Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

• Название: Сталин. По ту сторону добра и зла
• Автор: Александр Ушаков
• Издательство: Мартин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-8475-0407-1

Личность Сталина — одна из самых таинственных и противоречивых фигур человечества. Влияние вождя великой страны на ход мировой истории огромно.

Историк, писатель Александр Ушаков в своей новой книге «Сталин. По ту сторону добра и зла» предстает не как сторонник деспотичного генералиссимуса или его противник, а пытается ответить на вопрос: «Кем на самом деле был Иосиф Сталин — великим правителем, который стал выше общепринятых норм человеческой морали, или одним из тех, кто оставил после себя в истории страшный кровавый след?»

Издание содержит большое количество фотографий, многие из которых публикуются впервые.

---

И можно только догадываться, с какими чувствами он осенью снова уезжал в свою забытую Богом и людьми Курейку. Ведь теперь ему даже поругаться не с кем было, поскольку Свердлов получил разрешение вернуться в ту самую Селиваниху, где проживал до ссылки в Курейку.

Впрочем, чего догадываться! О той тоске, в какую впал Сталин, прекрасно говорит его письмо жене Сергея Аллилуева Ольге Евгеньевне. Он даже не упоминал теперь о деньгах, а только просил... чтобы его не забывали. «Я, — писал он, — буду доволен и тем, если время от времени будете присылать открытые письма с видами природы и прочее. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия, летом — река, зимой — снег, это все, что дает здесь природа, я до глупости истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге».

Близкий к отчаянию, он очень обрадовался, когда узнал, что в июле 1915 года в Монастырское прибыли такие известные ему члены большевистской фракции в Государственной думе, как М.К. Муранов, Л.Б. Каменев, А.Е. Бадаев и Г.И. Петровский.

Очень скоро все ссыльные большевики собрались для... суда над отступником от ленинской линии Львом Каменевым. И здесь надо напомнить вот о чем. Сразу же после конгресса в Штутгарте в 1907 году II Интернационал по инициативе Ленина обратился к социал-демократам с предложением в случае войны «использовать экономический и политический кризис, вызванный войной, для того чтобы... ускорить уничтожение классового господства класса капиталистов».

Однако в августе практически все социалисты и социал-демократы Европы поддержали свои правительства. Ленин обвинил их в измене и уже 5 сентября в Берне зачитал небольшой группе большевиков свои тезисы о войне. «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России, — заявил он, — наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск. Всесторонняя, распространяющаяся и на войско, и на театр военных действий пропаганда социалистической революции и необходимости направить оружие не против своих братьев, наемных рабов других стран, а против реакционных и буржуазных правительств и партий всех стран. Безусловная необходимость организации для такой пропаганды на всех языках нелегальных ячеек и групп в войсках всех наций. Беспощадная борьба с шовинизмом и «патриотизмом» мещан и буржуа всех без исключения стран».

Как и всегда, большевики оказались изолированной группой. Взгляды меньшевиков отличались необычайным диапазоном и простирались от стоявших за «национальную оборону» «правых», которых поддерживал Плеханов, до «левых», лидер которых Мартов был солидарен с Лениным. Но даже сейчас между ними была огромная пропасть. Ленин собирался покончить с войной путем социалистической революции по всей Европе, в то время как Мартов был намерен покончить с ней через буржуазно-демократический мир на основе национального самоопределения без аннексий и контрибуций.

В конце сентября 1914 года пять большевистских депутатов Государственной думы провели тайную конференцию в Финляндии, где, вдохновленные тезисами Ленина, обличали правительство в войне. Через месяц депутаты-большевики провели еще одну конференцию и в начале 1915 года подверглись аресту. В феврале 1915 года всех их суд обвинил в государственной измене.

В числе обвиняемых был и Каменев, редактор «Правды» и советник большевистской фракции в Государственной думе, который отвечал за проведение ленинской политики. Но в то же время Лев Борисович не разделял точки зрения Ленина в отношении войны, считая, что Россия ведет оборонительную войну против Германии и ее союзников. Об этом он заявил на суде, на котором предстал вместе с пятью большевиками-депутатами Государственной думы по обвинению в государственной измене, выразившейся в следовании ленинской политике «превращения империалистической войны в войну гражданскую». Несмотря на вероотступничество, Каменева признали виновным и сослали в Енисейский край, где он подвергся второму суду, теперь уже большевистскому.

Как относился к войне сам Сталин, сказать невозможно. Но судя по его так дорого стоившим ему выступлениям в марте 1917 года, он скорее был на стороне Каменева. Поэтому, в отличие от Свердлова и Спандаряна, которые клеймили позором отступника, не проронил ни слова. И не только по той причине, что никогда не испытывал никакого интереса к традиционной российской практике вести горячие споры о том, что не имело никакого практического значения. «Биться за принципы ради них самих, — писал о Сталине Исаак Дейчер, — не имея ни малейшего шанса на их немедленное применение, отнюдь не принадлежало к числу его любимых занятий».

