Джеймс Стивенс - Кувшин золота

• Название: Кувшин золота
• Автор: Джеймс Стивенс
• Жанр: Научная Фантастика

---

Сказав это, девушка поднялась и собралась уйти.

- Он в этом доме, - сказала она, - и я не позволю ему увидеть меня здесь ни за что на свете.

- Зря я потратил на тебя время, - сказал Философ, улыбаясь.

- А для чего еще оно нужно? - спросила девушка и, поцеловав Философа, быстро убежала по дороге.

Прошло совсем немного времени с ее ухода, и из серого дома вышел человек и быстро прошел по траве. Подойдя к изгороди, отделявшей луг от дороги, он взметнул обе руки в воздух, размахнулся ими и перепрыгнул через изгородь на дорогу. То был невысокий черноволосый юноша, и движения его были так скоры и порывисты, что он, казалось, смотрел во все стороны сразу, хотя шел бурно в одном направлении.

Философ спокойно обратился к нему:

- Это был хороший прыжок, - сказал он.

Юноша рывком обернулся и в то же мгновение оказался рядом с Философом.

- Для других это был бы хороший прыжок, - ответил он, - но для меня это прыжок небольшой. Вы весь в пыли, сэр; должно быть, вы сегодня немало прошли.

- Немало, - согласился Философ. - Присядь со мной, друг мой, и составь мне ненадолго компанию.

- Не люблю я сидеть, - сказал юноша, - но всегда откликаюсь на просьбу и всегда принимаю дружбу. - И, сказав так, он упал на траву.

- Ты работаешь в этом большом доме? - спросил Философ.

- Ага, - ответил юноша. - Я натаскиваю собак для толстяка, который вечно смеется и говорит гадости.

- Похоже, ты не любишь своего хозяина.

- Это верно, сэр, что я не люблю никаких хозяев; но этого человека я просто ненавижу. Я служу у него уже неделю, и он ни разу не посмотрел на меня по-дружески. Да вот прямо сегодня, у конуры, прошел мимо меня, как мимо камня или дерева. Я чуть было не выскочил, не схватил его за горло и не сказал ему:

"Собака, ты не здороваешься со своим ближним?" Но я дал ему уйти, потому что неприятно душить такого толстяка.

- Если тебе не по нраву твой хозяин, разве не стоит поискать другого занятия?

- спросил Философ.

- Я думал об этом, и думал - убить мне его или жениться на его дочери. Она тоже ходила бы мимо меня, как ее отец, только я не позволяю этого женщинам; да и ни один мужчина бы не позволил.

- Зачем это тебе? - спросил Философ.

- Сперва я не смотрел на нее; когда она прошла мимо меня второй раз, я отвернулся; а на третий день она заговорила со мной, и пока она стояла рядом, я смотрел сквозь нее. Она сказала, что надеется, что мне понравится в новом доме, и говорила таким милым голоском; но я поблагодарил ее и отвернулся как ни в чем ни бывало.

- Девушка хороша собой? - спросил Философ.

- Не знаю, - ответил юноша. - Я еще не смотрел на нее, хотя теперь я вижу ее повсюду. Думаю, если бы я женился на ней, она бы меня измучила.

- Если ты не видел ее, откуда ты знаешь?

- У нее легкая походка, - сказал юноша. - Я смотрел на ее ноги, и они испугались. Откуда вы идете, сэр?

- Я скажу тебе, - ответил Философ, - если ты назовешь мне свое имя.

- Легко сказать, - сказал юноша. - Мое имя - МакКулин(18).

- Этой ночью, - сказал Философ, - когда я выходил из обители Ангуса О'га в Пещерах Спящих Эринн, мне было велено сказать человеку по имени МакКулин: Серый из Махи ржал во сне, и меч Лаэга зазвенел о пол, когда тот повернулся во сне.

Юноша вскочил с травы:

- Сэр! - воскликнул он взволнованно, - я не понимаю ваших слов, но от них мое сердце пляшет и поет во мне, как птица.

- Если ты прислушаешься к своему сердцу, - сказал Философ, - ты узнаешь все, что есть хорошего, ибо сердце - источник мудрости, из которого мысли бьют в ум, придающий им форму. - Сказав так, Философ попрощался с юношей и двинулся дальше по извилистой дороге.

Теперь день уже разошелся, было давно заполдень, и мощный солнечный свет неустанно изливался на мир. Тропа Философа все еще лежала меж высоких холмов, короткие отрезки пробегая прямо и постоянно сворачивая то налево, то направо. Ее и тропой-то едва ли можно было назвать, такой узкой стала она. Порою она совсем переставала быть тропой, потому что трава дюйм за дюймом наступала на нее и скрывала следы человека. Изгородей уже не попадалось, только каменистая, бугристая земля, на которой то там, то сям росли кусты, и которая изгибалась холмами и лощинами до самого горизонта. Повсюду царила полная тишина, не напряженная, ибо там, где светит солнце, нет печали; единственными звуками были шелест травы под ногами Философа и жужжание случайной пчелы, пролетевшей мимо и унесшейся в тот же миг.

