Дмитрий Петров - Перед лицом Родины

• Название: Перед лицом Родины
• Автор: Дмитрий Петров
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1963

Роман известного советского писателя Дмитрия Петрова (Бирюка) - повествование, охватывающее четверть века: с начала двадцатых годов до первых послевоенных дней. Действие романа развертывается то на Дону, то в Москве, то в Париже, главные герои произведения - честные, преданные своему народу и своей Родине русские люди, оказавшиеся жертвой репрессий 1937-1939 годов.

---

— А какие мне купят подарки? — спросил Гена.

— Ты, брат, оказывается, человек практичный, — засмеялся Прохор. Сразу речь завел о подарках…

— Это уж дело мое, что куплю, — засмеялась и Марина. — Тогда увидишь, что принесу.

— Итак, решено и подписано, — хлопнул ладонью по столу Прохор. Двадцатого августа. Кого приглашаем? Я вот, например, должен пригласить начальника первого отдела штаба Ворожейкина Михаила Аркадьевича. Он мой старый товарищ. Потом моего заместителя Коршунова Георгия Григорьевича тоже надо. Разумеется, оба должны с женами прийти. А теперь говорите вы, кого намереваетесь позвать. Одну минуточку, я сейчас…

Он принес из кабинета блокнот и карандаш.

— Слушаю, — приготовился он писать.

— Запиши профессора Карташова Фрола Демьяновича с женой.

— Это кто же такой? — полюбопытствовала Марина.

— Мой начальник, — сказала Зина. — Губолиз.

— Как? — изумилась Марина.

— Да, — засмеялась Зина. — У него странная и некрасивая привычка облизывать свои губы. Скажет слово и облизывает губы… Ха-ха-ха!

— Фу, как это неприятно! — брезгливо поморщилась Марина… — Надо еще пригласить Апухтина Михаила Федоровича. Он хороший приятель Виктора. Ездят вместе на рыбалку.

— Это ты про нашего Апухтина говоришь? — спросила Зина.

— Ну, конечно.

— О! Его обязательно надо. Он наш старший научный сотрудник. Замечательный человек. Когда я пришла в первый раз в институт, то не знала, за что взяться, растерялась. Апухтин помог мне, ознакомил с делами, ввел в курс работы…

— Решено, — резюмировал Прохор. — Включаем… Дальше кого?

— Наверно, все, — сказала Марина.

— Ну как же все? — возразил Прохор. — Надо же еще включить в список твоего, Марина, неизменного кавалера и рыцаря Смокова Ивана Евстратьевича.

— Смокова? — недоумевала Марина. — Зачем? Разве ты его, Проша, знаешь?

— Да как-то вот на днях Виктор познакомил меня с ним. Даже стакана по два пива выпили в ресторане… Приятное впечатление на меня произвел. Я даже успел прочитать его несколько рассказов… Даровитый человек он… Сумеет наверняка выбиться в хорошие писатели… Его, по-моему, стоит пригласить, а?

— Не знаю, — посмотрела Зина на Марину.

— Ехидный человек он немного, — сказала Марина. — А в общем, ничего. Можно, конечно, и пригласить… Его можно пригласить и без жены… Он этому случаю даже обрадуется…

— Нет уж, — закачал головой Прохор. — Если приглашать, так уж приглашать с супругой. — И записал: — Смоков с женой.

В этот вечер обо всем было договорено.

XVI

Двадцатого августа новенькая, еще пахнущая свежими красками, звонкая и светлая, как китайский фонарик, просторная квартира Ермаковых заполнялась шумливой, веселой толпой гостей.

Зина и Прохор принимали их в прихожей.

Вскоре все собрались за празднично накрытым столом. Здесь был и профессор Карташов Фрол Демьянович, лет сорока, гладко причесанный линялый блондин с серыми навыкате глазами, со своей супругой Людмилой Антоновной, маленькой и хрупкой женщиной лет тридцати пяти, работавшей врачом скорой помощи. Рядом с ним сидел его помощник по институту, старший научный сотрудник Апухтин Михаил Федорович, человек лет тридцати, спортивного телосложения, смуглолицый, в пенсне. Пришел он с женой — миловидной шатенкой Валентиной Васильевной.

Рядом с Мариной сидел заместитель Прохора — Георгий Григорьевич Коршунов, длинный, худющий мужчина (ста девяноста сантиметров роста, как он любил себя рекомендовать) с четырьмя шпалами в петлицах. По натуре своей он был замкнутый, угрюмый. Не поднимая глаз от тарелки, он слушал, что говорилось вокруг, и молчал.

В противоположность ему его жена Клавдия Дмитриевна — полная красивая женщина под тридцать лет — была кокетлива и непомерно болтлива. Она трещала, как сорока, иногда говоря такие несусветные глупости, над которыми сама же первая и хохотала. Сбоку ее сидел Иван Евстратьевич Смоков в темном пиджаке и светло-голубом галстуке. Он то и дело, впрочем, искоса поглядывая на свою супругу, сидевшую на другом конце стола в обществе Зины и Прохора, украдкой лобызал руку своей соблазнительной соседки.

