Дмитрий Быков - Живой

• Название: Живой
• Автор: Дмитрий Быков
• Издательство: Амфора, Сеанс
• Жанр: О войне
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00229-3

Позади смерть, впереди тюрьма, рядом два странных спутника, ближе которых у него никого нет, — так мальчишка-солдат отправляется в последнее в своей жизни путешествие. Но где бы он ни был, в родном городке или в Москве, его обступают призраки убитых людей. Мир живых не принимает его, толкая обратно — туда, где навсегда остались его друзья и его душа. И только на пороге гибели он понимает, что смерти нет, потому что есть вещи, которые важнее смерти.

---

— Сидел бы ты дома, Кир, — сказал Никич, выходя на крыльцо.

— Ничего, ничего, пошли, — решил Игорь. Кир незаметно приложил палец к губам. Таня молчала. С ней и молчать было неплохо. Шли медленно, чуть касаясь друг друга плечами. Сзади Никич стукнул долбаным своим пулеметом о мостовую — остановился, чтобы перехватить половчей. Таня резко обернулась.

— Ты чего? — спросил Кир.

— Так. Послышалось.

— Да ладно, может, где дверь хлопнула…

Она опять посмотрела на него так, как только она и умела, — очень понимающе и с некоторым вызовом.

— Интересный ты стал какой, Кир.

— Да? Чем же?

Он смутился и сам на себя обозлился за это.

— Загадочный такой… И писал редко…

— А чего писать, Тань? Там не приветствуется… И потом, это кажется, что все война, война. Там тоже своя скука.

— Я думаю, — сказала она. — Похудел ты здорово.

— Да это фигня. Я в первые полгода в учебке потолстел даже. На кашах.

Она молчала и смотрела, явно собираясь о чем-то спросить. Ждала, наверное, пока сам скажет.

— Ну, пошли? — сказала, не дождавшись. Он собирался было заговорить об Игоре с Никичем, но Никич за спиной предостерегающе погрозил пальцем.

— Хочешь, чтоб она совсем тебя за ебнутого держала?

— Ладно, идем, — сказал Кир.

В палатке сидела сменщица — белесая пухлая девица; с чего их раздувает тут? С картошки, с лапши?

— Спасибо, Наташ, — сказала Танька. — Выручила.

— Ничего. — Та зевнула. — В другой раз меня подменишь.

— Таха не звонил?

— Чего ему звонить. Он в два привозит. Скоро уж.

— Ну, беги.

Наташа, конечно, никуда не побежала — она с достоинством поплыла вниз по улице, к реке, покачивая тяжелым задом.

— Вот жопа, а? — мечтательно сказал Никич. — С плохими зубами не наешь такую жопу!

— Беги, понюхай, — сказал Игорь.

— Че, не нравится? — обиженно спросил Никич.

— Толстому вроде тебя сойдет…

— У Натахи муж есть, — сказала Таня, словно слышала весь предыдущий диалог. — Он, правда, объелся груш, но когда выпьет, то метелит ее очень сильно.

— А когда трезвый?

— Когда трезвый — за мной бегает. А только я ему вот. — Таня сложила красивую двойную фигу.

Подъехала «Газель», когда-то белая, явно много месяцев не мытая. В полку на таких машинах писали: «Вымой меня, лошара!».

Выскочил Таха — типичный чех, Киру не надо было приглядываться, чтобы отличить эту волчью породу в толпе любых кавказцев. У этого все были враги, даже свои. Кир, кстати, часто замечал, что пресловутая солидарность чеченцев — вранье и блеф, сдают друг друга как милые. И вокруг всех ненавидят, и друг друга ненавидят. Если кто и достанет Басаева, то свои. Кадыров вон как своих мочит. Ни хрена святого вообще. И этот Таха — ему похуй, что чеченец, что нечеченец. Наебать и убить, и впарить гниль, а самому навариться, и ничего больше. В кино чехов показывали неправильно, романтично. Они никакие не воины Аллаха. Их можно было уважать, да — за то, что злоба в них была сильнее смерти, они даже смерти ни хрена не боялись. Но вообще-то мужчинство их было действительно мущинство, лажа. Именно такого чеха и ожидал увидеть Кир, и точно такого он увидел. Что-то все очень уж совпадало с его ожиданиями.

— Ты чего привез? — послышался Танин недовольный голос. Она совершенно не боялась Тахи, это хорошо. В случае чего и мужики не помогут. Вот блядь, нас трое, а драться мне одному.

— Лапшу, — хмуро сказал Таха.

— Лапшу забирай. Я китайскую лапшу сказала не привозить.

— Хорошая лапша, — все так же угрюмо настаивал Таха.

— Сам жри. Ее не берет никто. От нее изжога.

— Какой изжога, слушай? Бери лапшу.

— Сказала — увози. А чего «Флагман» не привез?

— Не было «Флагман». Бери «Топаз».

— Просила «Флагман», — ворчала Таня. — А пастила где? Я просила пастилу!

— Нет пастилы. «Твикс» есть, бери «Твикс».

— «Твикс» я само собой возьму. Ты смотри мне, Таха. Я когда что говорю — ты это вези, понял? Или я Вовке скажу.

Ни хуя себе, подумал Кир. Вот оно и вылезло. Вовка.

— А ведь он ее трахает, — тихо сказал Никич, но Кир услышал.

