Карина Дёмина - Серые земли

• Название: Серые земли
• Автор: Карина Дёмина
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Название рабочее. Если придет в голову иное, делитесь. А так - о приключениях Себастьяна, ненаследного князя Вевельского, купеческой дочери Евдокии, а также некоторых иных личностей

---

— В последний раз нам удалось найти свидетеля… уже надеялись, что все…

— Помер?

— Скоропостижно… почечная колика.

— Экая незадача. Следить за здоровьем надобно.

— А то… Аврелий Яковлевич, хоть вы мне хвост оторвите, но она это заслужила… и значит, есть в жизни справедливость.

Хвост щелкнул по каменным плитам, и Себастьян поморщился. Все ж таки, плиты были, во — первых, холодными, а во — вторых, твердыми.

— Есть, — почти добродушно согласился ведьмак. — Где‑то справедливость наверняка есть… но мы не о том, Себастьянушка. Вот представь, что ты волкодлак.

Представлять себя волкодлаком Себастьяну совершенно не хотелось. Все ж воображением он обладал не в меру живым, а спать предпочитал спокойно, без кровавых кошмаров.

— И подумай… в городе этом тьма тьмущая народу… а ты выбираешь двух костлявых теток преклонного возраста…

— Не такого уж преклонного, — возразил Себастьян, обходя Нинон с другой стороны.

— Но все одно, не то, что молодая девица…

— Молодые девицы не имеют обыкновения разгуливать по ночам… хотя…

— Именно, Себастьян. Если б он хотел жрать, сожрал бы кого… посочней. Только сердце и выдрал, — Аврелий Яковлевич постучал по краю стола. — Хотел бы убить… убил бы не двоих…

— Ясненько, — Себастьян погладил хвост. — Убивал нехотя. Жрал вообще через силу…

Аврелий Яковлевич, каковой к покойникам имел куда больше расположения, полагая, что смерть сама по себе многие прегрешения списывает, хмыкнул.

— Вроде того…

— И если так, то выбрал он их неспроста…

Себастьянов хвост метался, касаясь то одного стола, то другого.

— Но ладно бы сваха… может, она ему такую жену сосватала, что я этого волкодлака первым оправдаю, когда найду…

— Смотрю, весело тебе.

— Да… Аврелий Яковлевич, сами понимаете… при моей‑то работе лучше веселиться, чем печалиться… от печали до винца зеленого короткая дорожка. А от вина до револьвера…

А у свахи лицо нетронутое… или уже тут, в покойницкой обмыть успели? Ледяное, синюшное, и будто бы не человеческое, до того перекрутила, перекосила ее гримаса боли. Хорошо, что глаза закрыты. Себастьян старался в глаза мертвецам не смотреть: мало ли, запомнят, после вернутся…

Детский страх.

Или уже взрослый? Всякое ведь случается, Себастьяну ли не знать.

— Лихо не убивал. Вторую точно не он… он сегодня со мной был.

— Всю ночь?

— Нет. Но до того с братьями и… он ведь не мог. Вы сами говорили, что пока на нем ваш ошейник, то не обернется…

— Угомонись ужо, — Аврелий Яковлевич ногой подвинул табурет и сел, тяжко вздохнул, сунул пальцы под узел галстука — бабочки, показавшегося вдруг неимоверно тугим. А ведь только — только научился сам завязывать, чтобы прилично. — Крестничек тут не при чем, хотя на него подумают… сделано так, чтобы подумали… но у крестничка пасть поширше будет. Да и зубы подлиньше… это легко доказать.

— Тогда зачем…

— Себастьянушка, не пугай старика… помнится, прежде ты посообразительней был…

— А трава позеленей, небо синьше и далее по списку.

От затрещины спасло лишь то, что Аврелий Яковлевич сидел, и вставать ему было лень. Пальцем погрозился, да только эта угроза больше не пугала.

Пугало другое.

Прав ведьмак. Доказательства нужны королевскому суду, который Лихо оправдает… скорее всего оправдает, да только кто в Познаньске поверит, будто бы убивал не волкодлак.

Убивал не этот волкодлак.

— Проклятье… — Себастьян тряхнул головой, пытаясь отделаться от липкого страха.

Толпа.

И волнения.

Король пойдет на все, чтобы их унять… а многого не потребуют… всего‑то казнь… одна жизнь за многие… хороший размен… и даже если тот, другой, продолжит убивать.

— Погоди впадать в меланхолию, — сказал Аврелий Яковлевич. — Это завсегда успеется. Найти его надобно… и на костер.

— Костры уж лет сто как отменили.

— Это они поторопились, — Аврелий Яковлевич покачал головой, сетуя на этакую неразумную поспешность. — Костер супротив матерого волкодлака — первейшее средство, а то гуманизму развели, костры не жгут, голов не секут. Вешают, чтоб их… а нам опосля бегай, лови упырье, проводи разъяснительную работу…

Тяжкий вздох увяз в каменных стенах, и ежели был здесь кто, способный посочувствовать ведьмаку, то виду не подал.

