Николай Хайтов - Дикие рассказы

• Название: Дикие рассказы
• Автор: Николай Хайтов
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

Введите сюда краткую аннотацию

---

Иду к Илие.

Два раза в колокол звонили, чего не идешь?

Третьего раза дожидаешься? Батюшка без тебя службу начать не может!

— Пущай, — говорит, — один служит! Коль он мастак сам денежки получать, пущай сам и служит!

Что делать? В церкви народ ждет — не здешний народ, из города. Тут вспомнил я, что один из писарей у нас в сельсовете малость поет. В молодые годы на попа учился, да архиерей прознал, что он из красных, и отказался его рукоположить. Бегу к нему:

— Свечи горят, в колокола прозвонили, а службу начать нет возможности, потому певчий у нас забастовку объявил! Выручай!

— Нет, — говорит, — не могу!

— Почему не можешь?

— Начальство не велит! Бегу к председателю.

— Разреши, товарищ председатель. Приезжий народ у нас, нельзя осрамиться.

— Пускай идет! — говорит председатель. — Кто ему не велит!

— Пошли! — говорю я писарю. — Начальство разрешает!

— Это он сейчас разрешает, а потом голову с меня снимет. Охота была наживать неприятности!

Иду к батюшке — так, мол, и так, дело дрянь, службу придется отложить до завтра, а тем временем пошлю я записочку Маню Быкларову в горы, на пастбище, чтоб оставил своих овец и спустился в село. Малый он не шибко грамотный, но голосишко какой-никакой есть.

Согласился батюшка. Послал я записочку, и к вечеру Маню был уже в селе. Утром отслужили мы молебен, и я говорю батюшке:

— Раз певчий у нас блажит, давайте прогоним его и возьмем певчим Быкларова, а жену его старостой церковным сделаем.

— Не по мне это занятие, — говорит Быкларов. — Я порядка не знаю, еще не там вступлю.

— Коли ты из-за этого, — говорю я ему, — так я тебя научу, где вступать, небось не первый день в причетниках состою.

—  А-а, тогда ладно! — согласился он.

Мы и назначили: жену его — старостой, его — певчим.

Месяца эдак через два подошло время луга церковные в аренду сдавать. Иду я к Быкларову и даю ему такой совет:

— Собери, Маню, попечителей и устрой ты на луга торг, может, тогда храму нашему перепадет лишний грош, а то народ стал не тот, коммунизм ему больше по душе пришелся, в церковь не ходят, даров не несут, так хоть за луга лишний лев выручим, а то на какие шиши храм божий содержать будем?

— Ты, — отвечает мне Быкларов, — знай себе звони в колокол, а в мои дела не суйся.

«Ах, так? — думаю я про себя. — Ну, ладно сам ломай себе голову!» И отступился. А он сладился с какими-то типами, получил с них денежки, а сколько получил и сколько батюшке отдал, одному богу известно.

Прихожу я однажды в церковь. А у меня такой обычай: беру свечки, зажигаю, а платить — плачу за все разом, когда ухожу. Так вот, подхожу я к свечному ящику и говорю Быкларову:

— Дай-ка свечек!

— Сколько тебе?

— Столько!

— Сперва, — говорит, — деньги, а потом уж свечи.

— Сейчас, — говорю, — старуха моя придет, тоже свечи ставить будет, так мы сложим ее расход и мой и, когда будем уходить, за все разом расплатимся.

— Нет, ты мне деньги давай! Для чего я тут поставленный?

— Я-то знаю для чего! Это ты не знаешь! Вынул я десять левов.

— На, держи!

Через какое-то время встречаю я его у магазина. Кто-то привез с личного участка лук-порей продавать, а Маню, зажав нос платочком, подходит к нему. Хотел, видно, луку купить, но увидел меня, лук бросил, ко мне подходит.

— Известно тебе, — говорит, — что все часовни взломаны и лампады в них переколоты?

— Да кто ж это мог все лампады переколоть?

— Ты знаешь кто! Беспременно знаешь, а прикрываешь их! Но это, — говорит, — их не спасет! Хоть под землей, а найду и в тюрьму запрячу!

— А чего тебе их искать, если я их знаю?

— Знаешь, знаешь, — шипит. — А известно тебе, что из часовни икону святого Димитрия унесли? Или это тебе тоже не известно?

Разговор этот у нас был перед обедом, а после обеда отправился он в совет, наплел председателю, что я украл икону святого Димитрия и продал какому-то посольству за шесть тысяч левов. В это самое время сидел в кабинете у председателя Каручел из автодорожного управления — приехал дорогу проверять, можно ли по ней автобусы пустить, — так что Каручев тоже про это услыхал. Очень это ему интересным показалось.

— Что за человек? — спрашивает председателя.

— Да так, — сказал тот, — баламут!

