Алексей Шкваров - Слуги Государевы

• Название: Слуги Государевы
• Автор: Алексей Шкваров
• Издательство: Яуза
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20504-2

Кто они — слуги Государевы? Это офицеры великой армии Петра. Армии, прошедшей через все горнила Великой Северной войны, испившей всю горечь первых поражений и заслужившей фанфары победы в свою честь при Полтаве. Русские офицеры — сыны дворянские Петр Суздальцев и Андрей Сафонов, их воспитатель, старый солдат Афанасий Хлопов, шотландец, профессиональный ландскнехт Дуглас МакКорин, отвоевавший всю жизнь в разных армиях, но признавший, что ему нигде так не было хорошо, как с русскими, — вот те, кто образовал костяк новой армии Петра. Те, кто стали истинными слугами государя. И как бы ни била их судьба, какие бы препоны и тернии, несправедливости и обиды ни встречались им на пути, они с него свернуть не могут. Ибо они слуги Государевы.

---

В полутемной комнате угловой башни мерцает одинокая свеча. Единственное окно-бойница завешено куском красного бархата с крестом тамплиеров. В комнате двое. Оба в черном. Один, молодой еще мужчина, лет тридцати, стоит с обнаженной головой, преклонив колени. Хищный, но небольшой нос, сжатые тонкие губы, острый слегка вытянутый подбородок. Другой, его лица не видно, ибо скрыто черным капюшоном-маской с прорезью для глаз, возвышается над ним:

— Итак, вам Иоганн, как верному адепту, предстоит выполнить волю нашей ложи «Трех львов». Предстоит исполнить то, что предначертано. Сегодня ваш день, когда вы истинно вступаете на путь служения.

— Да, мастер. — голос мужчины тих, но тверд.

— Тогда слушайте! Вы отправляетесь в Московию и поступаете в армию к русским. Вы отличный солдат, и потому у них офицерский патент вам обеспечен. Ваши бумаги выписаны в Курляндии. Подозрений не будет. Царь московитов Петер после того разгрома, что учинили мы ему под Нарвой, нуждается в хороших офицерах. Вы станете им. Насколько я знаю, вы состоите в родстве с одной из древних русских фамилий?

— Да, мастер. С родом Аминофф. Моя мать из них. Ее давний предок сдал Ивангород королю Густаву-Адольфу, за что и был пожалован шведским дворянством.

— Прекрасно. Вы ведь знаете русский язык?

— Да, мастер.

— Здесь манифесты нашего короля. Возьмите. — Стоявший выпростал из-под черного плаща сверток и передал молодому человеку. Тот принял и прижал к груди. — Они написаны по-русски. В них, наш король обещает всей нации московитов свою защиту и покровительство. Но, главное, возврат к старой вере. Нам кажется, что сейчас это самый болезненный для них вопрос. В обмен на это нам нужен бунт, который сметет с престола царя Петера. Недовольных его правлением вы найдете повсюду. Особенно он не популярен среди приверженцев старой веры, их называют раскольниками, и бывшими солдатами раскассированных[11] им полков — стрельцами. Через верных людей, которых вы найдете в Москве, в Немецкой слободе, вы распространите этот манифест. И помните! — глухой голос, раздававшийся из под капюшоны, усилился, — помните, что тот укол циркуля, что вы получили в сердце, при посвящении вас в члены нашей ложи, может стать и смертельным.

— Да, мастер. — голова стоявшего на коленях склонилась.

— И еще! Покажите мне ваши глаза! — мужчина поднял вверх свои белесые, почти бесцветные, с небольшой голубизной, глаза и посмотрел наверх. Глаз собеседника даже несмотря на прорези капюшона он видеть не мог. — Братству известно о вас все. — сказал, как пригвоздил.

— Господи, откуда? Они никогда ничего мне не говорили до этого. Значит все это время они знали? — Иоганн подумал и внутренне съежился.

— Если я говорю все, это значит все. Вы меня поняли?

— Да, — чуть слышно ответил.

— И если вам до сих пор палач не переломал все кости, не вырвал вам ваши детородные органы, сердце и печень, и не кинул это все на съедение собакам, то только потому, что вы нужны братству. — голос проникал под кожу. Иоганн почувствовал, как по спине покатились капли холодного пота.

— Идите и поторопитесь. Да поможет вам Бог! — из-под плаща показалась белая холеная рука с массивным древним перстнем. Мужчина припал к ней. Потом резко встал, повернулся и покинул комнату. Через несколько минут раздался топот копыт.

* * *

Собирали полки из охочих людей, рейтар бывших, детей стрелецких (но не стрельцов!), дворянских недорослей безземельных и казаков. Говорили сразу:

— Служба бессрочная!

Бежали многие. От побегов избавиться два способа изобрели. Сперва крест на руке правой кололи иглой и порохом натирали. Синий он получался, и на всю жизнь. По нему завсегда солдата беглого опознать можно. А во-вторых, указ вышел:

— Сбирать поручные круговые записки в поруку по 50 человек и привести их к крестоцелованию. А за сим давать деньги кормовые по 6 (денег) на день, всегда помесячно на сроки, без отсрочки, чтобы на то смотря, другие шли в службу.

С одной стороны деньги, как бы обещали, с другой, сотня глаз друг за другом наблюдала. Сбежит кто — оставшиеся в ответе будут.

