Андрей Столяров - Наступает мезозой

• Название: Наступает мезозой
• Автор: Андрей Столяров
• Издательство: Русско-Балтийский информационный центр «БЛИЦ», Петербургский писатель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-88986-018-6

Новая книга петербургского прозаика Андрея Столярова написана в редком жанре «фантастического реализма». Это не фантастика в привычном для нас смысле слова: здесь нет гравилетов, звездных войн и космических пришельцев. Автор продолжает традиции «магической петербургской прозы», заложенные еще Гоголем и Достоевским, он осовременивает их, придавая фантасмагории звучание повседневности. Фантастический Петербург, где возможны самые невероятные происшествия: фантастический мир на исходе второго тысячелетия: мистика, оборачивающаяся реальностью, и реальность, обращенная к нам мистической своей стороной: Андрей Столяров – автор новой петербургской прозы.

---

– Сколько их?

– Я говорила с двоими. Но их там, вероятно, гораздо больше. Они также велели тебе сказать, что скрыться все равно не удастся. Дом оцеплен, на крыше – они предупредили – специальное подразделение. Приказ – остановить тебя любой ценой…

Эля нервно щелкнула замочком на сумочке.

– Ну все, я – пошла…

– Сядь, – негромко, но внятно сказал я.

У неё подогнулись колени, и она плюхнулась в кресло, скрипнувшее сиденьем.

– Если ты оставишь меня как заложницу, они все равно будут стрелять. Это они тоже специально предупредили…

– Откуда они, как ты думаешь?

– Я не знаю… Но они сказали, что существует особая правительственная программа для таких, как ты. Работает уже не первый год, все будет законно…

– Да?

– Ну… они так сказали.

– Значит, других у меня вариантов нет?

Эля еле заметно пожала плечами.

– Сколько они ещё будут ждать?

– Минут пятнадцать…

Будильник, приткнутый в углу полки, отстукивал электрические секунды. Минутная стрелка дрогнула и накрыла собой часовую. Я почему-то не мог этого видеть. Пыльцы сжались сами собой. Пластмассовый корпус лопнул, и, как песок, просыпались из кулака мелкие шестеренки. Стукнула о паркет батарейка, взвизгнул штифт, проехавший концом по упору.

Эля пронзительно вскрикнула.

– Молчи, – сказал я. – Молчи, если хочешь отсюда выбраться. Боишься меня?

– У тебя – краснота в глазах…

– Не бойся. Сейчас ты меня не интересуешь.

Я тряхнул лапой, и осколки, врезавшиеся в чешую, брызнули во все стороны. Когти быстро втянулись и снова, как пять ножичков, вышли наружу. Я неудержимо, потрескивая хребтом, распрямлялся. Вот – разорвались тапочки, не вмещающие широкие плюсны костей, вот – точно пуля, вжикнула отскочившая с джинсов пуговица, вот – с пыльным треском вспоролись раздираемые грудным панцирем швы рубахи. Обвисли лоскуты рукавов, задрался воротничок, проткнутый костяным гребнем с шеи. Зазвенела кровь по всему телу, нерастраченной животной энергией заныли бугры мускулов. Кого они хотят задержать? Меня? Меня – кому не страшны ни пламя, ни вода, ни кованое железо?…

Грозный рык ночи перекатился в горле.

Мне было смешно.

– Мамочка моя… – с дрожью тянула Эля, скрючившись в кресле. Глаза – крепко зажмурены, судорожные кулачки – перекрещены на груди.

Она меня сейчас действительно не интересовала.

Четверть часа до конца ультиматума ещё полностью не истекли, а я уже слышал крадущиеся торопливые шаги на лестнице. Человек десять-двенадцать на цыпочках перескакивали через ступеньки.

Ну что ж, тем лучше.

Я подождал, пока все они соберутся на моем этаже, а потом, не утруждая себя снятием запоров и открыванием, просто толкнул лапой дверь, и она с щепастым надрывом грохнулась на лестничную площадку.

Рев был страшен. Он взлетел по пролетам, заставив, вероятно, задребезжать рыхлое железо на крыше, ударил в двери квартир, загудел в пустотных трубах и батареях, а потом, рванувшись во двор и отразившись от стен, выдавил из асфальтового колодца весь воздух.

Под аркой, куда вечернее солнце не попадало, пророкотала звуковая волна. Было сумеречно, и все равно можно было заметить, как вздрогнули и чуть наклонились вперед двое людей сбоку от пулеметной турели.

– Кажется, первое отделение – йок, – сказал тот, что ближе. – Жаль. Хорошие были ребята. Значит, не договорились.

А второй потряс головой, будто после купания вытряхивал из ушей воду.

– Какой в этом смысл? Все равно у них потом сознание не выдерживает; либо – полное сумасшествие, либо – метаморфоза. Крутимся понапрасну…

– Но исключения все-таки есть, – сказал первый.

– Кто? Этот отвратительный тип из военного ведомства? «Доктор Лектор», который каждый день требует стакан свежей крови? Ну знаешь…

– А что?

– Одних зверей убиваем, других прикармливаем…

– Такова жизнь, – первый пожал плечами. – Хочешь работать с хищниками – привыкни к сырому мясу. Кстати, ты прочел наконец «Хазарский словарь»?