— И почему я вас до сих пор не встречал? — ворковал он ей на ухо. Очаровательнейшая женщина. Первым же взглядом своих чудесных глаз вы сразили меня, и пал у ваших ног.

— Ох! — томно вздыхала Клавдия Дмитриевна. — Иван Евстратьевич, вы настоящий демон, соблазнитель. Берегитесь, предупреждаю вас, я влюбчивая. А вдруг я влюблюсь в вас, что тогда? Я ведь так просто не отстану от вас…

Иван Евстратьевич оторопело отодвинулся от нее. «А черт ее знает, пронеслось у него в голове, — а может, она в самом деле дура такая».

Клавдия Дмитриевна весело расхохоталась.

— А вы трус, оказывается!

Иван Евстратьевич захихикал.

— Что вы! Что вы!.. — расхрабрился он. — Ни одной женщины в своей жизни не боялся.

Уловив хмурый взгляд своей Настюки, Смоков вдруг притих, стал, к недоумению своей собеседницы, каким-то сразу скучным, посерьезневшим.

— Да что с вами, Иван Евстратьевич? — допрашивала его Клавдия Дмитриевна. — Подавились, что ли, вы?.. Или, быть может, вспомнили какую-нибудь неприятность?.. Давайте выпьем на брудершафт.

Робко взглянув на жену и заметив, что она о чем-то оживленно разговаривала с профессором, Смоков глотнул водку и звучно поцеловал в щеку свою соседку.

— От любви к вам заскучал, — шепнул он ей.

Настюка вздрогнула от звука поцелуя, словно боевой конь от сигнальной трубы, повернула лицо в сторону мужа. Но супруг ее преспокойно сидел за столом, с загадочной улыбкой рассматривая абажур, спускавшийся с потолка…

Профессор подсел к Марине.

— Мы с вами почти земляки, — сказал он ей. — Как мне сообщила сейчас Анастасия Никитична, вы уроженка Азова, а я родом из Ейска. Соседи, так сказать… Я очень рад познакомиться с вами и вашим супругом… Я слышал, он писатель, причем талантливый. А вы тоже писательница?

— Нет. Я журналистка. Работала раньше в газетах. Сейчас не работаю. Дети. Они отнимают много времени. Жалею, конечно, что оторвалась от работы. Чувствую, что отстаю от жизни и тупею…

— Что вы, я бы не сказал этого, — промолвил профессор. — Я слушал вас, когда вы говорили. Вы в курсе всех событий и дел…

Марина вспыхнула от удовольствия. Слышать это из уст такого почтенного, уважаемого человека, как профессор Карташов, было приятно.

— А работать в учреждении женщинам не обязательно, — продолжал Фрол Демьянович. — Я считаю, нет более почетной для матери обязанности, как воспитание из детишек достойных граждан нашей страны… Так что, Марина Сергеевна, я только могу с удовольствием пожать вашу маленькую ручку и пожелать вам успеха в благородном вашем труде по воспитанию своих детей. Он взял руку Марины и поцеловал. — В вас, Марина Сергеевна, много волнующей женственности.

Марина с удивлением посмотрела на профессора: казался ей таким солидным человеком, серьезным, а говорит комплименты, как молоденький студент.

Фрол Демьянович засмеялся:

— Не удивляйтесь моему легкомыслию. Как видите, я человек, и все человеческое мне свойственно.

Весь вечер Карташов пробыл около Марины. Он много видел в своей жизни, бывал за границей. Говорить он умел, и Марине не было скучно с ним… Когда расходились с вечеринки, они были уже друзьями.

— Фрол Демьянович, приходите к нам, — пригласила она профессора.

— Зайду.

— Да-да, — немного опьяневший сказал Виктор, обнимая профессора. Приходите к нам с супругой. Будем рады.

А когда Виктор с Мариной пришли домой, Виктор вдруг вспомнил:

— А почему профессор сказал: «зайду», а не «зайдем»? Что он — не хочет бывать у нас со своей женой?

XVII

Неожиданно Коновалов стал просить Незовибатько, чтобы тот помог ему уйти с работы председателя колхоза.

— Ты ж сам понимаешь, Конон Никонович, — убеждал он секретаря партячейки, — колхоз растет, растут и требования ко мне. А я чего ж понимаю в хлеборобской жизни?

Незовибатько долго ничего не отвечал на это: колебался, но в конце концов он все-таки поставил вопрос о председателе колхоза на собрании партоорганизации. Собрание рекомендовало предложить колхозникам избрать Сазона Меркулова.

Как ни отказывался Сазон, а все же пришлось ему подчиниться. Партдисциплина для коммуниста — закон.

И вот теперь, сдав временно дела председателя стансовета своему заместителю, Сазон уже неделю работал председателем колхоза.

Дел в колхозе было много, и Сазон приходил домой поздно ночью утомленный, но радостно взволнованный от сознания того, что он тоже является участником великого события, которое сейчас совершается в нашей стране.