Клайв Льюис - Космическая трилогия [сборник]

• Название: Космическая трилогия [сборник]
• Автор: Клайв Льюис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0105-2

Клайв Стейплз Льюис (1898–1963), английский писатель, относится к числу тех авторов (Д. Р. Р. Толкин, Г. К. Честертон), посмертная мировая известность которых явно возрастает со временем. Этот писатель уже успел стать и легендой, и образцом, и учителем.

Льюис — автор 49 крупных работ, одной из которых является его знаменитая «Космическая трилогия» («За пределами Безмолвной планеты», «Переландра», «Мерзейшая мощь»), написанная в жанре НФ.

Льюис уже известен русскому читателю по вышедшим недавно в свет «Хроникам Нарнии».

В этой книге вас ждет знакомство с Льюисом-фантастом.

---

Теперь — к тому из ваших вопросов, что раздражает меня больше всего: «Может быть Эликан, описывая эльдилов, смешивает понятия бестелесности и высшего существа?» Нет. Смешиваете вы. Он сказал две вещи: что у эльдилов тела отличаются от тел всех животных планеты и что они превосходят всех разумом. Ни он, ни кто другой на Малакандре никогда не смешивал одно утверждение с другим и никогда не выводил одно из другого. На самом деле у меня есть основания думать, что существуют еще иррациональные животные с эльдиловым типом тела (помните «воздушных зверей» Чосера?).

Интересно знать, обойдете ли вы благоразумно проблему речи эльдилов? Я согласен, что если упоминать об этом в сцене суда в Мельдилорне, то это повредит рассказу, но, конечно, у многих читателей хватит соображения спросить, как же эльдилы, которые, по всей видимости, не слышат, могут разговаривать. И в самом деле, мы должны признать, что этого не знаем, но разве не нужно сказать это читателю? Я изложил Дж. — единственному из ученых, кому я доверяю, — вашу теорию о том, что у них могут быть инструменты и даже органы, воздействующие на воздух вокруг и таким образом издающие звуки опосредованно, но он, кажется, не очень-то этим воодушевился. Ему представляется более вероятным, что они непосредственно воздействуют на уши тех, с кем «говорят». Это звучит довольно непросто… конечно, не нужно забывать, что мы фактически ничего не знаем о форме и размерах эльдила и даже о его взаимоотношении с пространством (нашим пространством) вообще. И в самом деле, хочется еще раз повторить, что мы фактически почти ничего о них не знаем. Как и вы, я не могу не стараться привязать их к тому, что есть в земной традиции, — богам, ангелам, феям. Но у нас нет данных. Когда я пытался дать Уарсе представление о христианской ангелологии, он, по всей видимости, рассматривал наших «ангелов» как нечто отличное от себя. Но имел ли он в виду, что это другие существа, или только что это какая-то специальная каста воинов (ведь наша бедная старушка Земля оказалась во Вселенной чем-то вроде полигона), не знаю.

Почему же нужно опускать мой рассказ о том, как заело заслонку перед нашим приземлением на Малакандре? Без этого ваше описание наших страданий от обилия света на пути обратно вызывает законный вопрос: «Почему же они не закрыли заслонки?» Я не верю в вашу теорию о том, что «читатели никогда не замечают таких вещей». Уверен, что я бы заметил.

Я бы хотел, чтобы вы вставили в книгу две сцены; все равно — они врезались в мою память. Когда я закрываю глаза, передо мной всегда встает либо одна, либо другая.

Одна из них — это малакандрийское небо утром: бледно-голубое, такое бледное, что теперь, когда я все больше привыкаю к земному небу, мне кажется оно почти белым. На его фоне находящиеся вблизи верхушки гигантских сорняков — вы бы назвали их «деревьями» — кажутся черными, но вдалеке, за милями ослепительно синей воды, леса более отдаленные — акварельно-багровы. Тени на бледной лесной земле вокруг меня похожи на тени на снегу. Передо мной проходят фигуры: утонченные, но при этом гигантские формы, черные и гладкие, как бы ожившие высокие шляпы; громадные круглые головы, насаженные на гибкие стеблеобразные тела, делают их похожими на черные тюльпаны. Они поют и спускаются к берегу озера. Музыка своей вибрацией наполняет лес, хотя она так тиха, что я с трудом ее слышу: как будто смутные звуки органа. Некоторые уплывают, но большинство остается. Делается это медленно: это не просто отплытие, а какая-то церемония. И правда, это похороны хросса. Эти трое в серых масках, которых посадили в лодки, отправляются в Мельдилорн умирать. Ведь в том мире никто не умирает до срока, кроме тех, кого берет себе хнакра. Все проживают полностью срок, выпавший их роду, и смерть у них предсказуема, как у нас рождение. Вся деревня знала, что эти трое умрут в этом году, в этом месяце; легко было предвидеть даже, что умрут они на этой неделе. И вот они отходят, чтобы получить последний совет Уарсы, умереть и быть «развоплощенными» им. Трупы, в прямом смысле, просуществуют лишь несколько минут; на Малакандре нет гробов, могильщиков, кладбищ, гробовщиков. При их уходе долина торжественна, но нет признаков горькой печали. Они не сомневаются в своем бессмертии, и друзья-ровесники остаются неразлучны. Вы оставляете мир так же, как и входили в него, вместе с «одногодками». Смерти не предшествует страх, и за ней не следует разложение.

