Виктор Шнирельман - Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России

• Название: Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России
• Автор: Виктор Шнирельман
• Жанр: Религия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-89647-291-9

Книга посвящена истории русского неоязычества от его зарождения до современности. Анализируются его корни, связанные с нарастанием социальной и межэтнической напряженности в СССР в 1970-1980-е гг.; обсуждается реакция на это радикальных русских националистов, нашедшая выражение в научной фантастике; прослеживаются особенности неоязыческих подходов в политической и религиозной сферах; дается характеристика неоязыческой идеологии и показываются ее проявления в политике, религии и искусстве. Рассматриваются портреты лидеров неоязычества и анализируется их путь к нему. Читатель также получит представление о формировании разнообразных неоязыческих общин и их союзов в последние двадцать лет. Дискутируется вопрос о ксенофобии в неоязыческой среде.

Книга представляет интерес для религиоведов, этнологов, историков, социологов, политологов, а также для всех, кто интересуется новыми религиями и радикальными общественными движениями. Она может быть использована для обучения студентов в ВУЗах гуманитарного профиля.

---

Аналогичный подход к истории демонстрирует и А. Асов. С презрением пеняя науке за «ограниченность знания», он предпочитает опираться на «атлантологическую и тайноведческую литературу». Правда, – замечает он, – авторы последней редко проводят грань между собственными мыслями и «священной традицией» (Асов 1998: 164). Вопрос о том, откуда берутся надежные знания о «священной традиции», он оставляет открытым. Но в том, что такого рода трактаты, включая и его собственные, перенасыщены фантазиями их создателей, нельзя с ним не согласиться. И именно поэтому каждый из таких авторов, стремясь к самовыражению, создает свою собственную версию псевдоистории, которую невозможно согласовать с другими. Асов, например, убежден в том, что бесценным методом датирования древнейших периодов истории должна служить астрология. При этом он призывает учитывать особенности «славянской астрологии» (Асов 1998: 7), не находя ничего странного в том, что, если каждый автор будет опираться на свою национальную школу астрологии (хотелось бы знать, что это такое. В. Ш.), ни о какой единой хронологии истории говорить не придется. Скажем, Асов принимает научные данные об оледенении эпохи позднего палеолита (Асов 1998: 168–169, 174–175), а Демин их столь же категорически отвергал (Демин 1999: 22–23, 126). Асов вначале относил существование легендарной «Гипербореи» к постледниковому времени (Асов 1998: 169–170, 175), затем радикально это пересмотрел и заявил о том, что она существовала еще 20 тыс. лет назад (Асов 1999: 114; 2000: 309). А Демин и не сомневался в том, что она существовала в палеолите (Демин 1999). Демин связывал ее исключительно с полярным регионом, а Асов устанавливает ее границы между Кавказским хребтом и Северным Ледовитым океаном. Вряд ли надо объяснять, что оба они занимались созданием мифов.

Не менее поучителен негласный спор между неутомимым пропагандистом «русской предыстории» Асовым и столь же упорным певцом пантюркизма М. Аджиевым. Если последний хочет видеть во многих русских «ославяненных тюрок», то для первого часть «славяно-сарматов», живших на Северном Кавказе, были отюречены (см., напр., Асов 1998: 213–214), как, впрочем, и хазары, которые якобы изначально были «арийцами» (Асов 2000: 424–425). Этот пример свидетельствует вовсе не о правоте одного и заблуждениях другого, а о том, что принятый ими обоими этногенетический подход к истории ведет в тупик.

О степени строгости методов Асова говорит и следующее. Соглашаясь с другими неоязычниками в том, что зодиакальная эпоха, т. е. интервал между сменой знаков весеннего равноденствия, длится будто бы 2160 лет и что двенадцать таких эпох составляют «год Сварога» (см., напр., Гусев 1996: 5), Асов определяет этот период как длящийся «около 27000 лет» (а не 25920 лет как это следует из строгих математических расчетов). В дальнейшем он уже безоговорочно пользуется цифрой в 27000 лет, ибо иначе его хронология существенно разойдется с исторической, которой он пытается следовать для позднейших эпох (ср. Асов 1998: 34, 165, 173). Между тем, строгость, а не приблизительность (!), астрологических подсчетов диктуется тем, что в их основе лежат священные числа. Например, в основе ведической традиции лежали магические числа 3, 7, 12 и 72, а вавилонские жрецы использовали числа 1, 72 и 200 (Thapar 2000a: 163; 2000b: 14–18). Иными словами, Асов сам сознательно нарушает законы астрологии, на которую он пытается опереться в своих рассуждениях.

Кроме того, длительность космического века в 2160 лет была установлена членами английского оккультного ордена «Золотой зари» в конце XIX в. Но другие астрологи предлагали иные даты (об этом см.: Гудрик-Кларк 1995: 118; Фаликов 1997: 198). В любом случае такие подсчеты не имеют никакого отношения к какой-либо славянской традиции. На Западе период между сменой знаков весеннего равноденствия принято называть «платоническим месяцем», а двенадцать таких месяцев (25920 лет) – «мировым платоническим годом»[17]. Блаватская использовала такие понятия как «День Брамы» и «Год Брамы», но в ее построениях они имели совсем другую протяженность (Carlson 1993: 117). Из этого ясно, что Асов и его единомышленники пользуются понятиями, заимствованными из иных традиций, но пытаются их ославянить.

