Витовт Чаропко - Великие князья Великого Княжества Литовского

• Название: Великие князья Великого Княжества Литовского
• Автор: Витовт Чаропко
• Издательство: Беларусь
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-985-01-1020-6

Автор повествует о годах правления великих князей — Миндовга, Войшелка, Тройденя, Витеня, Гедимина, Ольгерда, Ягайлы, Кейстута, Витовта и других, чья жизнь неразрывно связана с историей Великого Княжества Литовского вплоть до заключения в 1569 году Люблинской унии.

---

Со смертью Людовика династия Ягеллонов лишилась чешской и венгерской короны. Сигизмунд не боролся за них. Самому ему было не по силам править еще Чехией и Венгрией, а малолетний сын Сигизмунд Август был просто не готов править двумя королевствами. По венскому договору Чехия и Венгрия перешли Габсбургам.

Своим урядникам Сигизмунд наказывал чинить справедливость и руководить «водле нынешних прав нашых от нас всему панству новодданных». Так, когда в 1536 году восстали жемайты, он не послал войско, а оказал им свою милость, простил «бунт и збурене», наказал жадных тиунов и облегчил феодальные повинности. Вместо разорения Сигизмунд «з ласкою и с полегчанем своим господарским новую, а лепшую справу в той земли Жомойтской вделал». Простил он и участников мятежа Глинского, хотя с печалью жалел князя: «Я переживаю, что такой муж стал недостойным себя и своих предков». Для того чтобы мещане «украинных» городов были довольны его политикой, Сигизмунд давал им свободы и наказывал наместникам: «а к людям украинным треба ся ласкаве заховати и не годиться им ни в чом обтяжженья чинити». Такая мудрая политика приносила свои плоды. Города на границе с Московией мужественно защищались от московских ратей, отстаивая свою свободу. Никого не карал Сигизмунд без вины, а заслуженных людей уважал и достойно награждал. И совсем не льстивыми восхвалениями являются искренние признания современников. «Это муж, в котором можно видеть сосредоточие одних высоких качеств». Придворный поэт Андрей Оржевский без стеснения говорил: «Имею такого правителя, что болей за него славного не найти на свете».

Время правления Сигизмунда отмечено и веротерпимостью. Он отказался от политики ограничения прав православной церкви. При нем в ВКЛ было построено около 90 православных храмов. Наделяя города магдебургским правом, Сигизмунд указывал, что дает его «обудву законам» и городская рада должна была состоять равно из католиков и православных. В 1522 году, нарушив прежние привилеи, он отдал уряд трокского воеводы православному Константину Острожскому. Хотя и возмущались феодалы-католики, да только Сигизмунд не отменил своего решения. Человека он оценивал по его заслугам.

Не преследовал он протестантов, которые чувствовали себя в Польше и Литве вольготно. Когда католические епископы посоветовали Сигизмунду ввести в Польше и Литве инквизицию, он возмущенно ответил: «Позвольте мне быть королем козлов и баранов».

Из дел, которыми мог гордиться Сигизмунд, следует отметить присоединение Пруссии к Польше. Своеобразным «импульсом» для этого была просьба жителей Торуня заставить Орден признать королевскую власть. В конце 1519 года Сигизмунд начал войну с Пруссией. Военных триумфов поляки не добились, только заняли часть Помезании. Сигизмунд рассматривал войну с Пруссией как продолжение войны с Московией, с одним из ее союзников. Когда папа римский Леон X укорял его, что воюет с противником, не равным ему по силам, он справедливо заметил: «Разве Великий магистр, укрепленный силами московскими, татарскими и немецкими, неровня ему?» Да, так оно и было — московские и татарские полчища опустошали Литву. Но даже это не спасло Орден от поражения. 5 апреля 1521 года в Торуне было подписано перемирие на четыре года. За это время Орден не укрепился и продолжать войну не мог. Последний магистр Тевтонского ордена Альбрехт Гогенцоллерн 9 апреля 1525 года заключил с Сигизмундом договор, по которому ликвидировался Тевтонский орден, а Пруссия становилась герцогством. Альбрехт принес клятву вассальной верности польскому королю и великому князю литовскому Сигизмунду. Так бесславно закончилась история Тевтонского ордена. Не все были довольны заключенным договором. Многие желали включения Пруссии, как одной из земель, в Польское Королевство. Молодой ксендз Станислав Гозиус, будущий гонитель протестантов, укорял Сигизмунда: «Разве не назовешь монарха сумасшедшим, который мог легко победить врага, но взглянул на него ласково». А Сигизмунд не хотел отнимать у своего племянника[63] его владения.

