Татьяна Розина - Кама с утрА. Картинки к Фрейду

• Название: Кама с утрА. Картинки к Фрейду
• Автор: Татьяна Розина
• Издательство: Литагент «Ридеро»78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-0420-8

Роман «Кама с утрА» в подробностях описывает интимную жизнь нескольких женщин, однако отнести его к жанру эротики можно с натяжкой. Автора интересует не описание сексуальных сцен, хотя этого в романе в избытке, а сексуальные отношения героинь, что гораздо шире.

Книга интересна тем, кто, развлекаясь, хотел бы заглянуть «в замочную скважину» или под одеяло «соседей». Но и те, кто увлекается психоанализом, получат пищу для размышлений, недаром автор дал роману подзаговолок «Картинки к Фрейду».

---

– А теперь ложись, я буду тебя пороть.

Я укладывалась ему на колени, подставив тощую задницу, и он шлёпал её ладошкой, приговаривая:

– Папочку надо слушаться, надо слушаться…

Он хлестал с силой, пока его рука не уставал. Иногда я не выдерживала и срывалась, пытаясь убежать. Тогда начиналась самая любимая игра Дитера. Он стегал своей длинной плёткой, пытаясь дотянуться до меня.

– Иди ко мне, дрянь, иди… а то будет хуже, – причитал он, оставаясь сидеть.

Когда я подползала к нему и умоляла простить, Дитер, довольный «уроком», говорил:

– Вот видишь, деточка… надо было сразу понять, что так вести себя нельзя… я сделаю из тебя человека.

Он даже начинал меня гладить по голове, утирать слёзы с лица, нередко слизывая их своим языком. Потом усаживал к себе на колени, как маленького ребёнка и начинал качать.

– Вот, крошечка моя, смотри-ка, как ты помещаешься у папочки на коленках… девочка моя… будешь себя вести хорошо, не будет тебе порки… я же люблю тебя…

Иногда эти игры, которые скорее были приступами сумасшедшего, заканчивались тем, что он кончал, выпустив струю спермы мне в лицо. Практически всё время, пока происходи акт воспитания, он наяривал, возбуждая себя своей рукой. Иногда ему хватало этого, и он кончал, как говорится, ручным способом. Но иногда, когда в поисках укрытия от ударов, я пряталась в шкаф или под кровать, он в возбуждении вскакивал с кресла и, вытащив меня из укрытия, ставил на колени в позу собаки. Пристроившись сзади, одной рукой оттягивал мою голову назад, ухватив её жирными пальцами за волосы, другой вводил в меня свой толстый короткий член, как я поняла, функционирующий только после таких сцен.

Но каждый раз, на утро он вёл себя точно также, как и после первой экзекуции. Он снова, опустив голову, выпрашивал прощение. С каждым разом я становилась более неприступной, не желающей прощать. И он со всё большим унижением вымаливал мою милость.

Когда однажды, я в бешенстве стала собирать чемодан, он даже встал на колени, плакал и клялся, что готов сделать для меня что угодно, лишь бы я его не оставляла.

Когда я немного успокаивалась, он, пытаясь меня разжалобить, рассказывал, как сильно доставалось ему от отца. Как зверски тот его избивал. Как однажды Дитер видел, как насилует его отец их кухарку. Она извивалась и просила пощады, а тот хлыстал кнутом, пока женщина не упала… Тогда отец приподнял её, она опиралась руками на пол, а он… В общем, что всё это Дитер насмотрелся в детстве. И я начинала жалеть его и плакать вместе с ним.

Потом мы ехали в Париж или в Рим, в Барселону или Мадрид и там он покупал мне туфли от Прадо, заколки от Сваровского, водил в лучшие рестораны и я… я прощала его…

Каждый раз после избиения, Дитер превращался в послушного и мягкого. Такого, каким его сделала мать. Он боялся её не меньше отца. Боялся и ненавидел. Однажды я поняла и это…

8.