Фактически в своей методологии упомянутые выше авторы и их единомышленники опираются на эзотерику, и их мировоззренческие принципы и методические приемы в конечном итоге восходят к традиции русской теософии, разработанной Е. П. Блаватской. Последняя пыталась увязать религию с наукой и живо интересовалась современной ей научной мыслью, интерпретируя ее по-своему. В оккультизме она видела «тайную науку», способную проникать в суть вещей много глубже, чем это делает общепризнанная наука. А ее основным методом был не научный эксперимент или всесторонний научный анализ, а «духовное прозрение». Сырьем, из которого такое «прозрение» пыталось выудить «истинное знание», служили мифы и сказания народов мира, которые Блаватская трактовала совершенно произвольно. Поэтому созданная ею схема «антропогенеза» отличалась эклектикой и крайней непоследовательностью. Она содержала разительные противоречия, позволявшие ее последователям делать из нее самые разные несовместимые друг с другом выводы. Например, с одной стороны, Блаватская доказывала, что выделенные ею семь человеческих рас эволюционировали одновременно в семи разных частях планеты. Но, с другой стороны, она же утверждала, что такие расы последовательно сменялись, порождая одна другую. Якобы они развивались циклически: когда предыдущая раса приходила в упадок и умирала, новая переживала период бурного расцвета. Объяснить этот процесс с материалистических позиций Блаватской представлялось невозможным, и она утверждала, что остатки прежних рас закономерно исчезали с поверхности Земли в силу «кармической необходимости». Разумеется, с позиций современной науки такие взгляды кажутся странными, идущими вразрез с имеющимся научным знанием. Однако они до сих пор привлекают внимание тех, кто увлечен эзотерикой. Поэтому, чтобы разобраться в том мифотворчестве, о котором пойдет речь далее, необходимо знать систему понятий и представлений, которую сформулировала для себя Блаватская.

Примечательно, что иной раз современные мифотворцы, чтобы не прослыть дилетантами, клянутся в своей приверженности научной истине и сами выступают против искажений истории. Например, Демин писал, что «всякого рода исторические “выверты”, доведенные до полнейшего абсурда, – характерная черта постсоветской России» (Демин 2003: 371). В свою очередь Асов призывает «бороться с фальсификациями нашей великой истории». Однако при этом под фальсификациями он имеет в виду не искажение реальной истории, а приверженность некому «мифу о дикости Древней Руси» (Асов 2003: 13). Эту фразу трудно понять без учета того, что под «Древней Русью» он понимает выдуманную им самим «первобытную Русь» с ее колоссальными по размеру «государствами», «ведической религией» и «палеолитической письменностью». Следовательно, к фальсификациям он относит труды профессионалов, не обнаруживающих такой «первобытной Руси». Сходной была и позиция Ю. Д. Петухова, со всей страстью выступившего в своей последней книге против фальсификации истории, которой, на его взгляд занимались шарлатаны и дилетанты. Он указывал, что они искажают суть Русского Православия, – ведь сам он понимал его как «исконное мировоззрение русов с древнейших времен». Таких фальсификаторов он называл «ненавистниками России» и утверждал, что за их спиной стоят западные спецслужбы, заинтересованные в разрушении основ Российского государства. Примечательно, что среди фальсификаторов он числил и историков-профессионалов, которые, на его взгляд, слишком увлекались идеями «ложной романо-германской школы» (Петухов 2009а: 454–455). Иными словами, сегодня воинствующий дилетантизм переходит в наступление и с яростью набрасывается на академическую науку, которая, на его взгляд, не проявляет должного патриотизма и не занимается всемерным прославлением русской истории.

При этом в своем патриотическом задоре многие из этих авторов, по сути, вновь задаются вопросами, встававшими перед западными националистами-романтиками еще в XIX в. Ведь еще молодой Гегель был озадачен тем, что немцам внушали сказки народа, «чей климат, законы, природа и интересы чужды нам, чья история никак не связана с нашей. В воображении нашего народа живут Давид и Соломон, а герои нашей родины дремлют в книгах ученых… Разве Иудея является родиной Туискона?… Христианство опустошило Вальгаллу, оно выкорчевало священные рощи, оно задушило народную фантазию, как постыдное суеверие…» (Поляков 1996: 260)[18]. В конце XIX в. сходные мысли мучили известного французского националиста Мориса Барреса, критиковавшего своих соотечественников за излишнее увлечение античной цивилизацией: «Чтобы сблизиться с эллинизмом, мне пришлось бы пожертвовать слишком многим, и я опустошил бы себя, стал бы ничем» (Soucy 1972: 107).