В 1526 году Сигизмунд после смерти последнего мазовецкого князя присоединил к Польше Мазовию. Но для польской шляхты эти его заслуги мало значили. Она добивалась от короля новых привилеев и вольностей. В феврале 1537 года на очередном сейме представители шляхты потребовали «роздания урядов». Король отказался. Вновь Сигизмунда обвинили: «Король нарушает права и конституцию государства, не дает награды, отменяет привилегии, нарушает уставы и вольности, не держит присяги». Что мог сделать значительное без сильной власти Сигизмунд в государстве, где под «золотой вольностью» понимали право нарушать законы и права? Где любили напоминать, что Речь Посполитая не по королевской воле жить должна, а по писаным правам и он обязан находиться под властью права, которое выполняли важные сенаторы. А для этого королю нужно «давать импульс», т.е. обвинять, наседать на него, требуя от него новых уступок для себя.

Сигизмунду оставалось нарекать: «Связанный правами и порочными уставами... ничего сделать не можем к пользе и достоинству нашего государства». Даже если и не был бы он связан этими правами и уставами, то навряд ли мог что-то сделать. Просто из-за бедности государственной казны. Когда Андрей Косцелеский в 1509 году принял уряд польского подскарбия, то в кассе насчитали только 61 злотый. Что можно было сделать с такими финансами? Да ничего. Не лучше положение финансов было и в Литве. В 1532 году перед войной с Московией в казне ВКЛ великий князь Сигизмунд не обнаружил «ни гроша». Казну по своему усмотрению растащили паны рады. Спокойный Сигизмунд, сдерживая гнев, приказал подканцлеру без его согласия не выдавать из казны денег, и всегда иметь в ней запас.

Не мог похвалиться Сигизмунд и личными доходами с королевских и великокняжеских имений. Многие из них давно были подарены, проданы или заложены его предшественниками и им самим, а денег выкупить их не хватало. «Какой убогий король, имеет едва 300 тыс. дукатов разного дохода», — писал о Сигизмунде в 1532 году венецианский посол. А на самом деле годовой доход был еще меньше — 60 тысяч.

Сигизмунд словно попал в заколдованный круг. Он и хотел что-то свершить для своих держав, для которых «не жалел фортуны, здоровья, жизни своей, наконец, если смертью своей принести мог ей пользу» (так писал король в послании сеймикам), но не мог. Наиболее умные люди видели и понимали истинное положение Отчизны. Краковский каноник Станислав Гурский откровенно делился своими горькими мыслями с другом: «Вымерли мудрые сенаторы; стерно Речи Посполитой схватили или глупцы, или те, кто только заботится о личном интересе. Что же иное представляет наша Речь Посполитая, если не измену самой себе, бесчестные обманы, беспечность, продажу, если так дела пойдут дальше, то не сможем устоять и внезапно упадем. Провидение наше клонит нас к гибели». Но этот голос был заглушен голосами недовольной шляхты. «Речь Посполитая не по воли королевской, но по правам писаным должна управляться». Напоминали, что король находится под властью закона. Может, вопреки провидению, своим авторитетом Сигизмунд, как Атлант, удерживал Польшу и Литву от падения. Удивительно!

Весной 1537 года в Польше происходили тайные сговоры и собрания магнатов и шляхты. Все окончилось открытым выступлением против короля за возвращение значения прав. Посол шляхты Петр Зборовский призывал сенат к бунту. «С падением значения сената мы находимся в смутном положении. Надо стараться, чтобы наши вольности, привилеями нам гарантированные и обеспеченные, не отняты были силой, отобраны и отменены. Вас, сенаторов, призываем, чтобы защищали политику, достойную ваших отцов и ваших сенаторских урядов, и вместе с ними — честь и вольность вашей и нашей Речи Посполитой». И добился своего.

Шляхта выступила против короля — отказалась идти в поход на Молдавию и требовала исполнения своих требований. У Сигизмунда хватило выдержки не поддаться воле шляхты. Марионеткой он быть не хотел. Твердость духа и мудрость, за которые хвалили Сигизмунда, победили воинственный запал шляхты. Она покричала, повозмущалась, перебила в Львовских предместьях всех кур (отсюда название «Куриная война») и разъехалась по домам. Пришлось Сигизмунду носить лавры победителя «Куриной войны». «Кто зная мудрость Его Королевской Милости, не поймет безмерного его огорчения. Видя себя всеми покинутым, вынужден был не только поклониться, но и стерпеть свою горечь», — сочувственно писал о страданиях Сигизмунда пан Ксяский. Горечь Сигизмунда можно понять, если учесть, что он впустую потратил на этот поход 40 тысяч флоринов из своей казны.

Сложными были отношения и с сенаторами. Сигизмунд высказывал им свои претензии, что они больше думают о частных делах, чем о государственных. «Нам всегда казалось губительным, что сенаторы наши собираются между собой и видят только свои приватные дела», не оставались в долгу и сенаторы. «Ваша Милость не император, только король, и то не сам, но с панами-радными, которые наравне с Вашей Королевской Милостью, как члена той головы, присягали охранять и защищать коронные права, которые должен Ваша Королевская Милость исполнять», — заявляли они.