Алиса Акай - Иногда оно светится (СИ)

• Название: Иногда оно светится (СИ)
• Автор: Алиса Акай
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009

Это немного странный текст. Да, отчасти это напоминает современную фантастическую прозу — тут будут и другие миры и оружие будущего и космические корабли, найдется место для жарких схваток и кровопролитных боев, но суть не в этом. Скорее этот роман о том, куда может завести одиночество и о том, как найти дорогу обратно. И еще чуть-чуть — о любви, о жизни и о других мелочах. О том, как иногда сложно найти свой путь и держаться на нем. О тех, кто идет до конца. Единственное предупреждение. Здесь нет порнографии, но все же я советовала бы не читать этот роман людям невыдержанным или неготовым к восприятию нестандартных сексуальных отношений. Нет, ничего особо «голубого» здесь не будет, но… Лучше не читайте, действительно. Хотя роман все равно не про то.

---

Ты что, читал журналы, пока я спал?

Котенок виновато опустил голову.

От хозяйничевшей раньше на маяке жены полковника, имя которой я так и не вспомнил, кроме двух шкафов набитых предметами женского туалета осталось еще одно сокровище — целая кипа старых глянцевых журналов, преимущественно женских, того сорта, которые, кажется, если сожмешь в руке, на пол потечет липкий, такой же глянцевый мед. Там было все — про то, как устраивать приемы, готовить изысканные блюда, вести себя, соблазнять мужчин, украшать дом. Похожие друг на друга, как две капли духов, они расходились по всей

Галактике в невероятных количествах. Часть доставшегося мне богатства я сжег в первый же день, но глянцевая бумага горела так неохотно и давала такой отвратительный запах, что я собрал все оставшееся и забросил на второй ярус.

— Ну не все. Я просто нашел их… случайно.

— Космос, — простонал я, — Скажи мне, что ты их не читал.

— Читал. Немножко. Мне же надо было учить язык.

— Теперь я понимаю, что имперский ты учил не по сборнику стихов.

— Линус, не ворчи. nbsp; — Я не ворчу. Дай мне вина.

— Вино не пьют с утра. К тому же это вредно.

— Проклятье.

— Я приготовлю ужин для нас. С вином, конечно.

— По рецепту из журналов? — желчно осведомился я, — Я не видел там рецептов для гуманоидных рас. По крайней мере таких, которые я рискнул бы отведать.

— Ты придираешься! — он хлопнул меня по голове, — Там хорошие рецепты. И вообще…

— Бюстгальтер носить тоже там учат? — спросил я и тот час получил ощутимый пиной в ляжку, — Черт, больно же!..

Котенок, но я же не виноват в том, что у тебя нет груди!

— Сволочь.

— Перестань!

— Герханская сволочь.

Я застонал.

— Ладно, к черту, я согласен. Может, я и пожалею об этом, но это будет потом.

— Не пожалеешь!

Он с готовностью вскочил с меня. Глаза горели.

— Я вызову тебя потом, к вечеру.

— У меня нехорошее предчувствие, — пожаловался я, — А без этого никак? Может, возьмем пару бутылок вина, отчалим на ближайший коралловый риф, полюбуемся закатом, устроим тихий и приятный вечер, а?..

Я пропустил пальцы сквозь шнуровку на его шортах, пощекотал ногу.

— Я хочу хоть раз все сделать правильно. Я имею в виду, по-вашему, так, как ты привык. А потом можно будет и сплавать куда-нибудь, правда?

— Котенок, только не вздумай угождать мне, изучая герханские вкусы по этой бумажной мерзости! Поверь, бутылка вина и закат в море романтичнее любых ароматизированных свечей и пены в ванной.

— Пена в ванной? — удивился он.

— Все, молчу. Хотя бы на сигареты я расчитывать могу?..

Чтобы подготовить романтический вечер у Котенка ушел почти весь день. Время от времени я вызывал его с

«Мурены», он отвечал рассеяно и просил подождать еще немного. К счастью, на «Мурене» обнаружилась початая бутылка «Шардоне», так что у меня появился шанс дожить до того самого, обещанного мне, вечера. Вместо закуски подошли порции аварийного рациона, но жаловаться было грех. Отойдя километров на сорок, я бросил якорь чтобы не жечь понапрасну топливо.

Море пробуждалось, оно не просто выглядело весенним, весна была растворена в каждой его капле, словно море целиком только из него и состояло. Даже волны, эти ленивые суровые обитатели, вечные как Вселенная, уже выглядели иначе. И сама вода казалась прозрачнее, легче, даже запах ее был уже не тот… В глубине танцевали шнырьки, сплетаясь в своих уродливых и хаотичных брачных танцах, к поверхности поднимались стайки рыб с синими и зелеными спинками. Море окончательно проснулось и теперь готовилось жить дальше. Это было уже другое море, не то, что я видел пару месяцев назад.

«Да и видели то море глаза совсем другого человека, — подумалось мне, — Может, и море теперь смотрит на меня, уж не знаю, чем и откуда, смотрит и не может узнать того человека, за которым наблюдало столько времени.»

На «Мурене» было только одно зеркало, и то размером с тарелку. Я придирчиво уставился на собственное лицо.

