Сергей Ченнык - Противостояние

• Название: Противостояние
• Автор: Сергей Ченнык
• Издательство: Гала
• Жанр: Военная история
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-1539-26-5

«Противостояние» — третья книга серии «Исторический очерк Крымской кампании (1854-1856 гг.) Восточной войны (1853-1856 гг.)» известного крымского военного историка Сергея Ченныка.

Книга посвящена одному из самых интересных, динамичных и сложных периодов войны — началу борьбы за Севастополь. Перипетии сентябрьских и октябрьских событий скорее напоминают запутанный детектив, чем военные действия. В центре описания — многоходовая операция союзников и умелое противодействие ей со стороны русского командующего князя А. С. Меншикова, которые завершились 5(17) октября 1854 г. бомбардировкой Севастополя и последующим поражением союзного флота в её ходе. Традиционно, автор, основываясь на интересном фактическом материале, с привлечением широкого круга источников, не навязывает читателям свой взгляд на происходящее, а, скорее, предлагает темы для дискуссий. Последовательность описания, масса интереснейших документов и статистических сведений, множество ранее неизвестных фактов, взятых из воспоминаний участников войны, живой, красочный язык делают книгу прекрасным источником информации для всех, интересующихся военной историей вообще и Крымской кампанией в частности.

---

Единственный, кто пишет о потерях из британцев, это Натаниель Стивенс. Тот, которому пришлось со своими солдатами лежать почти под стенами Генуэзской крепости, укрываясь от огня с моря. Один из снарядов с моря почти попал в их цепь, ранив нескольких человек.{604}

Из гарнизона Балаклавы в плен попали 6 офицеров (все раненые) и примерно 6080 нижних чинов (артиллеристы и греки). Остальные или погибли или. вероятнее всего, большинство предпочли сдаче в плен возможность уйти в Севастополь.

СОЗДАНИЕ БАЗЫ В БАЛАКЛАВЕ

Как только английские корабли (первыми были «Карадок» и «Даймонд»{605}) вошли в Балаклавскую бухту с борта каждого из линейных кораблей были высажены на берег партии из 100 морских пехотинцев.{606} После входа Легкой дивизии еще по 30 человек от полка выделялись в гарнизон города. Первым английским офицером, ступившим на землю Балаклавы, стал командир линейного корабля «Агамемнон» кептен Мендс.{607}

Вскоре появился запыленный после двенадцатичасового марша Раглан со штабом. Для его встречи собрали пленных и сложили в кучи взятое оружие. Мендс первым из флотских командиров встретил торжественно въехавшего в город лорда{608} Как же — второй город достается верным солдатам королевы почти без боя!

А вскоре главнокомандующего приветствовал адмирал Лайонс.

Единственное, что сильно беспокоило Раглана, это отсутствие Каткарта с 4-й дивизией. Все время замыкавшая тылы, она предположительно должна была находиться в районе Бельбекских высот, подвергаясь опасности оказаться отрезанной и разгромленной. Русские ее откровенно прозевали, но лорд об этом не знал.

Адмирал Эдвард Аугустас Инджфилд. В 1854 г. офицер на пароходе «Файербанд» Портрет из собрания Национальной портретной галереи в Лондоне. 

Пришлось еще раз прибегнуть к помощи опытного разведчика лейтенанта Максе.

Полковник штаба главнокомандующего Виндхам смог лишь приблизительно объяснить офицеру, где может быть дивизия. Было известно, что Каткарт получил приказ после завершения работ на Каче одновременно с несколькими кораблями двигаться на юг, по следам армии. Максе вспоминал, что еще на биваке у Черной Раглан вызывал его и спросил, может ли он еще раз проделать свой трудный и опасный путь. С небольшим сопровождением ему удалось отыскать Каткарта, который, к счастью, был всего в 5 милях от главных сил, и направить его к Балаклаве, куда 4-я дивизия подошла на следующий день.{609}

При переходе через Черную речку англичане остановились, чтобы пропустить французский санитарный транспорт. Британцев поразили удобные носилки в виде кресел, крепившиеся с обеих сторон выносливых мулов, в каждом из которых сидя или полулежа, но довольно комфортабельно, размещались раненые. За транспортом проехал Канробер с конвоем спаги, уже заслуживших у англичан прозвище «старые бабки» за свои колоритные униформы. У генерала рука оставалась на перевязи после полученной на Альме травмы, но он был в прекрасном настроении.{610} Последними шли развернувшиеся густой цепью пешие егеря. Эти «шустрые ребята» то там, то тут на ходу подстреливали зайцев, предвкушая скорый вкусный ужин.