– Прочел.

– Ну и как?

– Нормально.

– Не люблю этого слова, – неприязненно сказал первый. – Что значит «нормально»? Мне требуется четкий и обоснованный вывод. Можно ли рекомендовать данный роман для включения в «Список»?

– Я бы рекомендовал, – сказал второй.

– Вот так и докладывай…

Человек, который был с краю, скривил губы.

– «Обязательное чтение», – с презрением сказал он. – Ты что, не помнишь, как относился в школе к урокам литературы? Культуру невозможно запихать в личность насильно. Насилие вызывает протест. Происходит бессознательное отторжение…

– Опять лекции?

– Ну если до тебя не доходит самое элементарное…

– Нашел время. – Первый человек ещё немного подался вперед и, не поворачивая головы, спросил: – Как, ты готов, Бахыт?

– Готов-готов, – сказал третий, обнимающий расставленными руками насадку турели. Лицо его было вклеено в вырез бинокуляра. – Я давно готов, командир. Вы, главное, меня не трогайте…

Звериный рев повторился. Но теперь – несколько тише и как бы с удовлетворением.

– Спускается… – напряженно сказал первый.

И тут створки парадной, выходящей во двор, вспучились изнутри, доски поплыли по воздуху, с коротким визгом, опережая их, метнулась сорванная пружина, грохнуло об асфальт выпавшее стекло, и из темного лестничного проема возник ящер – зеленоватый и одновременно багровый в лучах заката.

Он был невысок, всего на голову, вероятно, возвышаясь над притолокой, но – с когтями на птичьих лапах, с ощеренной вытянутой, как у жеребца, мордой. Шею его окружал шипастый гребень, а короткий и мощный хвост со скрежетом подметал мостовую. Шакал в пятнистом комбинезоне, вцепившийся в бок, сорвался, перекатился по асфальту и замер.

Ящер плотоядно облизывался.

– Пошел резерв, – спокойно распорядился по рации тот человек, что ближе.

Двор словно ожил. Только что он представлял собой тронутое ясными сумерками, тихое пустое пространство, и вдруг, будто из-под земли, выросли скорченные фигуры.

Шакалья стая растянулась от дома до дома.

Выучка у них была отменная. Вожак коротко взвыл, и остромордые тени бросились на противника. Ящер, впрочем, оказался проворнее их. Ввязываться в схватку с шакалами он благоразумно не стал – тело его взвилось в невероятном прыжке, дворик дрогнул, точно где-то неподалеку рухнула многотонная балка, сотряслись перекрытия, и растопыренный силуэт запечатал выход из подворотни.

Оба человека отпрянули.

– Свет!… – резким, вывернутым в фальцет голосом закричал первый.

За спиной его бешеными очами вспыхнули два прожектора. Однако не белые, а – до безумия красные, предостерегающие. Свечение вулканической магмы наполнило подворотню. Ящер на мгновение замер. Глаза в щелях вертикальных зрачков ослепленно моргнули – один раз, другой.

Этого промедления оказалось достаточно. Что-то вжикнуло, раздался свист туго сжатого воздуха. Бахыт, согнутый над турелью, победно выдохнул: Есть!… – оторвал от прицела голову, смешно стянутую розовой купальной шапочкой. Багровеющая туша ящера содрогнулась, он взмахнул лапами, по-видимому, пытаясь найти опору, покачался туда-сюда, будто гипсовый, и вдруг рухнул вперед, зацепив все же когтями тарелку турели.

Брызнули стекла из бинокуляра. Бахыт, как козел, подпрыгнул, спасая ноги от костоломного прокрута станины.

– Свет!… – тем же вывернутым в фальцет голосом закричал первый.

Красноту, точно пробку, вышибло из подворотни. Под аркой полыхнуло сиянием электрических дуг. И в беспощадном, обжигающем их неистовстве стало видно, что ящер лежит на боку и конвульсивно подергивается, что глаза его покрываются молочными пленочками, что творожистая густая пена стекает из пасти, и что между костных пластин на его груди плотно сидит стрела с металлическим оперением.

Вздулся гигантским шаром и опал зеленоватый живот. Шумный выдох прорвался откуда-то из хрящей гортани.

Белые пленочки на глазах застыли.

– Молодец, Бахыт. Прямо в сердце. Какой выстрел!… – сказал первый человек.

– Стараемся, командир. И все же запасную пневматику ставить надо. Хотя б и стрела из кости удавленника, хотя б и вымочили её, как положено, в паучьем студне, хотя б и заговаривали в полночь на Три Звезды, а вот, не дай бог, рука дрогнет – пройдет мимо…

Бахыт стащил круглую шапочку. Развалились по плечам космы, прежде стянутые резиной. Второй человек оторвал от уха изогнутую трубочку телефона:

– Девушка, оказывается, жива, – удивленно сообщил он.

– Жива? Да ну? С чего бы это? – сказал первый.

– Повезло. Наверное, не очень голодный был. Или торопился сюда. Что будем с ней делать?

Первый человек немного подумал:

– Что делать, что делать? А ничего не делать. Зачем она нам?

– Болтать будет.

– Это – вряд ли…