Михаил Веллер - Как платят писателю

• Название: Как платят писателю
• Автор: Михаил Веллер
• Жанр: Короткие истории

«Страшно далеки они от народа, и народу всегда любопытно, сколько эти грамотеи зарабатывают. Ежемесячной зарплаты у них нет, это точно. А гонорар – это как и сколько?

Известность сопрягается у народа с деньгами. Слава – это его богатство. Невозможно, чтоб все его знали (ну, или вообще знали, многие) – а он бедный. «Известнее меня – видимо, богаче меня». Легенды о нищих гениях воспринимаются скорее как исключения на общем фоне расхожей состоятельности известных людей. Престиж профессии как бы соответствует ее материальной эффективности…»

---

Михаил Веллер Как платят писателю

Страшно далеки они от народа, и народу всегда любопытно, сколько эти грамотеи зарабатывают. Ежемесячной зарплаты у них нет, это точно. А гонорар – это как и сколько?

Известность сопрягается у народа с деньгами. Слава – это его богатство. Невозможно, чтоб все его знали (ну, или вообще знали, многие) – а он бедный. «Известнее меня – видимо, богаче меня». Легенды о нищих гениях воспринимаются скорее как исключения на общем фоне расхожей состоятельности известных людей. Престиж профессии как бы соответствует ее материальной эффективности.

1. История и вообще.

О, это тема отдельной и увлекательной книги – «Писатель и деньги». Материалов накопилась масса.

Сначала сказителям легенд и мифов давали хороший кусок мяса у костра и смотрели добрыми глазами.

Гомеру наливали вина и могли собрать немного мелочи на дорогу.

Греческие драматурги не получали ничего. На театральный спектакль выделялись деньги из казны.

Если просто поэт умел влезть в ранг придворного поэта при царе, ему могли назначить придворное содержание: уже в древние времена практиковали зачисление в штат на «подвеску»: слагаешь стихи, а жалованье получаешь по графе «младший конюший».

При Возрождении субсидировать поэтов сделалось модным: они вертели носами в стороны дворов и корон и упражнялись в одах. Не все. Некоторые независимо бродяжничали, перебиваясь чем попадя.

Гутенберг родил издательский бизнес. В XVII веке авторы задумались об авторском праве – а то любой мог нашлепать чего хошь и продать с выгодой. К концу XVIII немецкие романтики уже наладились жить на гонорары, а Гете так просто стал богат.

В XIX веке приличный писатель занял приличное место в социальной иерархии. Бальзак спускал сквозь пальцы серьезные бабки, а Дюма проматывал почти миллионы.

Пушкин первым в России стал вышибать из издателей ощутимые деньги – хотя жил в общем на жалованье от синекуры в Иностранной коллегии и кой-чего от имений. Бизнесмен Некрасов качал «Современником» деньги, платил авторам и проигрывал сам. Достоевский был уже чистый профессионал: гнал листаж к издательским срокам и всегда мечтал об еще двух тысячах целковых. Чехов в славе брал издателей за горло, выжимая возможное до копейки и покупая в Москве доходные дома.

На пике славы Киплинг получал шиллинг за слово. Лондон – доллар за слово. (Те деньги были раз в 20 крупнее сегодняшних.)

Потом на одной шестой части суши произошла Октябрьская революция и было введено плановое хозяйствование.

2. Советский писатель.

Этот имел самый гарантированный доход в мире – при условии, что он доказал свою лояльность и протеснился к казенному кошту.

Считать чужие деньги – дурацкое дело. Этому делу даже учат в отдельных институтах – на бухгалтеров. В старые времена юные дарования практиковали этот род мазохизма: суммировать гонорары сов. классиков и грезить ядовито и сладко. А платили так:

За объем. Единицей объема был авторский лист. Лист равнялся 40 000 знаков, включая пробелы между словами. Это составляло примерно 23 страницы на пишущей машинке: через два интервала, 28—30 строк на странице, 55—63 знака в строке. В книге среднестандартного формата, набранной одним из стандартных шрифтов и кеглей, а. л. (авторский лист) занимал страниц 16—19. (Для понимающих: размеры в цицеро и квадратах уже забыты за эпохой компьютерных наборов и версток, где сплошные миллиметры и шаг кегля через 5%; а был, как правило, набор на 10 пунктов в металле из небогатого выбора десятка дежурных шрифтов – а иногда в типографии лишь пара-тройка гарнитур была: литературная, школьная и балтика, скажем. Но это уже излишние детали.)

Вот за этот лист была сетка ставок. 100 рублей, 150, 200, 300 и 400. Еще выше были ставки индивидуальные – для самых маститых, сов. классиков, Героев Соцтруда, верхушки секретарей Союза Писателей СССР: таких набиралась по Союзу сотня-другая, с учетом национальных республик. Им могли платить по 800 или в конкретных случаях конкретно еще более высокую ставку. 1 000. Или 1 500. Шолохову. Маркову.

Таким образом, за книжку толщиной 300 страниц – это 16 авт. листов – молодой-немаститый мог получить 1 600 руб. А круто маститый – вчетверо больше: 6 400 руб. Но на деле было больше.

