Андрей Бильжо - Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора

• Название: Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора
• Автор: Андрей Бильжо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91657-877-5

Эта книга написана на маленьких откидных столиках высоко над землей во время частых перелетов автора, художника-карикатуриста Андрея Бильжо. Вместе с ним за несколько часов вы побываете в самых разных местах (в Лондоне и Мюнхене, Милане и Париже, Норильске и Владивостоке, на Соловках и Камчатке) и в разных ситуациях. Истории, связанные с каждым рейсом, невыдуманные. Они случились с Андреем Бильжо, но в большинстве из них вы увидите детали собственного прошлого. И улыбнетесь.

---

Меня так и подмывает иногда использовать один из этих вариантов. Но я молчу. Ответ мне всегда подсказывает сама девушка в окошке. “Туризм?” – спрашивает она. И я утвердительно киваю.

Как-то я прилетел из одной страны, а через восемь ночных часов уже улетал в другую. Так получилось. Встречала и провожала меня одна и та же девушка в паспортном окошке. Увидев меня, она обалдела, а я – обрадовался. Вот она не задавала мне никаких вопросов. Возникло ощущение, что между нами что-то было. А между нами была действительно ночь.

Небольшой и не очень трезвой компанией мы возвращались из Праги. Мой друг Андрей Светиков купил резиновую маску Ленина. “А слабо пройти тебе в ней паспортный контроль?” – подначивал его я. Это, пожалуй, единственный раз, когда я видел улыбки на лицах девушек-пограничниц во всех окошках. Трудно поверить, но маску даже не попросили снять. Хохотали все. Когда я выходил из аэропорта, навстречу мне бежал запыхавшийся человек: “Не знаете, самолет из Женевы уже приземлился? Пассажиры прошли?” И я, находясь в контексте только что описанной ленинианы, не смог удержаться, что, конечно, очень некрасиво с моей стороны: “Я видел Ленина. Только что. Он уже прошел. Значит, самолет из Женевы приземлился, товарищ”. Каждый раз, каждый раз, когда я куда-нибудь улетаю и стою в очереди к окошку паспортного контроля, я начинаю дико волноваться. И, чтобы взять себя в руки, я начинаю представлять себе, как паспортный контроль проходила бы труппа улетающих на гастроли лилипутов. Вот интересно, их что, поднимают на руки, или подставляют табурет, или к ним выходит сама девушка-паспортистка из своего стеклянного терема? Я бы много отдал, чтобы увидеть эту сцену.

“И Родина щедро била меня березовым током, березовым током…” Ну конечно, никакого березового тока в природе не существует. Это чушь. Абсурд. Но надо попробовать включить свое абстрактное мышление, иначе легко угодить в психиатрическую больницу. Эта фраза пришла мне в голову, когда я проходил паспортный контроль в очереди второй час, уже прилетев на Родину. Недалеко от меня на своих золотых ногах стоял улыбчивый Николай Цискаридзе. Звезда отечественного балета, как мне кажется, сдерживал толпу от негодования. Если уж он спокоен и вместе с нами, то что уж роптать нам? Он-то спокоен и улыбчив, а вот Родина… Родина мрачна, напряжена и усердно ловит шпионов, тщательно проверяя паспорта у своих граждан, включая Николая Цискаридзе.

Почему такой строгий паспортный контроль только у нас, я понять не могу. Итальянцы, например, на вас вообще не смотрят, они разговаривают между собой. Как правило, о еде. Впрочем, как-то один итальянский пограничник разозлился, когда не очень новый русский человек, у которого он проверял паспорт, стоял перед его окошком и громко говорил по мобильному телефону. То есть практически повернувшись затылком к итальянцу. Тут итальянец дал итальянского темперамента, и у нашего “бычка” чуть не выпал телефончик и его большое “бычье сердце”, зажатое, как обычно, в левой подмышке. “Бычье сердце”, кто забыл, – это такая сумочка. Ее еще называли “пидораской”. Она была всегда набита деньгами и документами. Справедливости ради надо сказать, что как-то в том же окне в Италии я видел пограничника, который, проверяя документы, с не исчезающей с лица улыбкой говорил по своему cellulare (по-итальянски – мобильник). Я прислушался, речь шла, как я и писал выше, о еде. О том, что он будет есть сегодня в обед. О, это был большой список. К такому разговору нужно отнестись с должным уважением и пониманием.

А в арабских странах я видел, как проходят паспортный контроль женщины в парандже. Они поднимают шторку на доли секунды, причем так, чтобы сбоку увидеть лица было невозможно. Этот показ адресован исключительно пограничнику. И в этом смысле он, пограничник, видит у жен соотечественников то, что должен видеть только их муж. Он как гинеколог, в каком-то смысле.

В общем, паспортный контроль – это серьезное мероприятие. После его прохождения наступает облегчение. И не только у меня. Хотя бы судя по тому, с каким удовольствием большинство граждан вводит в себя различные алкогольные напитки. Причем с утра. Причем часто с раннего. И я в этом смысле совсем не исключение.