Не только с армии бежали поначалу, но и в армию тож. Крепостные записывались, как прослышали про указ царский, что если своей охотой, то и их берут, барина не спрося. С тех деревень бежали, где особо лютовали помещики.

Поддъячий Леонтий Кокошкин про указ-то царский слыхал само собой. Но как заявился к нему первый беглый, Федька сын Иванов Прохоров, по сторонам испуганно озираясь, так и зачесались руки к поживе легкой. Вопросами засыпал:

— Ты откудова сбег-то? Кто барин-то твой?

Совсем оробел крестьянин.

— Львовы. Помещики. — лишь выговорить смог. Стоит, с ноги на ногу переминается, шапку мнет. Кокошкин сидит, властью упивается. Помолчал, размер мзды обдумал:

— Ты, вот что, мил человек, пять рублей найди и приходи сызнова. Так и быть определю тебя в полк какой-нибудь. А нет, так сам знаешь. Вернем, откель прибег. Иди, ступай с Богом, подумай. — Да откуда у беглого деньжищи то такие? Вышел из съезжей, света белого не видит. Куда идти-то? Назад, к барину? Запорет насмерть! Плачет.

А тут откуда ни возьмись — царь! Краем глаза увидал, что человек плачем исходит. Остановился, да спросил: кто, да что, да зачем. А тому и деваться некуда. Рассказал все. Как на духу. Казнят, так уж по царскому указу. А царь лишь глазом сверкнул и сказал что-то коротко свите своей. Смотрит беглый, солдаты из избы волокут подьячего, того самого. Да петлю веревочную тут же на воротах прилаживают. Раз! И повис Леонтий Кокошкин. Ногами задрыгал. А Федьку Прохорова тут же к докторам отправили, там, как лошадь осмотрели дотошно, и в полк фузилерный записали. Из крепостных — в служивые!

* * *

Как прослышал Андрей Сафонов про указ царский так сам и собрался. Матушка запричитала, но сказал ей твердо:

— Как батюшка мой служить мне надобно. Тем паче, что война объявлена. То долг дворянский.

— Отец-то твой голову сложил на службе энтой — рыдала мать.

— Знамо судьба была такая, матушка! Указ царский сполнять нужно.

— Так мужиков лучше отдадим. Заместо тебя. — удержать пыталась.

— Дозвольте барыня я с Андреем Дмитриевичем поеду. — вмешался Афанасий.

— А тебе куда ж? — к нему обернулся Сафонов. — Тебе лет-то сколь? А в царевом указе сказано, если токмо чуть больше тридцати.

— Ничего, старый боевой конь им дела не испортит. — усмехнулся Хлопов.

— Поезжай, поезжай, Афанасий. — ухватилась за последнюю надежду матушка.

Андрей выбрал время и с Наташей попрощаться. Горевала сильно девушка. Чуть не плакала. Обнялись они и расцеловались в первый раз. Прижал ее Андрей к груди широкой. Платок сбился. Зашептал горячо в ухо:

— Наташенька, свет мой, цветочек мой лазоревый. Люба ты мне больше жизни. Дождись меня, ласковая моя. Сердечко ты мое.

И она плакала, в плечо уткнувшись. Приговаривала, сквозь слезы:

— И ты люб мне очень. Никого и никогда не полюблю. Ждать тебя буду милый. Сокол ты мой ясный. А посмотри вот… — отстранилась, всхлипывая, — два платочка вышила. С именами нашими. Ты один с собой возьмешь, чтобы помнить всегда, а другой со мной останется. На, возьми.

— Ох, ты моя голубка. — взял платочек, поцеловал и за пазуху спрятал. Поднял Наташу на руки, закружился с ней вместе.

Глава 9 В начале славных дел

В конце января царь выехал в Лифляндию. С ним Меньшиков, мудрый Головин, хитрый Лев Кириллович Нарышкин — дядя родной царя, расторопный Гаврила Головкин — постельничий, переводчиком взяли Петьку Шафиров, башковитый и языки знает, даром, что дед его евреем крещеным был. В конвое 24 солдата преображенца. Встретились с королем Августом в местечке Бирта, неподалеку от Риги.

Торговаться пришлось. Хитер канцлер литовский и фамилия скользкая, рыбья — Щука. Заявил гостям высоким:

— Наша бедная Польша и так разорена войнами беспрерывными. По последнему договору с Россией мы лишились своих прежних границ. Не угодно было бы вашему величеству возвратить половину хотя бы. Хоть бы Киев один.

Петр взъярился было:

— Это как вернуть?

Канцлер испугался, что попросил много. Заканючил:

— Ну не Киев, а хотя б заднепровские городки — Терехтемиров, Стайки, Триполье, Стародубье…

Головин умный вмешался:

— Ничего уступить без совета с гетманом Мазепой нельзя. Его величество силою городки отнимать от Украины не будет. А пока переговоры поведем с гетманом, так и время упустим.

Курфюрсту саксонскому и королю польскому Августу не хотелось спорить. Больше всего он хотел прибрать к рукам Лифляндию. Житницу шведскую сделать своей. Но хоть что-то с России получить надо.

— Корпус дадим. Тысяч двадцать. Пороху — десять тыщ фунтов. И денег по сто тыщ в год. И так три года! — пообещали русские. На том и сошлись, что продолжать воевать будут вместе. По сему поводу напились зверски.