Елена Басманова - Тайна черной жемчужины

• Название: Тайна черной жемчужины
• Автор: Елена Басманова
• Издательство: Нева
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02760-8

Для того чтобы детектив из примитивного трамвайного чтива превратился в настоящую Литературу, необходимо, как минимум, три вещи: крепкий сюжет с неожиданной развязкой, добротный язык и «живые» персонажи. Все эти составляющие в полной мере имеются в детективах Елены Басмановой – и даже больше: читая ее романы, ты как будто погружаешься в атмосферу того времени, сидишь за одним столом с милыми и галантными героями, участвуешь в расследовании... Одним словом, перед вами – настоящий детектив...

На фоне проходившего в сентябре 1902 года в Санкт-Петербурге Международного съезда криминалистов разворачиваются события, в центре которых оказывается неугомонная Мура Муромцева Острый ум прирожденного сыщика позволяет ей приоткрыть завесу над очередной Тайной Века...

---

– Вы были с ним знакомы?

– Видел однажды. В гостях у Стасова. Чахлый неинтересный блондин, никакого артистизма, – презрительно бросил Илионский

– Навещали ли вы господина Тугарина?

– Да на кой черт он мне сдался! У меня с моей антрепризой дел невпроворот! – захохотал Илионский. – А где вы были вчера днем?

– Как где? В своем театре! Мои актеры могут подтвердить! – Недоумение и обида сквозили в каждом слове И лионского – Не думаете ли вы, что я убил этого несчастного? Да мне убийств и смертей и на сцене хватает! У одного Шекспира трупы через каждые пять минут.

– Хорошо Ваши показания мы проверим А теперь скажите мне, что вы думаете по поводу других гостей, которые вместе с Тугариным были у Стасова Имели место какие-нибудь инциденты, связанные с Тугариным? Недоразумения между ним и другими гостями? Какая-либо напряженность?

Весь облик актера выражал сомнение

– А что из себя представляет ротмистр Золлоев?

– О! Мужчина-орел, мужчина-воин! Мечта всех провинциальных барышень! Сколько таких героев я сам переиграл на сцене1 И благодаря этим ролям, думаю, во множестве городов Российской империи подрастают мои внебрачные дети...

– И мужчина-орел способен на убийство? – вкрадчиво спросил Карл Иванович – Конечно! – воскликнул актер. – Дело военного и состоит в том, чтобы убивать врагов – Но не бледных же юношей, увиденных впервые в жизни? – подогревал актера Вирхов – Смотря каких юношей. Если тех, кто является соперником в сердечных делах.

– Господин Иллионский, я вас серьезно спрашиваю, а вы комедию ломаете, – нарочито-обиженным тоном прервал его Вирхов. – Какая комедия, если стрела Амура поражает кавказское сердце? – воскликнул Илионский. – Это трагедия! Подлинная трагедия! Не слабее античной! – Так вы утверждаете, что господин Золлоев мог убить Глеба Тугарина из ревности? – Голос следователя стал грозным, Карл Иванович даже привстал из-за стола.

– Я этого не утверждал! – выкатил глаза актер. – Вы меня не правильно поняли. – Вам знаком этот предмет? – Следователь вынул из ящика стилет, которым было совершено убийство в Медвежьем переулке. – Видели ли вы это оружие в руках ротмистра?

– Стилет в руках ротмистра великокняжеского конвоя? Конечно, не видел, – отпрянул актер. – Это и есть орудие убийства?

– А о какой стреле Амура вы тут разглагольствовали? – хлопнул кулаком по столу Вирхов.

– Да я теоретически, фигурально, – упавшим голосом произнес актер. – Может быть, они прежде встречались и их пути пересекались. А может быть, ротмистра свела с ума барышня Муромцева, как знать... Он, как мне показалось, был под впечатлением... Подлинная красавица, удивительная... Блондинка к тому же...

– И что, вы думаете, что из-за ревности ротмистр Золлоев мог убить Тугарина?

– Думать – не моя профессия, – ответил развязно актер. – Меня думать никто не учил, я только играть умею – и с меня довольно. Вы спрашиваете – я отвечаю. И, признаюсь вам, ничего не думаю.

– Вот это-то и скверно. – Вирхов чувствовал подступающую злость. – Думать надо всегда. А что, барышня Муромцева и на вас произвела впечатление? Которую, кстати, вы имеете в виду? У профессора две дочери.

– Старшую, разумеется! – Актер был явно обижен. – Я не скрываю, что восхищен ею! Из нее могла бы получиться настоящая примадонна. Правда, пока слишком тощенькая, но когда формы ее округлятся, ей не будет равных.

– Получается, что и вы могли убить Глеба Тугарина. Из-за ревности, например, – язвительно заключил следователь.

– Никого я не мог убить, – огрызнулся актер, – тем более из-за женщины. Я не собираюсь встречать двухсотлетие Петербурга на каторге. У меня есть более привлекательные планы. Вы еще услышите мое имя, оно будет греметь по всей стране. Думаю, Государь пожалует меня титулом и наградит орденом. Вы еще увидите меня на посту директора Императорского театра...

