Дмитрий Петров - Перед лицом Родины

• Название: Перед лицом Родины
• Автор: Дмитрий Петров
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1963

Роман известного советского писателя Дмитрия Петрова (Бирюка) - повествование, охватывающее четверть века: с начала двадцатых годов до первых послевоенных дней. Действие романа развертывается то на Дону, то в Москве, то в Париже, главные герои произведения - честные, преданные своему народу и своей Родине русские люди, оказавшиеся жертвой репрессий 1937-1939 годов.

---

А потом Виктор стал психически заболевать. У него появились зрительные галлюцинации.

Он устремлял пристальный взгляд на какое-нибудь грязное, расплывшееся пятно на стене или потолке. Пятно ото неожиданно оживало и превращалось в милое улыбающееся лицо Ольгуни или Андрюши… Дрожа от счастья, Виктор протягивал руки к дорогому видению… Но оно, как дым, расплывалось, и на стене оставалось лишь грязное пятно…

Виктор подходил к двери и смотрел в стеклянный глазок, в который обычно наблюдали за арестантами, и ему в этом маленьком глазке мерещился любимый образ жены… В такие минуты он весь преображался, его охватывала радость, он веселел и от счастья даже готов был отплясывать…

Виктор, конечно, отлично понимал, что психически заболел, но не пугался этого. Наоборот, он так устал нравственно и физически, что хотел уйти из мира действительного в мир воображений.

Если начавшиеся с ним зрительные галлюцинации он мог еще как-то объяснить себе расстройством своей психики, то вот слуховые галлюцинации, которые стали с ним происходить позже, его обманули. Он принял их за действительность, поверил им.

Через незастекленное окошко в камеру Виктора вместе с порывами холодного осеннего воздуха проникали звуки огромной тюрьмы… Все это было жутко слушать. Но человек такое существо, что он ко всему привыкает. Привык и Виктор к тюремным шумам и крикам…

Но однажды он вдруг насторожился. Он услышал такое, от чего его даже ударило в пот, хотя он лежал на цементном полу и дрожал всем телом от стужи.

Приподнявшись с пола, он прислушался.

— Волков — очень талантливый человек, — послышался ему голос, доносившийся через окошко из следовательского кабинета.

— Несомненно, талантливый, — отвечал второй. — Если б он не был талантливым, то разве «Правда» опубликовала бы такой блестящий отзыв о его романе?

От волнения Виктор слышал, как бурно застучало его сердце. «Значит, напечатали все-таки рецензию…» — ликующе подумал он.

Несмотря на то что дежурный вахтер, расхаживавший по длинному коридору, в любую минуту мог заглянуть в глазок, Виктор вскочил на ноги и, взобравшись на радиатор, приник ухом к решетке.

— О его романе, — голос продолжал из следовательского кабинета, высокого мнения Ворошилов.

— Да что там Ворошилов, — отвечал второй. — Ведь сам Сталин высокого мнения о нем.

— Я слышал, что его хотят освободить из тюрьмы, — сказал первый голос.

— Непременно освободят, — поддержал второй.

И сколько потом ни прислушивался Виктор к таинственным голосам, он в этот раз больше ничего о себе не услышал.

XXI

Вскоре Виктора перевели в дом предварительного заключения при краевом управлении НКВД.

Его опять посадили в неотапливаемую, холодную камеру с разбитыми заиндевелыми окнами. Правда, в камере стоял стол, было даже два топчана с матрацами и одеялами. Это уже большое удобство, настоящий тюремный комфорт.

В камере находился заключенный. Он очень обрадовался приходу Виктора.

— Рад, очень рад, — пожимая руку Виктору, сказал он. — Я уже затомился здесь один. Давайте познакомимся. Ведунов Прокопий Сергеевич, бывший городской архитектор, а сейчас «враг народа», — засмеялся он.

Это был высокий, седовласый, смуглый, горбоносый человек лет пятидесяти.

— Слышал я о вас, — сказал Виктор и назвал себя.

— О! — изумился архитектор. — Значит, и вас тоже посадили? Не посчитались, что вы писатель… Читал ваши произведения. Прекрасные… Очень нравятся мне… Ну, устраивайтесь, Виктор Георгиевич, вот ваш топчан…

Ведунов был человек начитанный, много знал. С ним нескучно было, он рассказывал Виктору разные истории, вел беседы о литературе, искусстве.

Он уже дал показания, наговорил о себе и своих знакомых всякой небылицы.

— Зачем же вы это сделали? — спросил Виктор негодующе. — Как вы могли наклеветать на себя, а главное, на других?.. Ведь их также могут арестовать, а они ни в чем не виноваты…

— А что я мог поделать? — развел руками архитектор. — Они требуют… Говорят, что так надо… Угрожают физической расправой. А я этого не могу перенести… Нет!.. Нет!! Лучше написать все, что они требуют… И притом, следователи утверждают, что для партии и Советской власти так надо…

— Клеветать?

