Александр Филиппов - Вся политика. Хрестоматия

• Название: Вся политика. Хрестоматия
• Автор: Александр Филиппов
• Жанр: Политика
• ISBN: 5-9739-0052-5

Наконец-то есть самоучитель политических знаний для человека, окончившего среднюю школу и не утратившего желания разобраться в мире, в стране, гражданином которой он с формальной точки зрения стал, получив на руки паспорт, а по сути становится им по мере достижения политической зрелости. Жанр хрестоматии соблюден здесь в точности: десятки документов, выступлений и интервью российских политиков, критиков наших и иностранных собраны в дюжину разделов – от того, что такое вообще политика, и до того, чем в наше время является вопрос о национальном суверенитете; от сжатой и емкой характеристики основных политических идеологий до политической системы государства и сути ее реформирования. Вопросы к читателю, которыми завершается каждый раздел, сформулированы так, что внятный ответ на них возможен при условии внимательного, рассудительного чтения книги, полезной и как справочник, и как учебник.

Finally we do have a teach-yourself book that contains political knowledge for a young person who, fresh from High School and still eager to get a better understanding of the world a newborn citizen aspiring for some political maturity. The study-book format is strictly adhered to here: dozens of documents, speeches and interviews with Russian politicians, critical views at home and abroad were brought together and given a comprehensive structure. From definitions of politics itself to the subject of the national sovereignty and the role it bears in our days; from a concise and capacious description of main political ideologies to the political system of the State and the nature of its reform. Each chapter ends with carefully phrased questions that require a sensible answer from an attentive and judicious reader. The book is useful both for reference and as a textbook.

---

Независимо от того, что проявит себя первым – раскол в руководстве или массовое движение, – либерализация следует одной и той же логике. Различны лишь темпы. Массовое движение диктует темп преобразований, вынуждая режим решать: применить ли репрессии, или – кооптацию, или – передать власть. И сколько бы ни продолжалась либерализация, годы, месяцы или дни, режим и оппозиция всегда имеют дело с одним и тем же набором возможностей.

Проекты либерализации, выдвигаемые силами, принадлежащими к авторитарному истеблишменту, неизменно предполагают контролируемую «открытость» политического пространства. Обычно они возникают в результате разногласий в авторитарном блоке, порождаемых разного рода сигналами, которые возвещают о назревающем кризисе, скажем, о массовых волнениях. Проект либерализаторов обычно нацелен на снижение социальной напряженности и укрепление собственных позиций в руководстве путем расширения социальной базы режима. Он состоит в том, чтобы разрешить самостоятельную организацию гражданского общества и инкорпорировать новые группы в существующие авторитарные институты. Таким образом, либерализация оказывается зависимой от того, насколько ее результаты совместимы с интересами или ценностями авторитарного блока. Так, либерализацию называют открытостью, смягчением напряженности, обновлением или перестройкой. Эти термины недвусмысленно указывают на границы реформ.

Либерализации присуща нестабильность. Обычно происходит то, что Илья Эренбург в 1954 г. назвал оттепелью: таяние айсберга гражданского общества, приводящее к затоплению дамб авторитарного режима. Как только репрессии ослабевают, первая реакция – бурный рост независимых организаций в гражданском обществе. За короткое время возникают студенческие ассоциации, профессиональные союзы, протопартии. ‹…› В Польше за несколько недель сентября 1980 г. к «Солидарности» присоединились 10 млн. человек. ‹…›

Темпы мобилизации гражданского общества в разных режимах различны и зависят от того, что служит основой авторитарного равновесия – ложь, страх или экономическое процветание. Равновесие, в основе которого ложь, – самое неустойчивое. В режимах ритуализированной речи, где все произносят слова, в которые сами не верят и в которые верить не предполагается, новое слово считается подрывом основ. И когда объявляют, что король голый, равновесие моментально нарушается. В Румынии несколько человек стали выкрикивать лозунги против Чаушеску во время демонстрации в честь его возвращения из Ирана, и через несколько дней режим пал. В режимах, базирующихся на страхе, где слова допускаются при условии, что они не произносятся публично, ‹…› инакомыслие может тлеть долгое время, пока не вспыхнет ярким пламенем. Решающим фактором в разрушении индивидуальной изоляции является чувство безопасности, возникающее при скоплении массы людей. Поляки обнаружили силу оппозиции во время визита в Польшу в июне 1979 г. папы Иоанна Павла II, когда на улицы вышли 2 млн. человек. ‹…› Наконец, режимы, основанные на молчаливом договоре о непротивлении в обмен на материальное процветание, уязвимы прежде всего из-за экономических кризисов. Поэтому лаг времени между началом либерализации и массовым движением не является постоянной величиной и варьирует от одного режима к другому.

