Мария Семенова - Окольцованные злом

• Название: Окольцованные злом
• Автор: Мария Семенова
• Издательство: Азбука
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2000
• ISBN: 5-7684-0382-5

Волею обстоятельств международный киллер Скунс сталкивается со своим «собратом по искусству» — бывшим спецназовцем Виктором Башуровым. Вся жизнь того является чередой невероятных загадочных событий, дать объяснение которым не в силах даже сотрудники «Эгиды+» — секретной службы по неконституционному искоренению особо одиозных преступных авторитетов. Только Скунсу и вору в законе Французу удается разгадать тайну рока, преследующего семью Башуровых.

---

ПРОЛОГ

Me quoque fata regunt[1]

1700 год до Р. X.

Шел месяц фаменот[2]. Лучезарный Амон-Ра[3], давно уже миновавший звезду Сотис[4], неторопливо входил в знак Весов. Воды Нила убывали, ставшие бурыми от взвешенного плодородного ила, по священной реке, обходя мели, плыли нескончаемые вереницы плотов, груженных пшеницей и ячменем второго урожая. Гранатовые и апельсиновые рощи окутались кружевом цветов, в самом разгаре была уборка клевера, в пойме реки в гуще молодой растительности резвились священные ибисы. Природа просыпалась: близилась весна.

Было раннее утро. Солнце едва успело превратить Большие Пирамиды в три сверкающие огнем звезды, как на дороге, ведущей в Мемфис[5], показался отряд секироносцев.

Странные это были воины. Их головы и лица были выбриты наголо, а командовавший отрядом высокий широкоплечий человек, медно-красная кожа которого говорила о египетском происхождении, носил через левое плечо шкуру пантеры и походил более на жреца, чем на офицера.

В самой гуще воинов, неприметные для любопытных взглядов, плелись двое совершенно обнаженных мужчин. В одном внимательный наблюдатель сразу узнал бы потомка воинственных гиксосов[6], а внешность второго говорила сама за себя — это был эфиоп. Руки их были туго скручены за спиной и привязаны тонким, идущим через грудь шнуром к паху, отчего каждый шаг причинял пленникам мучительную боль. Однако они не издавали ни звука: глубоко, до самого корня, в языки им были воткнуты острые, пропитанные парализующим составом шипы дерева хиру. Утренний ветерок шевелил листья сикоморов и тамариндов, бронзовые боевые топоры с клинками в виде кос пускали солнечные зайчики, из-под подошв солдатских сандалий в воздух вздымалась оранжевая пыль. Она липла к коже, забивалась под назатылочные платы и под густо насурьмленные веки, вызывала слезы и мешала дышать.

Наконец впереди показалась громада храма Великого Андрогина Птаха[7], египтянин в шкуре пантеры двинулся быстрей. Сейчас же солдаты принялись колоть пленников бронзовыми кхопишами[8]в ягодицы, заставляя их, таким образом, ускорить шаг, и через полчаса отряд очутился во внешнем дворе, огражденном вместо стен одноэтажными строениями с плоскими крышами. Посередине пролегала аллея сфинксов, заканчивавшаяся у массивных, покрытых иероглифами ворот, по обеим их сторонам небо подпирали громадные известняковые стелы-пилоны. Словно пара гигантских фаллосов, они вздыбливались к лону небес, символизируя могущество фараона, бессмертие богов и нерушимость истинной веры.

По знаку командира солдаты вошли в ворота и, оказавшись во внутреннем дворе, стали спускаться по истертым каменным ступеням в подземный ярус храма. Путь был всем хорошо знаком, — несмотря на полумрак, ноги воинов, обутые в крепкие сандалии из кожи буйвола, уверенно шагали по гранитным плитам. Шли недолго, очутившись наконец в просторном полукруглом зале, отряд разделился. В предвкушении кисловатого, хорошо утоляющего жажду пива и ячменных лепешек, густо натертых чесноком, солдаты поспешили на поверхность, а одетый в шкуру пантеры командир остался наедине с дрожащими от ужаса пленниками.

Как только наступила тишина, он прикоснулся к узору на стене и, отодвинув в сторону массивную панель, повел связанных за собой по открывшемуся узкому проходу. Путь их был недолог, — коридор скоро уперся в бронзовую плиту, сразу за которой начинался огромный многоколонный зал, истинные размеры которого терялись в темноте. В зыбких отсветах факелов изображения богов казались объемными и живыми, создавалось впечатление, что они вот-вот сойдут со стен. Тайная премудрость иероглифов, разноцветье восковых красок — все терялось под покровом мрака, ярко освещен был только центральный орнамент, представлявший собой парящую сферу с двумя змееобразными отростками, в которой каждый посвященный узнавал Великий символ динамического цикла мироздания.

Тем временем, бросив пленников на гранитные плиты пола, египтянин ударил в бронзовую доску, и низкий вибрирующий звук, многократно усиленный акустикой помещения, гулко разнесся под высокими каменными сводами.