Философ очень проголодался и оглядывался по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно было бы съесть.

- Если бы я был козой или коровой, - говорил он, - я мог бы поесть этой травы и насытиться. Если бы я был ослом, я мог бы пощипать жестких колючек, что растут по бокам, или, если бы я был птицей, я мог бы покормиться гусеницами и ползучими тварями, что без счета копошатся повсюду. Но человеку нечем подкрепиться даже посреди изобилия, потому что он ушел от природы и живет искусной и извращенной мыслью.

Так рассуждая, Философ случайно поднял взгляд от земли и вдалеке увидел одинокую фигурку, сливавшуюся с землей в лощинах и снова появлявшуюся в другом месте.

Перемещения этой фигуры были такими странными и причудливыми, что Философу оказалось чрезвычайно трудно следовать за ней, и он никогда не догнал бы ее, если бы ему не повезло, и та не двинулась в его сторону. Приблизившись к фигурке, Философ увидел, что это - маленький мальчик, танцующий там и сям по траве. Кустистый холм скрыл его на мгновение, а потом они вдруг оказались лицом к лицу и поглядели друг на друга. После минутного молчания мальчик, которому на вид было лет двенадцать, прекрасный, как утро, поздоровался с Философом.

- Вы заблудились, сэр? - спросил он.

- Все тропы, - ответил Философ, - лежат на земле, и поэтому заблудиться нельзя - но заблудился мой обед.

Мальчик прыснул смехом.

- Чему ты смеешься, сынок? - спросил Философ.

- Да тому, что я несу вам ваш обед, - ответил мальчик. - Я как раз думал - что это меня понесло в эту сторону? Ведь обычно я гуляю дальше к востоку.

- Мой обед? - спросил Философ заинтересованно.

- Ну да, - ответил мальчик. - Свой обед я съел дома, а ваш положил в карман.

Я подумал, - пояснил он, - что проголодаюсь, если забреду далеко.

- Сами боги тебя ко мне послали, - сказал Философ.

- Это бывает, - согласился мальчик и вынул из своего кармана небольшой сверток.

Философ немедленно сел, и мальчик передал ему сверток. Философ развернул его и нашел в нем хлеб и сыр.

- Это славный обед, - сказал он и приступил к еде. - А ты, сынок, не съешь кусочек?

- Кусочек съел бы, - ответил мальчик, сел рядом с Философом, и они с удовольствием поели вместе.

Покончив с едой, Философ возблагодарил богов, а потом сказал, обращаясь больше к самому себе, чем к мальчику:

- Еще бы немного воды, мне было бы больше нечего желать.

- Здесь в четырех шагах ручей, - сказал его спутник. - Я принесу воды в своей шапке, - и исчез.

Через несколько мгновений он появился снова, бережно неся свою шапку, и Философ взял ее и напился воды.

- Теперь мне нечего желать во всем мире, - сказал он, - кроме как поговорить с тобой. Солнце светит, ветерок приятен и трава мягка. Посиди со мной еще немного.

И мальчик сел, а Философ разжег трубку.

- Ты живешь далеко отсюда? - спросил он.

- Недалеко, - ответил мальчик. - Дом моей мамы вы могли бы увидеть отсюда, если бы были высоким, как дерево, - да и с земли можно увидеть струйку дыма над нашей хижиной.

Философ посмотрел, но не увидел ничего.

- Глаза у меня не такие хорошие, как твои, - сказал он, - ведь я уже почти состарился.

- А как это - стариться? - спросил мальчик.

- Как будто отвердеваешь, - сказал Философ.

- И все? - спросил мальчик.

- Не знаю, - ответил Философ, подумав немного. - Ты можешь объяснить мне, как это - быть молодым?

- Почему нет? - ответил мальчик, и тут задумчивость пробежала по его лицу, и он поправился. - Нет, пожалуй, не смогу.

- Молодые, - сказал Философ, - не знают, что такое годы, а старые забывают, какой была молодость. Когда начнешь стареть, всегда старайся помнить о своей молодости, потому что старик, которому нечего вспомнить, - это жизнь, прожитая зря, а вспоминать стоит только наше детство. Я расскажу тебе кое-что о разнице между старостью и молодостью, а потом ты сможешь поспрашивать меня, и так мы рассмотрим этот вопрос с обеих сторон. Во-первых, старик устает быстрее, чем мальчик.

Мальчик подумал немного и возразил:

- Это небольшое отличие, потому что мальчик устает очень сильно.

Философ продолжил:

- Старику не хочется есть так часто, как мальчику.

- И это небольшое отличие, - возразил мальчик, - ведь они оба хотят есть. Вы назовите большое отличие.

- Я его не знаю, сынок; но я всегда думал, что большое отличие есть. Может быть, оно в том, что старик помнит о том, о чем мальчик даже не догадывается.

- Но они оба помнят о чем-нибудь, - сказал мальчик, рассмеявшись, так что это тоже небольшое отличие.