В какой-то момент гражданское общество «мобилизуется», начинают формироваться организации, которые заявляют о своей независимости от режима, провозглашают собственные цели, интересы и проекты. Однако централизованные, находящиеся вне конкуренции институты режима инкорпорируют только те группы, которые его признают. ‹…› Таким образом, с одной стороны, в гражданском обществе возникают независимые организации; с другой стороны, не существует институтов, где эти организации могут отстаивать свои взгляды и интересы. Единственным местом, где вновь организованные группы могут бороться за свои ценности и интересы, оказывается улица. И борьба неизбежно приобретает массовый характер.

В этом случае либерализация более не может продолжаться. Слезоточивый газ, струящийся по улицам, ест либерализаторам глаза; взрыв массовых движений, смятение и беспорядок – все это свидетельства провала политики либерализации. Поскольку либерализация всегда предполагает контроль сверху, возникновение независимых движений доказывает, что либерализация более не является жизнеспособным проектом. Уличная демонстрация – это демонстрация того, что нарушена самая священная из авторитарных ценностей, порядок как таковой. Массовые выступления подрывают позицию либерализаторов в авторитарном блоке.

В Китае студенческие демонстрации вынудили либерализаторов отступить и стоили им ведущей роли в партии. Репрессии вновь усилились. В Южной Корее, однако, подобные демонстрации привели к расколу режима и преобразовали либерализаторов в демократизаторов. Такова альтернатива: или, инкорпорировав несколько групп и подавив все остальные, возвратиться к авторитарному стазу, или поставить на политическую повестку дня проблему институтов, т. е. институтов демократии. Либерализация или заканчивается, приводя к мрачным периодам, которые лицемерно называют нормализацией, или продолжается и переходит в демократизацию.

ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ

После краха диктатуры центральной оказывается следующая проблема: согласятся ли политические силы на существование институтов, допускающих открытую, пусть даже ограниченную, конкуренцию? И способны ли такие институты обеспечить спонтанное подчинение; т. е., подчиняя свои интересы не предрешенному заранее исходу соперничества и готовые согласиться с его результатами, способны ли они привлечь политические силы в качестве участников демократического процесса?

Заметим, что конфликты, имеющие место в периоды переходов к демократии, часто происходят на двух фронтах: (1) между противниками и сторонниками авторитарного режима и (2) между самими протодемократическими деятелями за лучшие шансы в условиях будущей демократии. Образ демократии как борьбы общества против государства – полезный вымысел, лозунг, объединяющий противостоящие авторитарному режиму силы. Но общество разделено по многим основаниям, и самая суть демократии заключается в конкуренции политических сил, имеющих противоположные интересы. Эта ситуация создает дилемму: чтобы прийти к демократии, антиавторитарные силы должны объединиться в борьбе против авторитаризма, но чтобы победить в условиях демократии, они должны соперничать друг с другом. Поэтому борьба за демократию всегда ведется на два фронта: против авторитарного режима за демократию и против своих собственных союзников за лучшее положение в условиях будущей демократии.

И хотя эти два разных аспекта демократизации – высвобождение из-под авторитарного режима и конституирование демократического правления – иногда на время сливаются воедино, для целей нашего исследования полезно рассмотреть их по отдельности. Относительная значимость высвобождения и конституирования определяется тем местом, которое занимают в рамках авторитарного режима политические силы, контролирующие репрессивный аппарат и прежде всего вооруженные силы. Там, где армия остается верной режиму, элементы высвобождения доминируют над процессом перехода. Парадигмальными примерами служат Чили и Польша, однако высвобождение доминировало над переходом также в Испании, Бразилии, Уругвае, Южной Корее и Болгарии. С другой стороны, если среди военных нет единства, например, из-за каких-то военных поражений, как это было в Греции, Португалии и Аргентине, а также если военные находятся под действенным гражданским контролем, как обстояло дело во всех остальных восточноевропейских странах, элементы высвобождения влияли на процесс конституирования нового режима в меньшей степени.

Поскольку проблема высвобождения была подробно исследована, ограничусь схематическим изложением результатов. Различим четыре политические силы: сторонников твердой линии и реформаторов (которые могут быть, а могут и не быть либерализаторами) внутри авторитарного блока, и умеренных и радикалов, находящихся в оппозиции. Сторонников твердой линии обычно можно найти в репрессивных структурах авторитарного правления: в полиции, среди юридической бюрократии, цензоров, журналистов и т. д. Реформаторы рекрутируются из политиков, функционирующих в рамках режима, и из некоторых групп, не входящих в государственный аппарат, – из представителей буржуазии при капитализме и хозяйственных руководителей при социализме. Умеренные и радикалы могут представлять (хотя и не обязательно) различные интересы. Они отличаются только по своему отношению к рискованным предприятиям. Умеренными могут быть те, кто опасается сторонников твердой линии, но это не обязательно те, кто ставит менее радикальные цели.