К счастью.

Все ж таки Себастьян предпочитал мертвряков, которые лежат себе спокойно, сообразно натуре.

— Ну что встал? — сам Аврелий Яковлевич поднялся, руки потирая. — Иди работай… и мне не мешай…

— Так вы ж меня…

— Знаю. В шубе, в кармане, возьми книженцию… занятная весьма.

Кожаный блокнотик явно принадлежал не Аврелию Яковлевичу, хоть и любил он всякие интересные штукенции, да навряд ли впечатлился бы алою кожей с тиснеными розанами. Да и почерк, мелкий, бисерный, принадлежал не ему.

— Подарок, — сказал ведьмак, выдвигая нижний ящик, где тоже хранился инструмент, но судя по черным коробкам, иного, не хирургического свойства. — От красавицы нашей. Подумалось, тебе интересно будет глянуть.

— Аврелий Яковлевич! Вы… вы что, взяли его с места преступления?!

— Взял.

— Это же улика!

— А то.

— Ее же в опись не внесли… и в суде не предъявить будет…

Аврелий Яковлевич вытащил черные свечи, перевязанные кружевною подвязкой — Себастьян не хотел даже думать, откуда она взялась — и произнес.

— Радуйся, бестолочь. И иди… братцу своему отпишись. Пусть сгинет на недельку — другую…

Уже поднявшись — после покойницкой червеньский воздух покажется горячим, влажным, словно пар в бане — Себастьян пролистает книжицу.

Имена.

И снова имена… женские и мужские… женских больше. И эти имена нарочито вычурные, выдуманные, но за каждым — чья‑то переломанная жизнь. Имен много, оттого уже и не кажется смерть Нинон достаточною карой.

Справедливость?

Прав был Аврелий Яковлевич, где‑то она есть, знать бы еще, где именно. Тогда б Себастьян сходил бы, поглядел… а он листает блокнотик.

И водит пальцем по именам, первые — затертые, почти исчезнувшие… а некоторые вычеркнуты. И гадай теперь, что стало с теми девушками, то ли погибли, то ли перепродала их Нинон…

А ночь того и гляди закончится, вон и небо забронзовело, плеснуло зыбким светом. Того и гляди, вынырнет из‑за горбатой крыши раскаленный шар, поползет на небо по реденьким ступеням из облаков. И вскарабкавшись, плеснет жаром щедро, от души.

Себастьян закрыл блокнот.

Не в этих именах дело… иное что‑то увидел Аврелий Яковлевич, важное, что заставило его преступить закон. А у Себастьяна в голове вот солнце, и ночь бессонная, и душный аромат чубушника, кусты которого у покойницкой разрослись особо буйно.

Надо бы поспать.

Час или два… или сколько получится, потому как на свежую голову и думается легче. Да только нет у него ни часа, ни двух.

И открыв книжицу на заломанной странице, Себастьян пробежался по именам, уже не девичьим, но…

…князь — волкодлак…

…вот как она его обозвала… князь… волкодлак… и шесть имен. Три позапрошлым месяцем. Два — прошлым… последнее — нынешнею ночью…

— Твою ж… чтоб тебе… — Себастьян облизал пересохшие губы и книжицу убрал во внутренний карман. Он вернет улику.

Позже.

Когда сумеет с этим делом разобраться… и от Лихо беду отвести.

До управы он добрался аккурат, когда каемка солнечного шара поднялась по — над тополиной аллеей. Коляска катилась по мостовой, дремал извозчик, самим видом своим дразня Себастьяна этакой недоступной ныне роскошью. И ненаследный князь, сколь ни боролся с собой, а проиграл, поддался на секундочку, смежил веки, он не спал, пусть и качало, что в колыбели. И колеса по горбылю катили мягко, и мерно шаркали дворницкие метлы… старые грачи, что давно облюбовали тополя, и те по утреннему часу переговаривались тихо, вполголоса, будто бы не желая мешать княжескому сну.

А сна все одно не получалось.

Кому выгодно?

Велеслав… на лошадь его хватит, а вот человека убить… да и не волкодлак он, и навряд ли хватит сил, чтобы с истинным волкодлаком управиться.

Богуслава? Колдовка… пусть проверяли ее, и Старик глянул, поморщился, сказав, что гниль из души вычищать надобно, но то личное, Богуславово дело… а так — нет в ней силы… но ведь сумела же как‑то Евдокии голову заморочить.

И не только ей.

Тянуло от Богуславы падалью. Пусть и никому, кроме Себастьяна, запах этот не слышен, а все одно… не верит он ей.

Но не — веры недостаточно, чтобы обвинить. Могла?

Могла.

Ей человека убить просто…

Но где она волкодлака нашла? Весь последний год новоявленная княжна Вевельская жила под присмотром. И образ жизни самый благочестивый вела… храмы… комитеты… благотворительность.