Александр Мильштейн - Пиноктико

• Название: Пиноктико
• Автор: Александр Мильштейн
• Издательство: Тяжпромавтоматика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-2196-01-6

Основной интригой романа является предсмертный рассказ отца, который кажется Йенсу как-то связанным с испытываемым им синдромом дематериализации. Как будто, чтобы избежать логического конца этого процесса, мир Йенса распадается на два слоя: в одном живут так называемы «дужи» — «дети умных женщин», в другом — «уртюпы», т. е. некие регрессирующие в первобытное состояние сущности; невидимая постороннему глазу ломаная граница между этими мирами бежит по городу… Роман можно рассматривать в том числе и как постиндустриальный парафраз сказки Коллоди, а один из главных его планов повествования — описание современной мюнхенской арт-сцены.

---

Но я увидел, что всё это не надо говорить… Ещё до того, как госпожа Воронофф прервала молчание. Просто по её лицу. По тому, как вдруг засверкали её глаза — это невозможно описать или для этого нужна другая изобразительная манера…

— Так это же и здорово! — воскликнула госпожа Воронофф.

Галински вжал голову в плечи…

— Не понимаю, — сказала госпожа Воронофф, — неужели вам не хочется через что-то преступить?! Это же самое интересное! Вы посмотрите на себя, ну что это такое, скучный взгляд, в глазах какая-то плесень завелась… Это у таких-то парней! Я предлагаю вам интересное дело! И хорошие деньги! Вы знаете, сколько мне лет? Ну угадайте!

— Около сорока, — сказал я. Причём вполне искренне.

— Как бы ни так! — расхохоталась она. — Мне скоро стукнет семьдесят!

После этого её признания Галински побледнел ещё больше.

— Вы видите, я этого не стесняюсь! — кричала госпожа Воронофф. — Наоборот! Мои года — моё богатство! Вы знаете, сколько я перевидала на своём веку?

— Могу себе представить, — пробормотал Галински.

— Что вы можете представить? Что вы вообще знаете? Вы знаете, что я плавала на атомной подводной лодке? Пять лет, а?

— Туда же таких не берут… — сказал я.

— Каких таких?

— Женщин…

Я бы ничуть не удивился, если бы госпожа Воронофф в этом месте призналась, что она и не женщина, подбросила в воздух парик…

Но этого не произошло…

Однако то, что она говорила, было ещё более абсурдно, дико, громко, и я понял, что следом за Галински впадаю в транс — меня всё сильнее вжимало в спинку кресла…

— … а потом я вышла замуж! — кричала она. — Но не за этого дебила, — она кивнула в сторону своего юного мужа, который продолжал ходить кругами по холлу «Четырёх времён года»… — Мой муж был самый богатый человек в Residential Area… Дом напоминал Зимний дворец… Он умер, к сожалению… И вообще: все умерли, все умерли, все умерли… Я одна осталась, понимаете? Капитаны, с которыми я плавала, русские мужья — а их было четверо, — и все умерли… Матросы… Туда же… Осталась я одна…

Я увидел, что Галински в ужасе озирается по сторонам, и госпожа Воронофф это тоже прекрасно видела, поэтому она не могла отказать себе в удовольствии повторить, существенно увеличив громкость собственного голоса: «Все умерли!»

Галински больше не проронил ни одного слова, я же из чувства самосохранения попытался перевести разговор на другую тему, но госпожа Воронофф схватила меня за рукав, заглянула в глаза и спросила:

— Вы согласны?

Как-то так получилось, что мы сидели с ней рядом, может быть, официант, повинуясь её жесту, передвинул её кресло вместе с ней поближе к моему, я не заметил… А может, госпоже Воронофф вообще повиновались теперь стулья, сундуки, танкеры, танки… Единственная проблема у неё была с синхронизацией… Зачем? — я чуть было не спросил её, но осёкся, подумав, что это вызовет новую сорокаметровую волну…

— Нам надо подумать, — сказал я. — Можно, мы подумаем, скажем, до завтра?

— Ну а что с вами делать. Чиерз, — сказала госпожа Воронофф уже каким-то другим, немного усталым голосом, — телефон мой у вас есть… Если что — звоните… Хоть бы и не по делу… Вы мне нравитесь, молодой человек, чиерз…

Мне вдруг стало её жалко… Сумасшедшую русскую бабу в мехах… Я бы даже не удивился, если бы она подняла себя в этот момент за волосы… Точнее, не себя, а только волосы — если бы она подняла их в воздух без самоё себя…

Ведь это явно был парик, хотя и очень хорошего качества… Мне трудно было представить себе, что там скрывается — не хотелось думать, что лысина… Но вот этот жест — как она поднимает парик, словно шляпу, — я почему-то представлял…

В течение нескольких секунд, прошедших после того, как госпожа Воронофф призналась, что не знает, что с нами делать, на меня накатило что-то вроде «океанического чувства»…

Нет, я на самом деле почувствовал связь этой женщины с Мировым океаном…

Я почти воочию увидел кованые сундуки, которые, качаясь, плыли по волнам в разные части Старого и Нового Света… Сотни, тысячи… Сотни тысяч… Сундуков…