Во-вторых, платили за тираж. За тираж платили так. Были установлены «нормы тиража». В России нормой было 15 000 экземпляров. А в маленьких республиках, как в Эстонии, «нормой тиража» было 8 000 экземпляров. И вот, если книга выходила тиражом не более одной нормы – автор получал гонорар по вышеназванным ставкам.

Тираж 30 000 – две нормы. 35 000 – уже три, раз две превышены. 50 000 – четыре нормы: трижды по пятнадцать, да еще на пять тысяч экземпляров превышение.

За вторую норму платили 60% от ставки. За третью – тоже 60%. За четвертую – 40%. За остальные платили по 25%.

При тираже 40 000—100+60+60=220% – низшей оплатой было 220 руб. за лист, или 3 520 руб. за книжку в 300 страниц.

А уже маститый получал за такую же книжку – 300 страниц, 40 000 тираж – 10 560 руб. А круто маститый – 14 080 руб. А живой классик-небожитель мог сорвать тысяч 25—30.

Это были безумные для советского человека деньги. Хорошая зарплата за 100 рабочих месяцев. Да за 10 лет! Тогдашний рубль равнялся по реальной внутренней покупательной способности двум-трем сегодняшним долларам. Престижный автомобиль «Волга» – стоил 5 000 руб. Столько же – трехкомнатная кооперативная квартира улучшенной планировки.

Круто маститых автоматически переводили на языки всех советских республик и платили за каждый из 14 переводов еще рублей по 200 за лист – итого по 2 000–3 000 со всех братьев-националов чохом. Еще полста штук набегало. А потом брались за братские страны санитарного кордона – поляков и болгар.

Если бы маститые в таких условиях писали по паре книг в год – они бы какали бриллиантами в платиновые унитазы. Но – даже для них были издательские планы. Слишком много издавать – нельзя. План! Бумага, типографии, штаты, торговля, перечень плановых позиций и инфаркты после совещаний, когда тебя опять передвинули на послезавтрашний год.

А у «нормального» писателя выходила книга раз в пару лет, толщиной страниц в 400, тиражом 30 000–40 000, со ставкой в 200, а к старости – 300 руб. за лист, и получал он раз в два года тысяч семь, восемь, одиннадцать, и составляло это враскладку рублей 400 в месяц, что было тогда очень и очень хорошей зарплатой.

Еще была оплата за «массовые» тиражи. Это – 50 000. А 100 000 – это уже «два массовых». Там ставки были выше – от 300 до 600 руб. за лист. Если простой писатель умудрялся «пробить» в издательстве (мест на всех не хватит! узкие планы! завистники! цензура и редактура!) свою книгу стотысячным тиражом – он мог срубить тысяч 20. О: он подпрыгивал повыше – дача, мебель, обмен с доплатой на шикарную квартиру и т. д. И несколько лет беззаботной жизни.

Закатывали банкеты в ресторанах (а туда было не попасть – жаждущих много, а ресторанов мало) и летали допивать из Москвы в Ленинград или Симферополь.

Что еще характерно? Вот вышла книга маститого – повторим данные: 800 страниц, 40 000 экз., гонорар 14 000 руб. А стоила та книга – в рознице, на прилавке, для покупателя – где-то один рубль двадцать копеек. Гонорар составлял четверть от розничной стоимости тиража! А у живых классиков-небожителей гонорар мог вообще приближаться к суммарной стоимости тиража! При этом книга могла вообще не продаваться – год пылиться в магазинах, после чего уйти в макулатуру. Книгоиздание было делом идеологическим.

То есть. Нигде и никогда в мире автор не получал такого процента от стоимости книг, как самые маститые советские писатели. Суперхитовые западные авторы стоят на проценте не выше 30 – если их книги рвут миллионными тиражами и издатели дерутся за них. А таких авторов – от силы десяток на весь современный английский, и не каждая их книга так оплачивается. Маститый же советский мог доходить до 80% – и уход книг Трах-Тибидох-заде-оглы вообще никого не колыхал.

Но деньги – лишь эквивалент благ. А маститым давали блага напрямую, без денег (типа бартера книга – дача). Квартиры и дачи от Литфонда. Загранпоездки когда в заграницы никого не пускали – тоже за счет каких-нибудь организаций. И плата за номинальное участие во всяких комиссиях и редколлегиях, жюри и комитетах.

Потому зорко охраняли маститые свою кормушку, и стальные шипы отрастали у них на локтях, и таранные колени прошибали стены и лбы, и бессмертными казались они, как памятники кощеям, и с броневым стуком замыкалась каста.

Потом настала перестройке и август – и теперь они хорошо понимали, отчего плакал старый Стоушер Билл в раздевалке. Они забывали смерть своих отцов – но не могли простить потерю вотчины: знал жизнь великий флорентиец.

8. Русский писатель сегодня. Его простая бухгалтерия затемняется тем, что никто не собирается указывать все доходы и платить все налоги, дабы не сорвали последние штаны вместе с гениталиями. При честной уплате всех предписанных государством налогов всеми участвующими в издательском процессе – этот бизнес ныряет в глубокий минус, как подводная лодка при виде бомбардировщика по команде «Срочное погружение!».