Другая сцена — ночная. Я вижу, как я купаюсь с Хьои в теплом озере. Он смеется тому, как неловко я плаваю; мне, привыкшему к более тяжелому миру, трудно достаточно погрузиться в воду, чтобы хоть чуть-чуть продвинуться вперед. И тут я вижу ночное небо. Большая часть его похожа на наше, хотя глубины темнее, а звезды — ярче; но на западе происходит нечто такое, чего никакая земная аналогия не поможет вам представить. Вообразите себе увеличенный Млечный Путь — Млечный Путь через самый мощный телескоп в самую ясную ночь. А теперь представьте его не проходящим по середине неба, а восходящим, как созвездие за вершинами гор — ослепительное ожерелье огней, сверкающих, как планеты, медленно поднимается вверх, пока не заполнит пятую часть неба и не оставит за собой черный пояс, отделяющий его от горизонта. На него нельзя смотреть долго, оно слишком яркое, но это только начало. Будет что-то еще. Над харандрой свечение, как при восходе луны. «Ахихра!» — кричит Хьои, и из темноты вокруг нас ему отвечают другие отрывистые голоса. Вот теперь встает настоящий царь ночи, он осторожно пробирается через странную западную галактику, и огни ее становятся тусклыми по сравнению с его огнями. Я отвожу взгляд, потому что маленький диск гораздо ярче, чем луна, когда она всего ослепительнее. Весь хандрамит купается в бесцветном свете; я могу сосчитать все лесные стволы на той стороне озера; я вижу, что ногти у меня обломанные и грязные. И теперь я догадываюсь, что я увидел Юпитер, поднимающийся над астероидами, на сорок миллионов миль ближе, чем когда-либо видели земные глаза. Но малакандрийцы сказали бы «среди астероидов», потому что у них странный обычай иногда выворачивать наизнанку Солнечную систему. Они называют астероиды «танцорами на пороге Великих Миров»; Великие Миры — это планеты, как сказали бы мы, «помимо» или «вне» астероидов. Глундандра (Юпитер) из них самая большая и имеет в малакандрийском мышлении важное значение, которое я не могу понять. Он — «центр», «великий Мельдилорн», «трон» и «праздник». Им, конечно, прекрасно известно, что он необитаем, по крайней мере, там нет животных планетарного типа; и у них, разумеется, нет языческих побуждений населить кем-то Малельдил. Но с Юпитером связан кто-то или что-то очень важное; как всегда, «серони знают». Но они мне никогда не рассказывали. Наверное, лучший к этому комментарий — из автора, о котором я вам говорил: «Ибо верно сказано о великом Африканусе, что он никогда не был менее одинок, чем когда был одинок, поэтому в нашей философии ни одна из частей внутри Вселенной не может быть названа менее отъединенной, чем та, которую именует отъединенной чернь, ибо отсутствие людей и зверей означает лишь большую населенность другими высшими существами».

Расскажу еще, когда вы приедете. Я стараюсь прочитывать все старые книги на эту тему, о которых слышу. Теперь, когда «Уэстон» захлопнул дверь, путь к планетам лежит через прошлое; и если предстоят еще путешествия в космосе, то это будут путешествия также и во времени!

ПЕРЕЛАНДРА

ГЛАВА 1

Я сошел с поезда у Вустера и отправился пешком к дому Рэнсома (до него было три мили), размышляя по дороге, что ни один из пассажиров, оставшихся на станции, не мог бы и вообразить, что повидал тот, к кому я иду. Унылая равнина — поселок был за ней, милях в трех к северу от станции — ничем не отличалась от других равнин. Сумрачное предвечернее небо было таким же, как всегда осенью. Редкие дома, купы красных и желтых деревьев — нигде ничего особенного. И вот, миновав эту тихую, скромную местность, я увижу того, кто побывал — и жил, и ел, и пил в сорока миллионах миль отсюда, на планете, с которой Земля кажется крохотной зеленой искоркой, и разговаривал с существом, помнившим времена, когда здесь, у нас, еще никого не было.

На Марсе Рэнсом видел не только марсиан. Он встретил существ, которые называют себя эльдилами, и даже Великого Эльдила, который правит Марсом и зовется там Уарсой Малакандры. Эльдилы отличаются от тех, кто обитает на планетах. Их тело — если это тело — совсем иное, чем у нас или у марсиан. Они не едят, не дышат, не рождаются, не умирают — словом, в этом они больше похожи на минералы, способные мыслить, чем на то, что мы назвали бы живым существом. Они часто появляются на планетах и, по нашим понятиям, живут там, но определить, где они, очень трудно. Сами они считают своим обиталищем космос («Глубокое Небо») и планеты для них — не миры, просто движущиеся точки, а то и разрывы в едином поле, которое мы называем Солнечной системой, они — Арболом.