Изменился? Да. Глаза, вроде, светлее стали, хотя это, конечно, вздор — просто свет так падает. А вот морщин меньше стало — вот здесь раньше была длинная такая, глубокая… Теперь только тень от нее. И взгляд другой, несомненно, это уже на освещение не спишешь. Более спокойный? «Нет, — поправил я себя, — Глубокий. Как будто в глазах появилось еще одно измерение, вот только рассмотреть, что же там происходит решительно невозможно.»

«Просто ты научился смотреть и наружу и вовнутрь.»

«Глупость какая.»

Я сидел на «Мурене» почти до самого вечера и под конец от скуки стал даже клевать носом. Наконец Котенок вышел на связь.

— Линус, — сказал он радостно. Я представил, как он сейчас стоит, склонившись перед радиостанцией и одновременно пытается отыскать на горизонте контур катера, — Линус, ты меня слышишь?

— А? — отозвался я, — Стою на якоре неподалеку. Сколько дней мне еще нежелательно появляться на маяке?

— Я уже готов. Ты скоро будешь?

Я посмотрел на хронометр.

— Часа через пол.

— Отлично! Я тебя жду. Поторопись, хорошо?

— Хорошо, хорошо.

— Я жду тебя!

— Угу…

«Мурена» с готовностью завелась и, выбрав якорь, понеслась в сторону маяка, который серым штрихом темнел далеко впереди. Кажется, она тоже соскучилась по дому.

ГЛАВА 18

На маяке было темно.

— Эй! — крикнул я, приоткрывая дверь, — Котенок! Ты баловался с трансформатором?

Свет везде был отключен, я сделал несколько шагов наугад и, конечно, сразу же зацепил коленом какой-то непонятный, но твердый угол. Такие углы всегда попадаются во множестве, даже в замых привычных местах, стоит только отключить свет.

— А-аа… Черт возьми. Котенок, ты где?

— Я тут! — долетел его голос откуда-то сверху, — Поднимайся! Только свет не включай!..

Я полушепотом сообщил все, что думаю относительно романтических вечеров. Пришлось постоять несколько секунд, прежде чем глаза полностью адаптировались к освещению. Только после этого я стал подниматься. На втором ярусе тоже было темно и пусто.

— Это больше похоже на полосу препятствий, чем на романтический вечер… — пробормотал я, умудрившись споткнуться на последней ступеньке, — Котенок! Я сейчас сверну себе шею и тогда романтики будет даже больше, чем ты рассчитываешь!

— Иди сюда! — крикнул он нетерпеливо, — Потерпи уж чуть-чуть.

На верхнем ярусе оказалось немногим светлее, но свет был не привычный электрический, а какой-то красноватый, мерцающий.

— Свечи!

— Ну да. Я нашел несколько на втором этаже, там коробка была… Правда, красиво?

В воздухе плыл тяжелый, но приятный запах, на обзорной площадке было не меньше десятка свечей, их плавающие яркие огоньки отражались на вогнутом стекле купола, отчего казалось, что под потолком кружит целая плеяда призрачных звезд. Странно, что я не заметил этого снаружи.

Посреди комнаты на небольшом пятачке открытого пространства стоял стол с кухни. В окружении компьютеров, вычислительных блоков и аккумуляторов он выглядел несколько странно, но Котенок раздобыл для него где-то скатерть, огромное белое полотнище, свисающее почти до самого пола, и теперь он выглядел не в пример солиднее. Изменния затронули интерьер гораздо сильнее, чем мне показалось на первый взгляд — выход на карниз оказался задрапирован похожим белым полотнищем, которое, развиваясь на ветру, придавало всей комнате неожиданный вид. Что-то вроде старинного алькова так, как я его обычно представлял.

— Это остатки того парашюта, что лежал в шкафу? — спросил я, глядя на всю эту красоту.

— Какая разница! Но ведь красиво, да?

— Очень. Тут так… Непривычно.

Котенок тоже преобразился — и как! На нем опять было платье, белое, искрящееся, как снег под светом морозного зимнего солнца, длинное, с куполом кринолина и корсетом, в котором и без того тонкая талия Котенка была едва заметной. На руках были такие же белые перчатки до локтя, а волосы заплетены в сложную прическу вроде тех, что носили некоторые герханские дамы на придворных балах лет двадцать назад.

— Ну как? — спросил он, смущенно улыбаясь. Глаза у него блестели так же, как отражения свечей в стекле.

— Ты собрался замуж, Котенок? — спросил я осторожно, — Это таурианское свадебное платье.

На его щеках появился знакомый мне румянец.

— Линус!

— Нет-нет-нет, извини… — я подошел и галантно сперва поцеловал его руку, от которой пахло духами, а потом губы, — Ты выглядишь замечталельно. Просто… слов нет.

— Тебе не нравится, да?

— Что ты! Ты смотришься чертовски мило. И соблазнительно, к тому же.

Я позволил себе многозначительный взгляд, из числа тех, что были давно отрепетированы, и по тому, как быстро отвернулся Котенок, делая вид, что поправляет прическу, понял, что это было не лишним.