роман известного советского писателя Дмитрия Петрова (Бирюка) - повествование, охватывающее четверть века: с начала двадцатых годов до первых послевоенных дней. Действие романа развертывается то на Дону, то в Москве, то в Париже, главные герои произведения - честные, преданные своему народу и своей Родине русские люди, оказавшиеся жертвой репрессий 1937-1939 годов.

---

Кунгоф повел жену в прекрасный парк Сан-Суси с его замечательными дворцами.

— Этот дворцово-парковый ансамбль создан в тысяча семьсот сорок пятом году по проекту архитектора Кнобельсдорфа, — заметил генерал. — По существу, это копия Версаля в уменьшенном размере.

Когда выезжали из Потсдама в Магдебург, Вере вдруг бросились в глаза нарядные русские рубленые избы, щеголевато стоявшие в ряду по улице…

— Эти избы как будто русские? — указала на них она.

Они все время вели разговор на русском языке, который генерал знал в совершенстве.

Шофер, поняв, что пассажиры ведут разговор об этих избах, что-то сказал генералу.

— Шофер говорит, что в этих домиках живут русские, — проговорил Кунгоф… — Правда, русские они только по происхождению, — усмехнулся генерал. — Они уже позабыли свой родной язык. Еще при Петре III, яром поклоннике прусского короля Фридриха II, несколько десятков русских солдат были проданы императором прусскому королю Фридриху II в его знаменитую великанью роту, в которой рост каждого рядового превышал два метра.

Разъезжая по территории Германии, Вера видела повсюду, как солдаты строили двухсторонние дороги с пересекавшими магистраль мостами.

— Рудольф, почему идет такое усиленное строительство дорог по всей стране? — спросила Вера.

— Фюрер предусмотрителен, — сказал он. — Дороги всегда нужны.

— Я понимаю, — скромно заметила Вера. — Это стратегические дороги.

Генерал не без интереса взглянул на свою жену, словно он только что ее увидел.

— Дорогая моя фрау, ты сообразительна… Мне приятно. Ты, конечно, права, дороги эти в военное время могут иметь большое значение…

— А разве война предвидится, Рудольф?

— Как сказать, — пожал он плечами. — Все возможно.

— Ах, вот если бы с Россией война! — воскликнула Вера. — Я б хотела, чтоб Германия завоевала Россию и выгнала из нее большевиков. Там тогда б возобновилась прежняя жизнь. Правда, у меня, кроме сестры, никого в России не осталось. Но все-таки поехать туда хочется… Очень хочется!

— Знаешь что, Вера, — прижимая к себе жену, зашептал Кунгоф, — я начинаю убеждаться, что ты у меня умная женщина. По секрету скажу тебе, что эти твои желания могут осуществиться. Ты будешь еще свидетельницей величайших событий в мире… Гитлер призван спасти человечество от злотворного коммунизма…

— Дал бы бог! — перекрестилась Вера.

— Все это будет, — уверенно проговорил генерал. — Но нужна тщательная, продуманная подготовка… Придется воевать, видимо, не только с одной Россией… Многие страны ввяжутся в войну. Но Россия — большая страна, у нее крепкая армия, железная дисциплина. Повозиться с ней придется порядочно. Однако сломлена она будет непременно… Вскоре может получиться так, что эта огромная страна совсем ослабеет. Как колосс на соломенных ногах, она закачается от малейшего ветерка и рухнет. И тогда можно будет забрать ее голыми руками…

— Неужели они этого не понимают, что сами же себе могилу роют?.. Рудольф, милый, скажи мне, — прижалась Вера к генералу, — наверно, здесь также чувствуется рука фюрера?..

— Возможно, — уклончиво ответил Кунгоф…

* * *

Они уже проехали Магдебург, Эрфурт, заглянули в небольшой городок Веймар, известный тем, что в нем жили и работали Гете, Шиллер, Лист. Здесь они жили, творили свои неувядаемые творения, здесь и умерли…

У Веры была восторженная душа. От всего виденного она приходила в восхищение. Сколько поэтической прелести в этих каменных зданиях, построенных в стиле ренессанса! Сколько средневековой романтики в добротных, вымощенных камнем узких улочках, в которых то и дело чуть не застревала их машина!..

Они приехали в Лейпциг. Город этот резко отличался от тех, в которых им довелось раньше побывать. Был он огромен, с широкими просторными улицами, большими красивыми зданиями. В Лейпциге часто собираются разные международные конгрессы и конференции. Ежегодно устраиваемые здесь весенние и осенние ярмарки привлекают к себе многих деловых людей коммерсантов, разного рода дельцов и туристов со всего земного шара. На всем в этом городе лежит какой-то отпечаток деловитости, серьезности.

