Сергей Ченнык - Противостояние

• Название: Противостояние
• Автор: Сергей Ченнык
• Издательство: Гала
• Жанр: Военная история
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-1539-26-5

«Противостояние» — третья книга серии «Исторический очерк Крымской кампании (1854-1856 гг.) Восточной войны (1853-1856 гг.)» известного крымского военного историка Сергея Ченныка.

Книга посвящена одному из самых интересных, динамичных и сложных периодов войны — началу борьбы за Севастополь. Перипетии сентябрьских и октябрьских событий скорее напоминают запутанный детектив, чем военные действия. В центре описания — многоходовая операция союзников и умелое противодействие ей со стороны русского командующего князя А. С. Меншикова, которые завершились 5(17) октября 1854 г. бомбардировкой Севастополя и последующим поражением союзного флота в её ходе. Традиционно, автор, основываясь на интересном фактическом материале, с привлечением широкого круга источников, не навязывает читателям свой взгляд на происходящее, а, скорее, предлагает темы для дискуссий. Последовательность описания, масса интереснейших документов и статистических сведений, множество ранее неизвестных фактов, взятых из воспоминаний участников войны, живой, красочный язык делают книгу прекрасным источником информации для всех, интересующихся военной историей вообще и Крымской кампанией в частности.

---

16(26) сентября Меншиков, узнав, что союзные силы уже в полном составе перешли на южный берег Черной речки, выдвинулся к Бельбеку и в течение суток занял его. 17(29) сентября русские войска вновь заняли Северную сторону. Туда через бухту перевезли не успевшие уйти из города полковые обозы.

В этот же день генерал Жабокрицкий авангардными войсками занял Инкерманский спуск, «запечатав» союзные войска южнее крепости и полностью взяв под контроль территорию северо-восточнее и севернее Севастополя.

17(29) сентября все закончили: в этот день Меншиков приказывает перевести с Бельбека и Качи войска на Северную сторону Севастополя, что вызвало среди гарнизона и обывателей крепости всплеск положительных эмоций: «…наше появление после пятидневного отсутствия, произвело неописуемую радость в гарнизоне Севастополя».{293} В город вводились Московский пехотный, Бородинский и три батальона Тарутинского егерских полков.{294} Вслед за ними введены только что прибывшие два запасных батальона Волынского и Минского полков в полном составе, два Черноморских пеших батальона. Волынский пехотный полк оставался при главной квартире на высотах левого берега Бельбека.{295} Хрущёва, одного из немногих генералов, которым доверял, Меншиков предпочитал держать рядом.

Теперь уже неприятель в Евпатории оказывается отрезанным от своих войск, и союзники будут вынуждены держать там гарнизон, который был бы совершенно не лишним в траншеях под Севастополем. С этого времени Евпатория перестает играть роль передовой базы снабжения. Сложилась парадоксальная, в тоже время часто случающаяся на войне ситуация: хотя русские были в тяжелом положении, но и враг находился там, где его хотели видеть.

Только выйдя из Севастополя, никого не поставивший об этом в известность Меншиков (вот почему многие сочли его действия предательством и бросанием крепости на откуп судьбе),{296} приказал лейтенанту Стеценко вернуться в город с информацией для Корнилова, в которой говорилось:

1. Войска покидают Севастополь, для «…совершения известного Корнилову движения».

2. Войска постараются уйти до приближения неприятеля к Севастополю.

3. Меншиков не потеряет из вида Севастополь, и в случае, если союзники попытаются атаковать город, ударит им в спину.

4. Благодаря маневру армия сохранит сообщение Севастополя с Россией и «…Севастопольский гарнизон не должен терять бодрости, потому что подвозы и подкрепления достигнут своего назначения».

5. Главнокомандующий найдет возможность «…уведомить о себе Корнилова».{297}

Жорж де Парсеваль. Во время бомбардировки Севастополя 5(17) октября 1854 г. лейтенант корабля «Юпитер». 

Стеценко выполнил приказ. И опять о реакции Корнилова на это сообщение молчат все, кто мог бы об этом рассказать. Можно лишь предположить, что адмирал понял все по-своему, руководствуясь больше эмоциями, нежели разумом. В конце концов, он привык воевать на море и с трудом воспринимал планирование действий на сухопутном фронте. Хотя, судя по его личным запискам, он все понимает и даже спокоен: «Князь с армией двинулся на Мекензиеву дачу. Я начал свои приготовления к защите Северного укрепления».{298}

О «любви» князя к Корнилову может свидетельствовать высказывание Панаева, о том, как, якобы, последний сказал всем, что главнокомандующий бежал, а гарнизону теперь нужно самим отыскивать силы и средства для защиты Севастополя. Но это только начало. Дальше Аркадий Александрович, не моргнув глазом, утверждает, что Корнилов написал это всем своим родственникам (жене и брату) и этим «…обрек искусного стратегика на жертву нелепых толков и сплетен: по всей России пронеслась молва, будто бы Меншиков продал Севастополь!».{299}

О том, с каким искусством «великий стратегик» проиграл высадку союзников и Альму, Панаев, кажется, уже забыл. Да и о Корнилове врет, не краснея. Адмирал наоборот, старается сохранить веру в князя: «Слава будет, если устоим, если же нет, то князя Меншикова можно будет назвать изменником и подлецом; впрочем, я не верю, чтобы он продал».{300}

Эти несколько дней вообще окутаны обидами, недопониманием, недоверием и взаимным осуждением участников событий. К счастью у всех хватило ума не поставить личное выше общего и в целом медленно, но уверенно ситуация стала меняться.

