Мэри Стюарт - Лунные прядильщицы

• Название: Лунные прядильщицы
• Автор: Мэри Стюарт
• Издательство: «Ф.Грег», «Киви-Норд Лтд.»
• Жанр: Детектив
• Год: 1993

Романтические триллеры известной английской писательницы Мэри Стюарт всегда насыщены событиями и содержат любовную историю со счастливым концом.

---

Застенчивость Ариадны уже прошла, девочка прыга­ла рядом со мной, все время болтая на диалекте, кото­рый был слишком быстрым и местами слишком частым для меня, чтобы понимать его. Георгий тащился мед­леннее, озабоченный тем, чтобы нести чемодан с види­мой легкостью. Дети охотно отвечали на вопросы, со­провождая свои ответы оживленными комментариями, которых я не стремилась сдерживать.

…Да, отель как раз на этой стороне деревни. Да, он выходит на море. Задняя часть, сами понимаете, выхо­дит прямо на залив. Прямо на берегу – сад, великолеп­ный сад, со столами и стульями, где можно есть велико­лепную пищу, «настоящую английскую пищу», обещала Ариадна, в то время как Георгий спешил объяснить это чудо. Все это благодаря новому хозяину – конечно, я слышала о Стратосе Алексиакисе, так как я приехала из Англии, и он тоже? Он очень богат и приехал из Лондо­на, который находится в Англии, и говорит по-англий­ски так, что не поверишь, что он критянин. Конечно, он…

«Откуда ты знаешь?» – смеясь, спросила я.

«Так Тони говорит».

«Тони? А кто это?»

«Бармен», – сказал Георгий.

«Нет, повар, – поправила Ариадна. – И он обслужи­вает столики и сидит за конторкой и… он делает все! Видите ли, мистер Алексиакис не всегда здесь».

«Что-то вроде управляющего?» – спросила я. Я вспомнила, что рассказывал мой датский информатор о лондонском друге нового хозяина. «Этот Тони… – Я колебалась. Почему-то не хотела задавать следующий вопрос. – Он тоже из Англии?»

«Он англичанин», – сказал Георгий.

Короткая пауза. «Правда?» – спросила я.

«Да, о да! – Вступила в разговор Ариадна. – У мис­тера Алексиакиса там была таверна, огромная таверна, великолепная, и поэтому…»

«Есть в Агиос Георгиос сейчас другие англичане?» По-моему, это естественный вопрос, а при данных обсто­ятельствах даже вдвойне. Я надеялась, что мой голос звучит нормально.

«Нет». Ответы Георгия становились короче. Его лицо зарумянилось, и на нем появились капельки пота. Но я знала, что лучше не предлагать избавить его от чемодана. Затронута его гордость, мужское достоинство. «Нет, – сказал он и взял чемодан в другую руку. – Только Тони и английские дамы. Это вы. – Он посмот­рел на меня с сомнением и закончил вопросом. – Гово­рили, что будет две дамы?»

«Сегодня попозже приезжает моя кузина». Мне не хотелось объяснять дальше и, к счастью, так как это были дети, они мои слова приняли безо всякого удивле­ния, как и мою явную эксцентричность в обращении с багажом. Но мысли мои были яростны и грустны. Я сказала Марку, что, если действующие лица этого спек­такля с убийствами действительно из Агиос Георгиос, я непременно натолкнусь на их следы почти сразу. Но натолкнуться немедленно, и в самом отеле… Я облизала губы. Возможно, я ошибаюсь. В конце концов, люди приходят и уходят. Продолжим расследование. «Здесь бывает много постояльцев?»

«Вы первая в новом отеле. Первая в этом году». Это сказала Ариадна, все еще намереваясь оказать мне по­чет, какой в ее силах.

«Нет, – вяло возразил Георгий. – Был и другой иностранец».

«Англичанин?»

«Не знаю. Не думаю».

«Да, англичанин!» – воскликнула Ариадна.

«Толстяк, который все время осматривал старую цер­ковь в горах? И сделал снимок, который поместили в „Афинских Новостях“? Уверен, он не был англичанином».

«Ну, не этот! Нет, я не знаю, кто он был. Я не про него! Он не настоящий постоялец. – Под „постояльцами“ Ариадна, очевидно, подразумевала туристов. Я уже по­няла, что речь идет о моем датском приятеле. – Нет, я про того, который приезжал на днях. Разве не по­мнишь? Тони встретил его в гавани, и они разговарива­ли по дороге в отель, и ты сказал, что по-английски».

«Он тоже не был настоящим постояльцем, – упрямо сказал Георгий. – Однажды днем прибыл на каяке, жил в отеле только одну ночь и рано утром на следующий день ушел. Должно быть, по дороге. Лодки не было».

Я спросила: «Когда это было?»

«Три дня назад», – ответила Ариадна.

«В субботу», – сказал Георгий.

«Зачем вы приехали сюда?» – спросила Ариадна.

Должно быть, минуту я тупо смотрела на нее, прежде чем с таким же усилием, как это делал Георгий, выныр­нула из глубоких вод на безопасную отмель светской беседы. «О, только в отпуск. Здесь… здесь так красиво». Я довольно неубедительно повела рукой в сторону усы­панных цветами гор и мерцающего моря. Дети смотрели непонимающе. Им и не приходило в голову, что пейзаж может быть красивым. Я попыталась завести другой безобидный разговор. «Виноград в этом году хороший?»