– Ладно-ладно, – прервал его Вирхов, – довольно. Спасибо за то, что пришли. Ваши показания чрезвычайно полезны. – Он встал из-за стола и, подойдя к Иллионскому, взял его аккуратно за рукав, пытаясь придать посетителю направление движения – на выход.

Когда дверь за владельцем антрепризы «Аполлон» закрылась, Карл Иванович отер платком лоб. Что за мука – разговор с человеком творческой профессии, страдающим манией величия! Определенно надо включать в штат каждого театра психиатра. Драмы и трагедии разрушительно действуют на психику – выветривают остатки и так небогатого рассудка в русском человеке. Он, видите ли, не думает! Это не его профессия! Да в самом деле, хватит ли у него ума для убийства? Способен ли такой пустышечный человек продумать преступление и не попасться? Впрочем, можно глянуть и с другой стороны – преступления по глупости тоже бывают, и раскрыть их еще труднее. Именно потому, что замысла никакого преступник не имел, следователю разгадывать нечего.

Не более десяти минут удалось следователю побыть в тишине и покое. И затем в его кабинете появился ротмистр Золлоев.

– Ротмистр Золлоев по вашему приказанию прибыл! – отрапортовал он от двери и вытянул руки по швам.

– Вольно, господин Золлоев, вольно, – раздумчиво протянул Карл Иванович, издалека разглядывая экзотического гостя. – Прошу вас входить и присаживаться.

Ротмистр прошагал ровным строевым шагом к столу следователя и опустился на стул. На голове его была меховая шапка, синий с красным мундир обтягивал ладную фигуру, на плечах поблескивали вензеля, выложенные серебряным шнуром. На поясе висели шашка и кинжал – и то и другое в ножнах.

– Итак, Заурбек Теймуразович. Вы позволите называть вас по имени и отчеству? – Дождавшись утвердительного кивка, Вирхов продолжил:

– Мы побеспокоили вас в связи с убийством Глеба Васильевича Тугарина. Вам известен такой человек?

– Так точно, господин следователь, – сверкнул глазами ротмистр.

– Какие отношения вас связывали?

– Никакие, – лаконично отрапортовал горец.

– Давно служите в конвое Великого князя?

– Переведен после чистки рядов Императорского конвоя. Там оставили только терских и кубанских казаков. А я хоть и с Терека, но по крови дарган.

– Так-так. Имеете ли дисциплинарные взыскания?

– Никак нет, господин следователь. Служу верой и правдой Царю и Отечеству.

– Что вы можете сказать о покойном?

– Ничего хорошего, – отрезал ротмистр. – Зеленый юнец, не нюхавший пороху. Слишком много о себе мнит. Воображает себя неотразимым.

– Все это в прошедшем времени, – напомнил ему следователь. – Вы испытывали к покойному неприязненные чувства?

– Испытывал, – признался Золлоев. – Мне не нравилось, что он пытался обратить на себя внимание одной барышни.

– Мадмуазель Муромцевой-старшей?

– Так точно. – Ротмистр подергал себя за черный острый ус. – Вам и это известно? Хотя, конечно, вы уже всех допросили...

– Но вы, насколько я понимаю, в браке, – осторожно пошел дальше следователь. – И мадемуазель Муромцева вас не должна интересовать...

– Аллах разрешает иметь много жен, – сказал смущенно Золлоев, – а барышня мне показалась грациозной, как горная козочка... Будь моя воля, украл бы ее... так у нас на Кавказе принято.

– А если б на вашем пути встретился соперник?

– Убил бы его! Вот этим самым кинжалом! – хлопнул себя по боку ротмистр.

Карл Иванович выдержал многозначительную паузу.

– Кстати, не позволите ли мне взглянуть на ваш кинжал? – спросил он как можно безразличней.

Золлоев сверкнул глазами, выдернул из ножен клинок и протянул его Карлу Ивановичу – клинок был блестящим и длинным, рукоятка его имела серебряные накладки и причудливый растительный узор. Вирхов внимательно осмотрел узор с обеих сторон, затем и клинок, но змеек на нем не обнаружил. Стилизованные ветки и причудливые спирали он уже встречал на кинжале, которым была убита мадемуазель Ляшко.

– А что вы можете сказать вот об этом? – Вирхов вытащил из ящика стола стилет, прервавший жизнь кокотки, и положил на стол рядом с кинжалом ротмистра.

– Это подделка, – решительно заявил ротмистр, скользнув взглядом по кинжалу. – Не кубачинское. И форма не та, и узор, хотя и похож на кубачинские: есть и «тутта» – ветви, есть и «мархараи» – заросли, но не кубачинская чеканка, Фальшивка.

Вирхов и сам видел, чем кинжалы отличаются друг от друга, но слишком большой разницы в убранстве рукоятей не находил.

Тяжело вздохнув, он вернул кинжал хозяину, затем выдвинул ящик, взял стилет, которым был убит Тугарин, и протянул его ротмистру.

– Дорогой Заурбек Теймуразович, взгляните, пожалуйста, и на этот нож. Что вы можете о нем сказать?

– О! – Глаза ротмистра сверкнули жадным огнем. – Вещь превосходная. Клинок дамасской стали.

– А скажите мне, дорогой Заурбек Теймуразович, – улыбнулся Вирхов, – принято ли у вас на Кавказе украшать кинжалы змейками?