ИТОГИ

18(30) сентября, находясь у Северного укрепления и убедившись, что союзники отказались от атаки крепости с севера, князь докладывал императору: «Я доводил до сведения В.И. В-ва, что фланговым нашим движением из-за Севастополя я намеревался перейти в наступление, которое тем более представлялось своевременным, что, после дела при р. Алма, французские войска двинулись к Севастополю, а английские отправились на судах в Балаклаву.

Между тем, последствием нашего флангового движения было то, что и французское войско, избегнув боя, поспешило оставить Северную сторону, — где я ныне нахожусь, — и перешло на южную, для присоединения к своим союзникам.

В настоящее время неприятель расположился между Балаклавою и Херсонесским маяком. Выходцы из Балаклавы видели вчерашний день, как с судов выгружали орудия большого калибра…

…Прибывшему в Симферополь с Бутырским пех. полком, артиллерии ген.-майору Тимофееву я поручил, с отрядом из двух резервных батальонов 14-й пех. Дивизии, несколько кавалерии{301} и двух горных орудий, идти горною частью Крыма в Байдарскую долину, чтобы с одной стороны, воспрепятствовать неприятелю производить фуражировку, а с другой — удерживать жителей от присоединения к неприятелю. При надобности же — приближу этот отряд к себе».{302}

Меншиков опять блефует. Князю сейчас страшнее чувствовать близость царских соглядатаев, чем неприятеля. Своим высокомерием, сарказмом и издевками он нажил себе столько недоброжелателей, что желающих вцепиться ему в глотку более, чем достаточно. Хотя Альбердинский уже скрылся за горизонтом, спеша в столицу, но вот-вот должен появиться не менее любопытный Ден. кичившийся личной дружбой с царем. От этого так просто не избавишься.

Упомянув намерение атаковать, главнокомандующий выдавал желаемое за действительное. Какие атаки, тут бы раны зализать, отлежаться, успокоиться, осмотреться, а потом можно будет и нападать, тем более, что уже клубится пыль на ведущих в Крым дорогах — идут батальоны, полки, эскадроны, батареи новых пехотных и кавалерийских дивизий.

Как бы и кто не критиковал Меншикова, но после неожиданного движения к Бахчисараю. и последовавшего занятия позиций от Бельбека до Инкермана. русские войска почувствовали себя уверенно.

Во-первых, сохранилось сообщение с Симферополем, через который уже шли войска и он из беззащитного города, постепенно превращался в надежную тыловую базу. Отныне союзники теряли шанс отрезать находившиеся в Крыму войска от континентальной России и превратить действия под Севастополем в осаду крепости с суши и с моря. Еще несколько дней назад условно владевшие чуть ли не всем Крымом (подразумеваю под этим способность самостоятельного выбора направления действий), союзники отныне ограничивали свое присутствие территорией южнее и юго-восточнее Севастополя. Правда, они владели морем, но тут уж ничего не поделаешь — здесь русские свою войну проиграли.

Во-вторых, крепость уже не была беззащитной, более того, русские получали возможность заменять войска в гарнизоне, позволяя сохранять длительное время силы, давая некоторый отдых от постоянных дней нахождения в условиях позиционной войны.

В-третьих, отныне флот гармонично вписывался в оборонительную систему города. становясь ее основой.

В-четвертых, союзники входили в западню, которая, казалось, за ними захлопывается. Едва они очистили Бельбекскую долину, как ее по приказу Меншикова замяла пришедшая Сводная бригада резервной легкой кавалерийской дивизии (генерал Корф) генерал-майора Рыжова. От дивизии были посланы разведывательные отряды к Чоргуну и в Байдарскую долину. 22 сентября генерал-майор Краснов предпринял с 8 сотнями 61-го и 62-го Донских казачьих полков разведку Евпатории и установил. что ее гарнизон, оцененный в 1000 человек европейцев (и в неизвестное количество арабов и турок) переходит к обороне. С моря город прикрыт флотом.

Отбив напоследок большой обоз с продуктами. казаки без потерь отошли от города.{303} Русские кавалеристы действовали у Евпатории, как на неприятельской территории, стараясь подавить все очаги поддержки местным населением союзных войск. С коллаборационистами сильно не церемонились, в результате местные татары или ушли в Евпаторию, или притихли.{304} 30 сентября, с прибытием дополнительных сил кавалерии, Евпатория была полностью блокирована, и всякое ее снабжение с суши прекратилось.{305}