Поговорили они между собой и пошли в закусочную выпить. Маню как увидал их, решил, что он тоже из начальства, и подсел к ним. А Каручев, веселый человек, вздумал над Маню подшутить.

— Слушай, про какую икону у вас разговор шел? Большая она? Столько на столько будет? — и показывает, значит, сколько на сколько.

— Будет, — говорит Маню. — А что?

— А то, что сын у меня, — ¦ говорит Каручев, — ездил в город на промышленную выставку и видал — в одном посольстве на стенке точь-в-точь такая икона висит.

— Она это! — подскочил Быкларов. — Святого Димитрия! Она самая!

— Кто же знал! — заахал Каручев. — Мы же вполне могли поднять вопрос, и была бы икона сейчас на своем месте! А мне и в голову не пришло, что икона эта ваша!

Наплел Каручев от нечего делать с три короба, а неделю спустя является ко мне рассыльный из совета:

— Пошли, — говорит, — дядя Вранко, председатель вызывает.

— А кто там у него?

— Милиционер при портфеле.

Иду в сельсовет и впрямь вижу: сидят милиционер с председателем. Смекнул я, что будут они у меня про что-то выпытывать.

— Садись, дед! — говорит мне милиционер. Сажусь. Председатель помалкивает. Слово, значит, за милицией.

— Что нового слышно?

— У нас в селе, — говорю, — ничего не слышно.

— Ладно, выкладывай.

— Чего выкладывать?

Тут отворяется дверь и входит Быкларов. Милиционер к нему обращается:

— А ну, бай Маню, давай ты скажи!

— Об чем?

— Вот про деда Вранко скажи!

— А чего сказать-то? — отводит Маню глаза, на меня косится. — Нечего мне говорить!

— Ничего он такого не сотворил?

— Ничего!

Председатель глядит на него, усмехается.

А милиционер как напустится:

— То есть как это «ничего»? А я какого лешего сюда явился? Может, я так, ни с того ни с сего явился? — Лезет он в портфель и достает оттуда бумагу. — Твоя подпись?

Быкларов надевает очки, кивает:

— Моя!

— Раз признаешь, что твоя, рассказывай! Милиционер, значит, допытывается, а Быкларов на своем стоит.

— Ничего он не сотворил!

— Ах, ничего? — строго спрашивает милиционер. — А это кто написал? Может, я? — И читает. — «Начальнику милиции. Товарищ начальник, довожу до вашего сведения, что объявился у нас в селе один мошенник, такой туполобый, что ни председатель не может его вразумить, ни милиция приструнить. Ничем эту башку не прошибешь, потому как еловая она. И даже не еловая, а дубовая. И зовется эта башка Вранко Йотов — тот самый, который украл из храма икону святого Димитрия и продал ее посольству за шесть тыщ новыми деньгами!»

— Это вот и есть Вранко Йотов? — спрашивает его милиционер. — Что же ты, когда тебя спрашивают, твердишь: «Ничего не сотворил»? Отвечай сейчас же, что он сотворил, если голова у него еловая?

Тот, знай, отмалчивается. Ухватил его тогда милиционер за шкирку, дверь распахнул и вышвырнул вон.

— Катись, — говорит, — болван!

На том история с иконой и кончилась.

Вышел я из той истории чист, но взяла меня злость, что Быкларов грязью меня поливает, и созвал я церковных попечителей — батюшки в ту пору в селе не было, он у нас на три села один, так что приезжает только, когда надо кого отпевать либо венчать. Из пятерых попечителей двое пришли, остальные в город перебрались.

— Этому человеку, — говорю, — в церкви не место.

— Почему? — спрашивают попечители.

— Потому что творится в церкви неладное. Худые дела делаются.

— Какие?

— На руку он нечист!

— Не пойман — не вор, — говорят попечители.

— А как его поймать, когда вы в церковь ни ногой!.. Вы загляните, — говорю, — в церковь и увидите! Он снял подзор с пресвятой богородицы, срезал с него кружева и кружевами этими украсил свечной ящик, за которым жена его сидит, свечи продает! На Иисуса Христа повесил платок носовой, пришпилил к челу кнопками! Трем святителям глаза фуфайкой прикрыл, чтобы не видели глаза их, что он творит в храме божьем. Раньше-то, — говорю, — как переступит человек порог церкви, все святые смотрят на него — видят, значит, кто входит и выходит, и про себя замечают. А Быкларов всем им глаза заслонил, чтоб не видели глаза их, как он ворует!

— А ведь верно! — говорят. — Нам и невдомек. Поручаем тебе за ним присмотреть.

Я и стал присматривать. Подарили церкви двух ягнят.

—  Дед Вранко, — спрашивают попечители, — что делать будем с ягнятами? Кто их пасти будет?

__ Берите их, отведите на площадь к магазину и продайте с торгов. Как всегда делается.