Но самое странное было вот что… Я вдруг понял, что мне хочется её трахнуть! Эту бабу, семидесяти лет, да-да-да… Которой, правда, можно было дать не больше сорока… Причём намного сильнее — захотелось, — чем только что Дженни, в мастерской… Хотя уже прошло, наверное, часа два или три, так что это уже было не утро… Но, с другой стороны, ещё и не вечер… Так что это было смещение в шкале желаний, конечно, мне хотелось чего-то другого… Не может же быть… Всё это проносилось у меня в голове, когда мы с Галински покидали коричневый холл с витражным куполом, потом ещё один, совсем маленький, и наконец крутящиеся двери…

Когда мы вышли из гостиницы и отошли на сто метров, Галински сказал:

— Знаете, зачем ей нужно знать, в какой порт груз уже прибыл, а в какой нет?

— Нет. Зачем?

— Потому что там взрывчатка.

Я кисло улыбнулся его шутке. Ясно было, что заказ мы не сделаем, «пилотный проект», на котором меня хотел испытать Штефан, оказался слишком твёрдым орешком, не по зубам мне… При этом я понимал, что объяснить Штефану всё как есть не получится, потому что официально госпожа Воронофф в заявке на оптимизацию логистики своего концерна, конечно же, не написала, что нам надо будет взламывать систему защиты портовых баз данных…

— …говорю вам, эта баба задумала разнести весь мир, — не умолкал тем временем возбудившийся Галински. Щёчки у него порозовели, я уже плохо понимал, гонит ли он волну или на самом деле… наш хакер-капризуля малость того — не в себе… Или это — ещё один буревестник апокалипсиса? — подумал я, глядя на него…

— Ну так что, будешь делать этот проект? — спросил я как можно более обыденным голосом.

— Вы что, издеваетесь? — остановился Галински.

Я не замедлил шаг и не обернулся. Он меня догнал. Я сказал:

— Почему же. Я вполне серьёзно. Представляешь, какие деньги она нам за это заплатит? А мир всё равно невозможно уничтожить, Матиас. Это всё равно, что наоборот…

— Что наоборот? Создать?

— Ну или, скажем так, построить вечный двигатель. Вот если бы к тебе пришёл сумасшедший и предложил миллион за то, что ты сделаешь ему чертёж его проекта или даже напечатаешь его в газете, в отделе объявлений? Ну что бы ты не взялся за такое, нет?

— Во-первых, мы об этом даже не спросили — о цене… А во-вторых… Хоть бы и миллион… For the world is not enough!

— Уверен? — спросил я.

— Всё, прощайте, — сказал Галински. — Если вам хочется, чтобы вас нашли где-нибудь в канаве с простреленным черепом… Это ваше личное дело… Меня же здесь вообще не было, и я ничего не слышал.

И в самом деле: после этих слов его не стало. Он буквально растворился в толпе, хотя какая такая толпа могла быть в этот момент на Максимиллианштрассе? Но Матиас Галински исчез, это факт, провалился под землю…

А я почувствовал — стоя возле витрины магазина «Tod’s»[38], что сейчас тоже куда-то провалюсь…

Дело было не только в том, что моя карьера кончилась, так и не успев начаться…

Мне казалось, что я стою у витрины магазина, в котором Ахим когда-то — получив первый в своей жизни пятизначный гонорар — покупал одежду, причём он взял меня с собой… Но магазин назывался как-то иначе, такое название я бы запомнил…

Или это не тот магазин?

Вернувшись на какие-то пятьдесят метров, я увидел ещё один магазин одежды… Это был «Boss», его я бы тоже запомнил — если бы мы заходили в него…

Я понял, что это тот магазин, просто потому что, проезжая довольно часто по Максимиллианштрассе, я что-то не замечал этой вывески… Значит, перед этим там был другой магазин… Впрочем, про «Tod’s», наверное, можно было сказать то же самое… Тридцать лет — огромный срок…

And who is Tod’s Boss?

С такими мыслями примерно я подошёл к подземному переходу, который я уже подробно описывал на предыдущих страницах…

Так что теперь можно ограничиться только описанием того, что там показывали в тот момент…

На экране шло видео некоего Джулиана Розефельда… Под названием «Трилогия несостоявшегося»… Третья часть: «Перфекционист»…

Всего было три экрана…

На первом из них человек, совершенно не похожий на Ахима… Я бы сказал, полная противоположность моего отца… Собирал, тем не менее, парашют… Облачался в брезентовый костюм защитного цвета… И шёл уже к дверям, как вдруг раздавался телефонный звонок… И человек возвращался… А потом он решал проверить ещё раз, правильно ли сложен парашют… А тогда уже — и правильно ли он завязал шнурки… И не забыл ли надеть трусы… Он то есть снова и снова расстилал на полу парашют, раздевался и одевался, шёл к дверям, хлопал себя по голове — что-то забыл, ах да…

А на втором экране в начале двадцатипятиминутного цикла видна была пустая кабина самолёта…