Лейпциг — город промышленный. Здесь много заводов и фабрик. Но чем, пожалуй, особенно знаменит этот город, так это своими замечательными полиграфическими предприятиями.

— Я хочу, Вера, показать тебе здесь такое, что придется тебе, русской, по душе, — сказал Кунгоф.

Он велел шоферу ехать на окраину Лейпцига, к тому месту, где в тысяча восемьсот тринадцатом году происходила знаменитая «битва народов», в которой союзные войска — русские, шведы и пруссаки — нанесли решающее поражение армии Наполеона.

Они подъехали к огромному величественному памятнику, воздвигнутому в виде усеченной пирамиды высотой в девяносто два метра.

К ним подошел благообразный старик гид.

— Если угодно, господа, — поклонился он, — я могу вам пояснить все, что вас заинтересует…

— Он говорит, что может нам все здесь объяснить, — перевел Кунгоф Вере по-русски.

— О! — обрадованно воскликнул старик. — Не беспокойтесь, пожалуйста, я могу по-русски… — И он стал говорить по-русски: — Строительство этого памятника шло пятнадцать лет — с 1815 по 1830 год. Как видите, сложен он из огромных глыб гранита и мрамора…

Старик повел их на верх памятника, откуда открывалась чудесная панорама города и его окрестностей.

— Мадам, вы, наверное, русская? — спросил гид Веру.

— Да, — кивнула Вера. — Я русская.

— Может, вас интересует православная церковь? Она здесь, совсем недалеко… Этот храм построен в память о русских воинах, погибших под Лейпцигом в 1813 году, на пожертвования донских казаков под командованием генерала Платова.

— Это очень интересно, — сказала Вера. — Но мы не располагаем временем… Придется в другой раз посмотреть.

— Как угодно, мадам, — наклонил голову старик.

— Вы очень хорошо говорите по-русски, — произнесла Вера.

— Ну, еще бы, — усмехнулся старик. — Это мой родной язык. Я ведь русский. Живу здесь с двадцатого года.

Вера не стала расспрашивать старика, как он оказался в Германии. Видимо, он тоже эмигрант. Сколько их сейчас бродит по Европе!..

Потом Вера и ее муж выехали в Дрезден.

Дрезден был очень красив. Он на Веру произвел огромное впечатление. Все здесь, в этом необыкновенном городе, — и прекрасные здания, и архитектура — было неповторимо.

Кунгоф показал Вере Цвингер-дворец, созданный архитекторами Пепельманом и Пермозером в 1709–1732 годах.

Потом они походили по набережной. Зашли на Брюльские террасы. Отсюда перед взором открылся красивый вид на Эльбу.

— Знаешь, Рудольф, — сказала Вера мужу под впечатлением всего виденного в Дрездене. — Я немало видела красивых городов мира… Я побывала в полыхающем огнями реклам Стокгольме, восхищалась Венецией, была в Риме, видела Амстердам, Гаагу, Калькутту, Дели, Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро, жизнерадостный Париж, голубой Неаполь. Да, во многих городах я была, их и не пересчитать, но я должна сказать тебе, дорогой Рудольф, Дрезден произвел на меня не менее сильное впечатление, чем перечисленные мною города мира… А из всех городов Германии, что ты мне показал в эту поездку, он, пожалуй, понравился мне больше всех…

Из Дрездена они поехали во Франкфурт-на-Майне.

И всюду, где бы они ни были, среди этих красот, созданных человеческими руками, слышались дробь барабанов, воинственные взвывания фанфар, ритмичный шаг солдат.

Чувствовалось — Германия готовилась к войне.

XXVII

С очной ставки Виктор пришел в камеру уже поздно. Все спали. Когда на следующее утро он проснулся, то первым делом стал разыскивать взглядом Концова. Но его среди заключечнных не было видно.

— Кого вы это разыскиваете? — спросил его Катунович.

— Да эту дрянь, — с возмущением выкрикнул Виктор. — Концова… Этот старичишка создал на меня камерное дело. — И он рассказал об этом подробно Катуновичу.

— Э, батенька мой! — засмеялся тот. — Ищи ветра в поле… Его вчера, как только вас вызвали на допрос, тотчас с вещами взяли… Они не дураки, понимают, что после этого вы ему морду бы могли набить…

— Честное слово, хотел набить, — признался Виктор. — Какой подлец, уж говорил бы все то, что было… Не обидно бы… А то налгал, что как будто я хочу свою книгу об этих делах за границей издать… Зачем мне там издавать, когда я могу ее и у нас в стране опубликовать.

— Этот человек — провокатор, — послышались негодующие голоса заключенных, слышавших рассказ Виктора.

— Мерзавец!..

— Ах, жалко, что его увели. Мы б с ним поговорили тут…

На дворе было так жарко, что даже на что уж в подвальной камере всегда было прохладно, на этот раз стояла духота.