— Да ладно! — не поверил Игорь.

— Блядь, я тебе точно говорю.

— Да он урод.

— А тут не смотрят — урод, не урод… Ты вспомни, каких ты драл, когда мы в Ножай-Юрте были. Без слез не взглянешь.

— Ну, мы другое дело.

— А что другое? У нас хоть может стоять или не стоять, а им вообще похер…

— Кончайте, — сказал Кир и сплюнул.

— Сейчас, Сереж, сейчас, — ответила Таня. — Все, Таха. Езжай. Лапшу чтоб больше не привозил.

— Я это… Отойду, — сказал Кир. Он отошел в кусты, мужики поняли и потянулись к нему.

— Парни, — сказал Кир. — Я все понимаю. Но я очень прошу. Вот пока я конкретно буду с ней говорить… там… вы, пожалуйста, не лезьте, ладно? Постойте тут. Если совсем начнется ломка, стукните, что ли, и я выйду.

— Да ладно, иди, — сказал Никич. — Чего вы там делать будете, там тесно…

— Мы найдем, — сказал Кир. — Только чтобы без вас, ладно?

— Давай, давай. — Игорь неосязаемо подтолкнул его к палатке.

— Кто такой Вовка-то? — спросил Никич.

— Брат двоюродный, — соврал Кир.

Внутри действительно было тесно.

И душно, несмотря на ночь. Лето было жаркое, с частыми сухими грозами.

Кир уселся на ящик, Таня села к нему на колени и стала гладить по голове. Он всегда об этом мечтал, все три года — чтобы она просто стала гладить его по голове, ничего не говоря. — Таня, — спросил Кир, — кто такой Вовка?

— Дурак ты, — сказала Таня.

— Это факт. А все-таки кто такой Вовка?

— Да он… помогает мне тут.

— Понятно.

— Ничего тебе не понятно.

— Почему. Все понятно.

— Он, если меня кто обидит… в асфальт закатает.

— Ну, правильно.

— А если бы не он, меня бы тут все обижали.

— Понятно.

— Ничего тебе не понятно, — повторила она. — Тебя три года не было.

— Встань на минутку.

Она встала, он принялся поправлять несчастный протез.

— Ой, прости. Я и забыла.

— Ничего, натирает только…

В дверь бешено застучали.

— Сейчас! — с досадой крикнула Таня. Идиоты, подумал Кир. Впрочем, если стук слышен и Тане — это наверняка не они. Значит, Вовка. Тогда все хуже. Правда, в тесном пространстве палатки ему было проще, тут преимущество за ним…

— Тань, скорей! — заорал хриплый голос. — трубы горят!

— Трубы у него горят… — Она оправила платье и открыла дверь. — Чего тебе?

— А чего есть?

— «Топаз».

— Давай. Тань, а может, компанию составишь?

— Ну тебя!

— Ну Та-а-ань!

— Иди давай, — негромко сказал Кир.

— Понял, — ответили снаружи. В следующую секунду Таня вскочила в палатку, захлопнула за собой дверь:

— Ну козлы…

Она уселась у ног Кира, прямо на пол.

— Слушай, Сереж… Ведь можно хороший протез, а?

— У меня хороший. По лицензии.

— Ой, знаю я эти лицензии… Давай хороший, а? Деньги есть.

— У меня тоже.

— Ой, правда, чего это я… Ты же там штуку в день получал, да?

Вот это его царапнуло. Про штуку она сказала с уважением. И даже если уважение относилось к нему, а не к штуке — все равно плохо. Нельзя уважать человека за то, что он на войне получает штуку. За войну — можно, за штуку — нельзя. Впрочем, если бы он не был на войне, тоже бы сейчас, небось, все мерил в штуках. Поэтому он и остался на войне, но никому нельзя было это объяснить.

Таня вернулась к нему на колени и поцеловала в нос, потом в губы, потом снова погладила по голове.

— Ничего ты не понимаешь, — снова сказала она.

— Я пойду, Тань.

— Куда?

— Домой.

— Да посиди! Надо же поговорить, в конце концов!

— Я с матерью еще толком не говорил.

— А, — вздохнула она. — Ну, тогда иди.

Это его еще больше обидело. Он думал, она будет его удерживать.

— Сереж!

— Что? — обернулся он с надеждой, которую не сумел спрятать.

— Ты думаешь, я из-за ноги?

— Да ладно, Тань.

— Ты думаешь, у нас… все, да?

— Да это не я думаю, Тань. Это ты сама думаешь.

— Нет, ты что! Кир, если б ты не ушел… или если б хоть вовремя пришел… Кир, я бы никогда, ни на кого…

С чего это она называет меня Киром, подумал Кир, никогда ведь этого не было. Это наше, ротное. Почему Кир?

— Почему Кир? — спросил он. — Меня в роте так звали.

— Ну, наверное, ты писал… или услышала где-то… Не обижайся, Сереж. Тебе не нравится?

— Не привык просто. Ладно, я завтра зайду.

— Ну давай.

Он спрыгнул на землю. Игорь с Никичем так и стояли около кустов. Эти не предадут, не бросят… не могут… Вот и все, на кого я могу положиться. Тоска, блядь. Вилы.

Таня высунулась из палатки.

— Пока, мальчики! — крикнула она.