10 Город-герой Коньяк

* * *

Беременных женщин, детей до восемнадцати лет и лиц, прошедших курс лечения от алкогольной зависимости, просьба на этом рейсе не лететь.

Ну вот, теперь я, как кандидат медицинских наук и в прошлом психиатр, с чистой медицинской совестью, не нарушая клятву Гиппократа, буду рассказывать про местечко под названием Коньяк. Все по порядку. Редакционное задание, которое мне дали, было сложным. Меня попросили не писать про Ла-Рошель, остров Ре, Сен-Мало, Нант, Тур, долину Луары с ее замками, про то, как варят варенье из помидоров и из них же делают ликер, про Мон-Сен-Мишель, про гектары садов, за которыми в замках ухаживают только два садовника. Не надо писать было про вина, про сыры, про устриц, про ржаные бретонские блины и сидр. Только про коньяк. “Пиши, Бильжо, про коньяк, тебе это ближе, в смысле – про выпивку”, – сказали мне в редакции.

Про Коньяк так про Коньяк. Это первый город в путешествии, отработал – и отдыхай.

В аэропорту “Шереметьево” я решил подготовиться к встрече с городом-героем Коньяком и в ожидании членов экспедиции выпил на родине сто граммов коньяка “Бастион” с лимоном и с бутербродом с красной икрой. Кстати, в Советском Союзе бутерброд с икрой в общепите называли “бусик” (бу. с ик.). “Мне сто грамм и бусик”, – так говорили в забегаловках.

Но я не буду отвлекаться от коньячной темы. Во всяком случае постараюсь. Итак, вкус коньяка “Бастион” я увозил с собой во Францию. Мне хотелось сравнить его с местным Hennessy и сказать: “А наш-то не хуже”. Но это только планы, в которые жизнь вносит свои коррективы… Подъехали остальные члены журналистской группы, спешившие в самолет. Ну, и за встречу – несколько раз виски, потом в самолете за полет не один раз (лететь до Бордо почти четыре часа), а потом за удачное приземление на французской земле, потом уже в автобусе за ночной пробег Бордо – Коньяк и за удачное размещение в гостинице. Это уже в номере у художника и моего друга Сергея Цигаля.

Пора спать. Утром нужно было все понять про коньяк и выполнить любой ценой задание редакции.

Утро в Коньяке было солнечным. Голова на плечах – тяжелой. Мысли путались. Собственно, вот они, мои путаные мысли.

Если бы у нас был город Водка, как все шутили бы на эту тему! А уж жителям Водки было бы каково? Даже окажись жители Водки абсолютными трезвенниками, что трудно себе представить, про них все равно говорили бы: “Иван Иваныч родился и умер в Водке. Так всю жизнь в Водке и прожил”. Как-то мрачно… А вот родился и умер в Коньяке – нормально. Звонко.

При въезде в этот город табличка “Коньяк” вот такая – Cognac, а при выезде она, эта табличка, перечеркнута красной полосой. Типа – “коньяк не пью”. Про какого-нибудь француза можно так сказать: “Все его детство прошло в Коньяке, потом он переехал в Шартрез, а умер в Шампани”.

На центральной пустынной улице стоят здания, на которых написано – Remi Martini, Camus, Hennessy. И мы нетвердой походкой пошли как раз в последний дом.

Всем понятно, что значит с похмелья вдыхать коньячные пары. Тем, кому непонятно, тот, я думаю, догадывается. Но вместе с этими парами я должен впитывать в себя еще и необходимую информацию о коньяке.

Кстати, мне запомнились два моих коньячных выпивания. Первое. Год 1973-й. Мы с Соловков приехали в Архангельск и оказались на квартире одного студента-медика, грузина. У него было несколько бутылок грузинского коньяка. Это тогда было очень круто. Он пожарил докторскую колбасу, крупно нарезал помидоры. Пили коньяк по полстакана. Было очень вкусно!

Второе. Уже на медицинской практике, после четвертого курса. С моим другом Мишей Юркиным мы взяли две бутылки коньячного напитка (что это? загадка), маленькие болгарские помидоры и хлеба. Сели на пригорок на солнышко. Хорошо было. Думал ли я тогда, что окажусь в городе Коньяк, в Доме Хеннесси. Да я и Хеннесси никакого не знал! Как жил?!

Так вот, звали его Ричард Хеннесси. Был он ирландец и должен был бы, по идее, дуть виски. Так нет, занесло его во Францию, где он воевал, стал правой рукой Людовика XIV (выходит, предал свой народ), был ранен в бою, эвакуирован на остров Ре, где замечательные виноградники, и начал заниматься двойной перегонкой вина. В результате у него получилась так называемая “вода жизни”. Так они во Франции называют самогон. Хеннесси смешивал разную “воду жизни”, мучился, искал (точно скучал по виски). Короче, получился у него этот коньяк. Теперь его по этому рецепту и делают. Я не буду вдаваться в тонкости технологии изготовления коньяка Hennessy. Вряд ли тот, кто читает эту книгу, станет его делать в домашних условиях.