Каткарт развернул батальоны северо-восточнее Балаклавы. В его подчинении собралось к этому времени около 8000 чел. и генерал был уверен, что на своей удобной позиции сможет отразить атаку до 30000 русских. В случае чего его мог усилить находившийся рядом Эванс со своей 2-й дивизией.{611}

Интересно, что Легкая бригада, которая по всем понятиям должна была быть впереди, прибыла в Балаклаву после того, как все самые интересные события завершились. Юный корнет Уолкер с удивлением заметил, что когда запыленный штаб Лукана спустился в этот чудесный городок, там уже была штаб-квартира командующего, и вовсю шла выгрузка осадного парка.{612} В первую очередь снимали тяжелую артиллерию, в том числе Ланкастерские пушки.{613}

Я не знаю, что сказал Раглан по этому поводу Лукану. Вероятнее всего просто махнул на легкую кавалерию рукой. Но чтобы не видеть их рядом и занять чем-нибудь нужным, Раглан отправил кавалеристов сделать несколько разведок в сторону Севастополя. Уолкер во время одной из них впервые увидел Севастополь, впечатливший его. Удивили офицера несколько ружейных залпов, донесшихся из города. Это позволило ему сделать заключение, поражающее своей проницательностью и глубиной: в городе бунт и русские начали массовый расстрел поляков.

Что ж, повторюсь, легкая кавалерия сама себя вела к смерти. Ее истребление было лишь вопросом времени, и свои новые потери она начала нести именно под Балаклавой. Во время разведки в плен русским попал первый англичанин — сержант Алдерсон из 13-го легкого драгунского полка. Он попался по беспечности, решив совершить поездку у Воронцовской дороги, где и был застигнут казаками, которые к этому времени своей активностью уже стали держать англичан в постоянном напряжении.{614} Волею судьбы «туриста» поймали почти у самой долины, которая вскоре станет для Легкой бригады роковой и, как посчитал, Пауэлл, Алдерсону просто повезло там через месяц не оказаться.{615}

Самому Пауэллу война вновь стала казаться приключением. В окрестностях Балаклавы он с удовольствием предавался поеданию винограда, в изобилии произраставшего вокруг и был счастлив, что болезнь обошла его стороной. Другим повезло меньше — болезни продолжали мучить людей, увеличивая число страдальцев каждый день. К страдающим холерой и дизентерией, добавились «подхватившие» лихорадку — сказывались холодные осенние ночи. 28 сентября в 88-м полку от болезни умерли сержант и рядовой.{616} В 1-м батальоне Колдстримской гвардии — 1 рядовой.

Адмирал Джеймс Роберт Драммонд. В 1854 г. лейтенант парохода «Ретрибьюшн». Адмирал Вильям Роберт Мендс. В 1854 г. кептен, командир линейного корабля «Агамемнон».

Полковой врач Виатт поставил диагноз — диарея от избыточного употребления в пищу немытых фруктов.{617}

Городок провоцировал англичан изобилием маленьких радостей: «…такого обилия великолепного винограда, капусты, меда, яблок, орехов, кур мы никогда не видели».{618} Кажется, британцы быстро оценили не только вкус крымского винограда, но и его лечебные свойства. искренне считая, что, обильно поедая его, спасают себя от холеры: «…мы пировали!

…Виноград и миндаль! Какая радостная перспектива после солонины и бисквитов, которыми нас кормили с начала кампании!».{619}

Молодые морские офицеры были счастливы. «Это самое романтичное место на земле, которое мне пришлось видеть!», — писал в своем дневнике Джон Барнс с «Терибля».{620}

Нужно сказать, что нет ни одного из воспоминаний о первых днях проведенных британцами в Балаклаве, где не упоминались бы этот безумный процесс поедания винограда и прочие радости южного берега.

Девственная беззащитность Балаклавы еще больше возбуждала давно проснувшийся единственный свойственный каждому оккупанту инстинкт — грабить! Дело это стало вполне привычным и с каждым днем несложную науку такого ремесла и англичане, и французы, и присоединившиеся к ним турки постигали все лучше и лучше.

По дворам вновь весело застучали револьверные выстрелы. Захватчики занялись охотой на оставшуюся живность, которая позволила им с размахом отметить взятие второго русского города. Как вспоминал Мендс, с помощью этого типа оружия обеспечивалось пополнение стола офицеров английской армии и флота.{621}

Пили много и в основном за то, во что верили и на что надеялись: третьим станет Севастополь. В принципе, это случилось, но вот только не так скоро как хотелось, и далеко не всем было суждено до события дожить.

Особую радость оккупантам доставил мед, который удалось добыть, разбив несколько ульев в одной из близлежащих деревень.{622} В трофеи попал весь обывательский скот, еще днем мирно пасшийся на окрестных лугах.{623}

Англичане напоминали саранчу, высадившуюся на благодатную землю и пожирающую плоды ее плодородной земли: «…все съедобное было взято и частью съедено, а большей частью разбросано. Виноград, осенние фрукты и огородные овощи разом исчезли; все пожиралось с жадностью…».{624}

Моряки быстро разгружали имущество. Уже к концу дня берег был усеян горами армейских запасов: палатки, полковые ящики, патронные коробки и проч. В первую очередь выгружали осадный парк. Вскоре на суше оказались: 20 80-дюймовых, пушек; 30 24-фунтовых пушек; 10 10-дюймовых мортир; 5 5-дюймовых мортир. Всего: 65 единиц с запасом 520 выстрелов на орудие.{625}

Хотя Балаклава была глубокой бухтой, но не настолько, чтобы глубокосидящие транспорты могли вплотную подойти к берегу для выгрузки. К счастью имелась небольшая песчаная отмель, на которую производили разгрузку на шлюпках и плотах, а вскоре начали строительство причальных сооружений.{626}