— Да.

— Ни за что не поверю, — горячо возразил Виктор. — Это ложь!.. Ужаснейший обман!.. Разве нашей партии нужна клевета?

— Говорят, нужно, — пробормотал нерешительно Ведунов. — Да все говорят об этом… Я уже со многими арестованными сидел вместе… Меня только за день до вашего прихода перевели сюда.

— Нет, Прокопий Сергеевич, не верьте этой глупости, — сказал Виктор. — Наша партия кристально чистая, и ей клевета и ложь не нужны… Только правдивость честная ей нужна. И я верю, убежден в этом, если мы будем говорить только правду, не будем клеветать и лгать, не будем вводить в заблуждение следствие, то правда восторжествует, и нас всех освободят…

— Не знаю, Виктор Георгиевич, — раздумчиво проговорил Ведунов. Может быть, вы и правильно говорите, но ведь дело-то в том, что следователи знают, что мы не виноваты, а вот, однако, они фабрикуют сознательно ложные на нас обвинения…

— Эти следователи не советские люди, — сказал Виктор. — Они наши враги, враги нашей партии и Советской власти.

Такие разговоры все чаще и чаще возникали между ними… И под действием их Ведунов стал задумываться, а может быть действительно он зря наклеветал на себя?

Виктор голодал и здесь. Свой паек хлеба он съедал тотчас же как только получал его утром, а в обед он довольствовался миской жидкого борща или супа без хлеба.

Между тем Ведунову приносили на обед ароматный жирный борщ, а на второе — котлеты с жареной картошкой. Вместо черного ему выдавали белый хлеб. К тому же ежедневно получал он по десятку плохоньких папирос.

От такого обильного вкусного обеда у Виктора слюнки текли.

— Почему вас так хорошо кормят? — сердито спросил он у архитектора. А меня вот морят голодом.

— А вы разве не понимаете почему? — горестно усмехнулся Ведунов. Это всех клеветников, давших показания, так кормят. А кто «не раскололся», как они говорят, те лишены таких благ.

— Не завидую я вам, — сказал мрачно Виктор. — Дорогой ценой вы купили себе право есть котлеты.

— Что поделать, — вздохнул Ведунов. — Слабый я человек…

Ведунова иногда вызывал следователь. Приходил он от него какой-то смущенный, часто вздыхал, поглядывая на Виктора. Он как будто порывался сказать что-то ему, но не решался.

Но однажды, придя от следователя, он сказал грустно:

— Скоро будут судить меня… Дадут года три… Сошлют в исправительно-трудовой лагерь… Отработаю, вернусь домой…

Виктор не ответил. Ведунов прошелся по камере и, обращаясь к нему, проговорил:

— А почему бы вам, Виктор Георгиевич, не дать показания, а?.. Ведь вы известный писатель… Вас бы на много не осудили… Ну, дали б годика два… Поехали б в лагерь, описали труд заключенных… Получили б орден за это. Вас бы досрочно освободили… и судимость сняли б…

Виктор в гневе подскочил к Ведунову.

— Негодяй!.. — крикнул он содрогающимся голосом. — На что вы меня наталкиваете?.. Чтобы я, так же, как и вы, наклеветал на себя, на своих товарищей?.. Да как вы смели мне это сказать, мне — коммунисту с первых дней революции?.. Я всегда был честным человеком, преданным коммунистом. Никогда не клеветал и не лгал… Пусть я здесь умру, подохну с голоду, но ни слова клеветы не скажу…

Ведунов сел на свой топчан и, закрыв лицо руками, заплакал, содрогаясь своими худыми, острыми плечами.

— Простите! — глухо пробормотал он. — Простите ради бога… Я не хотел причинить вам неприятностей…

Виктору стало его жалко.

— Простите и вы меня, что я вас оскорбил, — сказал он, положив руку на плечо Ведунова. — Успокойтесь, пожалуйста… Скажите откровенно, это вы не сами надумали уговаривать меня давать показания?.. Это вас заставили, да?..

— Ради бога тише! — прошептал Ведунов, озираясь на дверь. — Я вам сейчас скажу все, только пусть это будет между нами… Даете слово?

— Даю.

— Они действительно заставляют меня, — заговорил архитектор шепотом, — чтобы я уговорил вас дать показания… обещают мне за это скидку… Есть тут один такой начальник по фамилии Яковлев-Зверь!.. Не дай бог вам попасться к нему… Так вот он все вынуждает меня убедить вас дать показания… Нарочно и питают меня хорошо, чтоб вас соблазнить…

— Вот сволочи! — вскипел Виктор. — Какой примитив. Что ж, этим меня думают взять?..

— Ну, других, слабых, как я, они этим и берут, — печально промолвил Ведунов. — Сколько нас таких, несчастных, поддались на их удочку…

— Ну, я-то им не сдамся… Потягаемся еще…