Софья Толстая - Мой муж Лев Толстой

• Название: Мой муж Лев Толстой
• Автор: Софья Толстая
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083817-2

В этом издании раскрывается личная жизнь Софьи Андреевны и Льва Толстого. Как эта яркая незаурядная женщина справлялась с ролью жены великого мужа? С какими соблазнами и стремлениями ей приходилось бороться? Так прекрасна ли жизнь с гением? В дневниках читатель найдет ответы на все эти вопросы.

---

Левочке сегодня лучше, и мы все повеселели. Он бодр, сердце хорошо, желудок еще не совсем, жару нет. Он обедал с нами, ходил до ворот усадьбы, но вернулся, устал.

Был доктор, который его тут лечит, Альтшулер, приятный, даровитый еврей, совсем непохожий на евреев, и Лев Николаевич ему верит и слушается его, и даже любит. Сегодня делали тридцатое впрыскивание подкожное мышьяка и пять гран хинину принял.

Приезжал чех, доктор Маковицкий, мы его раньше знали, и с ним Евг. Ив. Попов, грузинского типа, будто бы толстовец. Обычно провели вечер: шахматы, газеты, письма и работа.

Ходила сегодня одна гулять, тепло, красиво. Играла более двух часов, наслаждалась сонатой Вебера и «Impromptu» Шопена. Читая газеты, соблазняюсь концертами, особенно мне жаль, что я не слыхала концертов М. Пауера, сыгравшего все сонаты Бетховена в нескольких сериях.

16 декабря

День пустой, мало видела Льва Николаевича, сидел с ним ненавистный Попов и Маковицкий.

23 декабря

Лев Николаевич поправился, сегодня ходил далеко гулять, зашел к Максиму Горькому, т. е. к Алексею Максимовичу Пешкову. Не люблю, когда писатели подписываются не своей фамилией. Домой приехали все, т. е. Лев Николаевич, Ольга, я и Буланже, в коляске. Мы с Ольгой делали визиты, почти никого не застали. Тепло, 6 градусов, ясно и ветрено. Лев Николаевич принес розово-лиловый крупный полевой цветок, вновь распустившийся. Миндаль хочет цвести, белые подснежники распустились. Хорошо! Я начинаю любить Крым. Слава богу, тоска моя прошла, главное, потому, что Льву Николаевичу стало гораздо лучше. Надолго ли!

Вчера уехали Сухотины, приехал Андрюша, больной, добродушный, но неприятно несдержанный, особенно с женой.

24 декабря

Приехал Сережа и Гольденвейзер. Заезжал Миша Всеволожский. Вечером играл Лев Николаевич с своими детьми и Классеном (здешний немец-управляющий) в винт. Все кричали, приходили в волнение от большого шлема без козырей, и очень странны мне всегда эти настроения при карточной игре, точно все вдруг лишаются рассудка и кричат вздор.

Лев Николаевич опять жалуется на боли в руках, хотя эти дни тепло и он осторожен. Что-то потускнело в жизни, перестала радоваться на поездку в Москву, и просто тяжело это будет: и скучно, и холодно, и хлопотно. А будет ли какая радость?

25 декабря

Празднично проведенное Рождество.

26 декабря

Прелестная погода, все гуляют, катаются. Льву Николаевичу совсем хорошо. Кроила, копировала фотографии, немного шила и вечером просмотрела итальянскую грамматику. Собираюсь со страхом в Москву. Очень боюсь и жалею оставить Льва. Николаевича, да и жутко одной совершить такое дальнее путешествие. Вечером у Классен, немецкий говор, чуждые люди, сладкая еда – все не по мне.

27 декабря

Были вечером Четвериковы, Волковы. Разговор о музыке с Эшельманом. Играл Гольденвейзер. Лев Николаевич ходит опять гулять, пишет о свободе совести и опять переправляет «О религии». Вечером, когда лег, спросил у меня теплого молока, он теперь его постоянно пьет, и пока ему разогревали и я прощалась с своими скучными гостями, Лев Николаевич вдруг в одном белье показался в дверях и нетерпеливо и сердито стал торопить, чтобы ему дали молока.

Саша засуетилась, и пока я сняла с керосинки теплое молоко и донесла до его комнаты, он вторично выскочил с досадой в дверь.

29 декабря

Праздник у татар, провожали муллу на три месяца в Мекку, делали ему обед. На улице Кореиза и Гаспры нарядный веселый народ всяких народностей. Плясали турки хороводом очень характерно и живописно. Пробовала фотографировать, но в движении плохо вышло. Лев Николаевич ходил один гулять в Ай-тодор, у него понос от мандарин неудобоваримых с молоком, которое он много пьет; даже на ночь, как маленьким детям, ему ставят стакан с молоком. Он кроток и добр сегодня, и все мы дружны и радостны, такое счастье! Днем недовольна: фотография и шила, и больше ничего.