«Да, хороший. Самый лучший на Крите».

Избитый ответ. Конечно, хороший. «В самом деле? У нас в Англии нет виноградников. А также оливковых деревьев».

Они потрясенно смотрели на меня. «Тогда что же вы едите?»

«Хлеб, мясо, рыбу». Слишком поздно до меня дошло, что хлеб и мясо – это диета богатых людей, но восторг в их глазах показал, что они не завидуют. Если есть одна вещь, которую грек уважает больше, чем ум, это богатство.

«А что вы пьете?» – спросила Ариадна.

«Большей частью чай. – На сей раз выражение в их глазах заставило меня рассмеяться. – Да, но не грече­ский чай. Он готовится иначе, и вкусный. И кофе мы готовим тоже по-другому».

Это их не интересовало. «Нет виноградников! – ска­зала Ариадна. – Тони говорит, что в Англии у всех есть электричество и радио, и можно слушать его целый день и ночь так громко, как хочется. Но там также, говорит он, очень холодно и туманно, люди молчаливы, и Лон­дон нездоровое место. Он говорит, что здесь лучше».

«Правда? Ну, у вас же много солнца, так? Мы видим его иногда в Англии, но не такое. Вот почему мы приезжаем сюда в отпуск, чтобы посидеть на солнце, поплавать, походить в горах и посмотреть на цветы».

«Цветы? Вы любите цветы?» Ариадна, бросившись, как колибри, уже выдергивала пучки анемонов. Для меня это экзотические и великолепные растения, для ребенка – сорная трава. Но я ем мясо каждый день. Богатство? Возможно.

Георгий не интересовался цветами. Он снова перело­жил чемодан в другую руку и героически двигался вперед. «Вы любите плавать?»

«Очень. А ты?»

«Конечно. Сейчас здесь еще никто не купается. Еще слишком холодно, но потом будет очень хорошо».

Я засмеялась. «Для меня вполне тепло. Где самое лучшее место для плаванья?»

«О, эта дорога самая лучшая. – Он неясно помахал свободной рукой на запад. – Там есть заливы, со скала­ми, где можно нырять».

«Да, помню, один друг сказал мне, что это наилучшая дорога. Далеко идти?»

«К заливу Дельфинов? Нет, не очень».

«Мили и мили!» – крикнула Ариадна.

«Ты маленькая, – сказал ее брат презрительно, – и у тебя короткие ноги. Для меня или для госпожи это недалеко».

«Мои ноги не намного короче твоих», – ощетинилась Ариадна. И я видела, что она уже намерена вступить в драку.

Я поспешно вмешалась и с жалостью подумала, в каком, интересно, возрасте критских девушек учат знать свое место в обществе, где правят мужчины. «Почему вы называете это место заливом Дельфинов? Там действи­тельно есть дельфины?»

«О, да», – сказал Георгий.

«Иногда они появляются между пловцами, – крик­нула Ариадна, счастливо отвлеченная. – Один мальчик ездил на них верхом!»

«Правда? – Интересно, какая древняя история все еще живет среди детей? Рассказанная Плинием? Арион на спине дельфина? Телемах, сын Одиссея? Я улыбнулась. – Ну, я никогда не видела дельфина. Как ты думаешь, они придут играть со мной?»

Правда боролась на ее лице с типично греческим желанием доставить удовольствие незнакомому челове­ку любой ценой. «Возможно… но это было очень давно… Мне восемь лет, а это все было еще до моего рождения, госпожа. Люди рассказывают истории…»

«Но вы увидите их, – пообещал Георгий уверенно, – если сохранится хорошая погода. Лучше было бы, если бы вы поплыли на каяке туда, где поглубже. Иногда на рыбалке мы видели их возле лодки, иногда с детеныша­ми…»

И, забыв мои прежние вопросы, он пустился счастли­во рассказывать критский вариант рыбацких историй, пока его не прервала сестра. Она сунула мне в руки огромный букет нежных пурпурно-красных гладиолу­сов. Этот сорт называется «Византийские» в каталогах наших торговцев семенами. Луковица стоит около пяти пенсов. На Крите они растут дикими в кукурузе. Букет был лохматым от сиреневых анемонов, которые свисали кое-как, и алых тюльпанов с острыми лепестками. Этот вид продается по крайней мере по семь пенсов за штуку в питомниках Фрэнсис. «Для вас, госпожа!»

Мои восторженные благодарности заняли весь оста­ток дороги до отеля.

На первый взгляд, он едва заслуживает этого назва­ния. Первоначально здесь было два прямоугольных двухэтажных дома, соединенных вместе, чтобы получи­лось одно длинное приземистое здание. Правый был обычным жилым домом – большим по деревенским стандартам, комнат из пяти. Другой был деревенской кофейней. Большая комната на цокольном этаже со ставнями, которые закрывались внутрь, выходит на улицу, и сейчас играет двойную роль деревенского кафе и гостиничной столовой. В одном углу этой комнаты дугообразный прилавок заставлен посудой и стаканами, а за ним – полки с бутылками. Между кофеваркой и плитой громоздятся затейливые пирамиды фруктов. Дверь сзади комнаты ведет на кухню. У ресторана со­хранился дощатый, ныне тщательно вымытый пол и выбеленные стены, как в деревенской кофейне, но на столах белые скатерти из накрахмаленного полотна и на некоторых из них – цветы.