Главным в молчании Сталина было, наверное, другое. Памятуя о Малиновском, он не хотел обжечься еще и на Каменеве, самом видном работнике партийной печати и фигуре, весьма близкой к Ленину. Да и кто на самом деле знал, какие там у него отношения с Лениным? А ну как и на этот раз какая-нибудь хитрая комбинация с двойной игрой? Вся эта комедия с судом, который от нечего делать затеяли все эти крикуны, ничем не кончится, и портить отношения с человеком, который может взлететь выше всех, ему не хотелось. Ну а эти... черт с ними, пусть говорят все, что им будет угодно...

К проступку Каменева он отнесся более чем лояльно и приобрел не только товарища, но и возможного союзника. Сталин все рассчитал правильно, Каменев добра не забывал и, когда в июне 1924 года под Кобой зашатается кресло генерального секретаря, Каменев отплатит ему той же монетой.

И все же Сталин был далеко не в восторге от думцев и в очередном письме за границу писал: «Видел я летом Градова (Л.Б. Каменева) с компанией. Все они немножечко похожи на мокрых куриц. Ну и «орлы»!..» Тем не менее, когда все эти «орлы» были переведены в Енисейск, Сталин сделал все возможное, чтобы узнать их адреса, и вступил в переписку с Петровским и самим Градовым.

Ну а затем случилась еще одна скандальная история, на этот раз связанная с ограблением кладовой фирменного магазина компании «Ревельон», которая занималась заготовкой пушнины в Туруханском крае. Понятно, что на грабеж кладовой, которой заведовал ссыльный большевик М. Тылок, пошли не от хорошей жизни. В ограблении и покупке сахара по бросовой цене оказались замешанными Спандарян и Швейцер. И, как рассказывали потом участники событий, сдал их Кибирову ссыльный Петухов.

Эта история снова расколола ссыльных: одни требовали объявить Петухову бойкот, а другие выступили в его защиту. Интересно и то, что в числе первых был Спандарян, а среди вторых — Свердлов.

Сторонники бойкота потребовали объявить его и самому Свердлову, которого тут же обвинили в связях с охранкой и моральном разложении. С доказательствами было, правда, не очень, но хватило и того, что Свердлов... давал уроки немецкого языка кому-то из работников полицейского управления. А его товарищ Голощекин лечил зубы полицейским и их женам.

Когда было решено созвать собрание, Свердлов и еще восемь человек высказались против какого бы то ни было разбирательства, а еще семь проголосовали за бойкот. Что же касается Сталина, то он и на этот раз воздержался и объяснил свою позицию тем, что, если уж наказывать, то надо было исключать и Свердлова, и Петухова.

Тем не менее конфликт не был исчерпан, и после возвращения в Курейку Сталин пытался избить Иванова, входившего в группу Свердлова. Досталось от Сталина и Голощекину, бросившемуся на помощь Иванову. У Спандаряна во время драки начался нервный припадок, пошла горлом кровь, и через несколько дней он тяжело заболел. С каждым днем ему становилось все хуже. Было решено добиваться перевода Спандаряна в более благоприятное для его здоровья место. Но уже в марте он умер...

Оставшись, по сути дела, один, Сталин был вынужден общаться с местными жителями, которые называли его Осипом. Они многому научили его в искусстве выживания в суровом климате Заполярья. В том числе и ловле рыбы. И он настолько преуспел в этом сложном деле, что очень скоро его стали считать чуть ли не волшебником. Хотя все объяснялось куда проще. В отличие от сидевших над одной и той же лункой аборигенов Сталин то и дело переходил с места на место и таким образом ловил куда больше рыбы.

Однажды, возвращаясь с ловли, он попал в страшную пургу и чуть было не погиб. И когда он, весь залепленный снегом, с обледенелыми бровями и усами, повстречался двум местным жителям, те приняли его за водяного и в ужасе убежали. И все-таки ему удалось выйти к жилью. Он настолько устал, что проспал после этой чуть было не ставшей для него последней рыбалки целые сутки.

Ну а летом Коба пропал. Никто не видел его в Курейке, включая стражника Мерзлякова, который был обязан видеться со своим подопечным каждый божий день. И тем не менее в своих воспоминаниях он писал о том, что не видел Сталина «целое лето»!

Зато один из сосланных депутатов Государственной думы Г.И. Петровский утверждал, что он видел Сталина в августе 1916 года в Енисейске. Что же он там делал? Не собирался ли снова бежать? А может быть, в очередной раз осложнились его отношения с братьями Перепрыгиными? Ведь их сестра Любовь Перепрыгина, как во всяком случае утверждала И.А. Серова, имела от него двух детей. И вполне возможно, что весной 1916 года Сталин снова вступил с ней в связь, что, конечно же, не нравилось ее братьям. Единственное, что ему оставалось, так это только бежать.