30 декабря

Утром приходили к Льву Николаевичу самые разнообразные люди: трое рабочих-революционеров, озлобленных на богатых, недовольных общим строем жизни; потом шесть человек сектантов, отпавших от церкви, из коих трое настоящих христиан, в смысле нравственной жизни и любви к ближнему, а трое возникших от молокан и близких к их вере. Не слыхала их бесед с Львом Николаевичем – он не любит, когда им мешают, но Лев Николаевич говорит, что некоторые умно и горячо говорили. Еще приходил старый человек, состоятельный и более интеллигентный, который хочет на Кавказе, на берегу моря, основать монастырь на новых началах. Чтоб братия вся была высшего образования, чтоб монастырь этот был в некотором роде центром науки и цивилизации, а вместе с тем чтоб монахи сами обрабатывали землю и кормились своим трудом. Задача сложная, но хорошая.

Вечером ходили в читальню, где устроен был танцевальный вечер. Играли странствующие три музы-канта-чеха и еще юноша на огромной гармонии. Плясали вальсы, польки, pas de quatre разные горничные, жены и дочери ремесленников, какие-то мужчины из разных классов общества. Плясали и два татарина по-татарски, и два грузина с кинжалами лезгинку; и многие, в том числе и земский доктор, энергичный и способный на все – Волков, плясали трепак по-русски и в присядку. Хорошее это дело – эти народные балики, большое оживление и вполне невинное веселье. Мы все и Лев Николаевич ходили смотреть.

31 декабря

Вот еще год как будто прошел. Последний день довольно сложного, трудного года! Лучше ли будет новый? Все как будто хуже живется, да и сама не лучше делаешься.

День как-то весь пропал в суете, которую среди дня всегда делает приезд Оболенских.

Лев Николаевич ходил к М. Горькому, оттуда приехал с Гольденвейзером, который гостит у нас.

Переписывала первую главу «О религии» Льва Николаевича, и пока еще мне не особенно нравится: нового мало сказано, да и бедно как-то содержание. Что дальше будет! Не понравилось мне сравнение Л.Н. с отростком кишки – отброшенная людьми вера в необходимость религии.

Посетители: Попов и Маковицкий. Письмо милое от Доры и интересное от Муромцевой. Ходили с Сашей в Кореиз покупать прислуге вино, апельсины и угощения для встречи нового года. Мы тоже собираемся его встречать, хотя я не люблю этого полупразднества. Сидят, едят, и вдруг в двенадцать часов ночи что-то должно случиться.

1902

1 января

Вчера тихо встретили новый год в семье. Лев Николаевич раньше лег спать, чувствовал себя дурно после ванны. Утром Классен с чудесными фиалками.

Переписываю понемногу «О религии» Льва Николаевича. Умно, но чего-то мало, хочется больше горячности, силы убеждения.

Ходили с Таней и Ольгой в юсуповский парк и к морю. Летний теплый день. У моря Горький с женой. Приезжал доктор Альтшулер. Приходила наша вся прислуга ряженые, топтались и плясали, и скучно; скучно мне это, совсем я из всего этого выросла.

Играли в винт Лев Николаевич, Гольденвейзер, Сережа и немец-управляющий Классен. Написала вечером пять писем, довязала шарф и подарила Илье Васильевичу и повару. Получила милое письмо от Сони и Глебовой, порадовалась, что там, далеко, есть счастливые две семьи моих детей: Ильи и Миши. Какой-то будет новорожденный второй Ваничка Толстой! Такого, какой был первый, – уже не может быть! А как бы он радовался, что у его любимого брата Миши есть тоже Ваничка.

Гудит страшный ветер, здесь это несносно, и я боюсь за здоровье Льва Николаевича.

Днем было тепло, и мы гуляли с Таней и Ольгой, а домой приехали.

4 января

Третью ночь сплю на кожаном диване в гостиной, или, вернее, не сплю, а всю ночь прислушиваюсь к Льву Николаевичу, рядом, и боюсь за его сердце. Он третий день болен; болит печень, задержки в кишках, отрыжка, газы и главное – перебои в сердце. Вчера и сегодня он вставал, выходил к обеду, но сильно ослабевал после обеда, и сегодня мы испугались и вызвали из Дюльбера великокняжеского доктора Тихонова, который сейчас был. Непосредственной опасности не нашел, но грозит, как и все доктора, плохим исходом, если Л.Н. будет вести ту неосторожную жизнь утомления, переедания и пр., которую он ведет. Ставила я Л.Н. два раза клистир, забинтовала компресс, дала строфант и соду раньше. Температура нормальная, но пульс смутительный.

Выпал снег с ночи на четверть аршина и лежит до сих пор. Вчера при северном ветре было 3 градуса мороза, сегодня тепло и тихо. Я знала, что погода дурно повлияет на Льва Николаевича, это теперь всегда так.

К Альтшуллеру в телефон не дозвонились. Хожу за Львом Николаевичем совсем одна, хотя все предлагают помощь. Но пока я не валюсь сама, я люблю ходить за ним самостоятельно, хотя трудно ужасно, иногда невыносимо с его упрямством, самодурством и полным отсутствием знания медицины и гигиены. Например, доктора велят есть икру, рыбу, бульон, а он вегетарианец и этим губит себя, развивая газы в кишках и желудке.