Его услышали. Вскоре где-то вдалеке с рокотом отошла в сторону каменная плита, послышались негромкие шаги, и, освещая путь факелом, появился человек. Увидев его, одетый в шкуру почтительно склонился, а пленники вздрогнули и уткнулись лицами в пол.

Вошедший был высокого роста, с гладко выбритым волевым лицом цвета красной бронзы. На груди его покоился крест Иерофанта, с тремя горизонтальными поперечинами, символизирующими триединое устройство вселенной, носить такой в храме Птаха имел право лишь Верховный Мистик, преподобный Фархор, — Тот, кто созерцает Великого. Какое-то время святейший рассматривал распростершихся у его ног пленников, затем перевел свой взгляд на человека в шкуре пантеры, и в тишине подземелья раздался низкий, ничего не выражающий голос:

— Видел ли твой Ка[9] тело убитого, брат Хафра? Услышав это имя, пленники в ужасе забились, а начальник жреческой стражи, чьим именем матери пугали не в меру расшалившихся детей, поднял голову и взглянул Великому Иерофанту в глаза:

— Да, преподобный. Да ниспошлют все боги Египта жизнь и процветание ноздрям твоим! Еще при жизни тело его лишили мозга, и ныне оно расчленено на дюжину частей, лежащих смрадной кучей среди песков пустыни.

Фархор опустил взгляд и посмотрел на свой жезл, украшенный сферой, на которой находился куб, поддерживавший, в свою очередь, правильную пирамиду, — это означало, что дух доминирует над формой, для которой физический план является опорой.

— Где то, что должен был отдать тебе брат Усернум?

Не говоря ни слова, начальник стражи достал хранимую у сердца шкатулку из черной бронзы, почтительно подал ее Великому Иерофанту и, отведя взгляд в сторону, отступил в тень. Секунду преподобный Фархор держал ларец в руках, затем решительно сломал печати и, приоткрыв неожиданно тугую крышку, осторожно глянул внутрь. Его бесстрастное лицо приняло выражение крайнего омерзения, смешанного с плохо сдерживаемой яростью, и, резко захлопнув ларец, он прошептал:

— О боги, без сомнения, это оно.

Пять восходов тому назад люди достопочтенного Усернума, верховного жреца храма Гора[10], расположенного в подземелье под Сфинксом, поймали трех дезертиров, бежавших из армии фараона и промышлявших разграблением гробниц. Ничего удивительного в том не было: царская служба тяжела, а от былого благочестия стараниями проклятого Сета[11] в сердцах людских осталась лишь малая толика. За хищение опоясок у мумий виновным полагалось оскопление, а затем их ожидала медленная смерть в песках пустыни. Однако не на этот раз.

На пальце одного из дезертиров было надето кольцо, увидев которое верховный жрец Усернум немедля велел лишить вора мозга, отрезать кисть и вместе с преступниками срочно отправить в Мемфис к Великому Иерофанту, ибо здесь была сокрыта тайна богов.

— Именем Птаха, языком созидающего. — Верховный Мистик между тем запечатал шкатулку своей печатью и вплотную придвинулся к начальнику стражи. — Брат Хафра, сегодня же ты отправишься в оазис Файюм[12] и властью Слова, начертанного на этом амулете, — он достал искусно вырезанную из цельного изумруда фигурку жука-скарабея, на спинке которого были видны четыре странных знака, — велишь Верховному Хранителю Сокровищницы Хардефу упрятать запечатанное мною от посторонних глаз до скончания века земли Кемет[13].

Начальник стражи молча спрятал шкатулку и амулет на своей груди, посмотрел на покорно ожидавших своей участи пленников и перевел взгляд на преподобного Фархора:

— Эти двое слишком хорошо знают дорогу, чтобы уйти легко и быстро.

— Истину ты сказал. — Верховный Иерофант сделал прощальный знак рукой и, освещая себе дорогу факелом, неспешно двинулся прочь.

Где-то вдалеке раздался звук вставшей на место каменной плиты, затем все стихло.

— Молитесь Сету, вы, пожиратели своего Ка! — Усмехнувшись, начальник стражи рывком поднял пленников на ноги и повел их в левое крыло подземелья, туда, где злобно шипели камышовые коты, охранявшие сокровищницу храма. — Гернухор ждет вас…

Часть первая. НАСЛЕДНИК ТОТА

Jus vitae ac necis[14].

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Год 1990-й. Лето

— Тормози, Петре — Виктор Башуров строго посмотрел на рыжую шевелюру ефрейтора-«деда», взялся за ручку дверцы. — И к тринадцати ноль-ноль чтоб как штык на этом месте. Понял?

— Так точно, товарищ капитан, удачи вам. — Конопатая физиономия водителя сделалась непривычно серьезной, и, взревев двигателем, зеленый «УАЗ» стремительно пошел на разворот.