Детей у меня не было. Не знаю почему, но организм не срабатывал, хотя я не предохранялась. Возможно, тому, кто властвует над нами сверху, не хотелось давать малыша такой женщине, как я. Может быть, он считал меня плохой матерью. Может, наказывал за что-то. А, может, награждал. Кто знает.

Но, не имея своих, детей я любила и с радостью играла с ними, если у меня была такая возможность. Как-то гуляя в парке, подставляя лицо первым солнечным лучам, я увидела женщину с двумя крохами. Детки были словно сошедшими с рождественской открытки. Они катались на «лодочке», отталкиваясь ножками от земли и взмывая вверх. Каждый раз тот ребёнок, который поднимался, заливался хохотом, будто его щекотали. Дети привлекали внимание прохожих и своим видом, и своей непосредственностью. Невдалеке стояла их мать. Она щурилась, наблюдая за своими чадами и улыбалась улыбкой довольной кошки. Я познакомилась с ней. Она назвалась Анной. В общем-то ничем не примечательное знакомство.

Встретившись несколько раз на прогулке, я пригласила немку в гости на кофе. Скучая и не зная, как себя развлечь, я решила поболтать с новой приятельницей, а заодно поиграть с детьми. Кроме этого, положа руку на сердце, должна признаться, у меня была ещё одна причина. К нам каждый день приходила Дженни, чтобы убрать и приготовить обед. Об этом всего пару лет назад мне даже не мечталось. А теперь приходящая уборщица стала моей повседневностью, к которой, правда, я не могла привыкнуть. Мне хотелось хоть перед кем-то покрасоваться собственной прислугой. Пусть к этой Анне тоже является женщина протирать пыль со шкафов. Не важно. Важно то, что и у меня она есть.

Когда мы закончили бранч, явился Дитер. Я сразу заметила, как на его скулах задёргались желваки. Он приветливо поздоровался и ушёл в свой кабинет.

Взгляд Дитера красноречиво говорил о том, что я сегодня получу по заслугам. Дитер был разъярён, и я заметила это, несмотря на улыбку, отпущенную гостье. Вечером он кричал, требуя ответа, почему я пригласила эту тварь к нам в дом.

– Боже, Дитер… ты с ума сошёл? – всплеснула руками я, не в силах понять, с чего он возненавидел совершенно незнакомую женщину.

– Я сумасшедший? – Дитер захлебнулся и на его щеках проступили красные пятна.

– Извини… я не это имела в виду… ты не правильно меня понял. Просто почему… почему она тварь? С чего ты? – затараторила я, пытаясь вывести мужа из пика ярости.

– Она такая же мразь, как моя мамаша… ты видела, какие у неё огромные сиськи? Она душит ими своих детей, как моя мать душила меня, – Дитера передёрнуло, – ты не спрашивала её, она их кормит молоком?

– Но её детям уже пять и семь лет… – промямлила я, посчитав, что мой муж совсем сдурел.

– Ну и что… моя мамаша заставляла сосать её грудь, пока я не пошёл в школу, – ответил Дитер. – Меня выворачивало от её толстых мерзких грудей. А коричневые соски снились мне по ночам. Потом отец отправил меня в интернат. Но я ненавижу… ненавижу… – Дитер задрожал и, сорвавшись на противный фальцет, закричал, – раздевайся, немедленно… я должен тебя наказать. Ты противная девчонка… дрянь…

Поняв, что Дитер болен, психически болен… я всё чаще думала, что от него пора уйти. Стало ясно, что его поведение не случайно. Его игры в папу и дочку не развлечение, а форма извращения. И как я не буду стараться, всё равно время от времени он захочет почувствовать себя сильным мужчиной и снова превратит меня в маленькую девочку. Ему нравилось, что я не отпускаю волосы. Нравилось, что у меня нет груди. Нравилось, что голой я напоминала ребёнка. Моя современная одежда – вечные джинсы и шорты, свитера и майки, тоже делали своё дело. Когда я помадой обводила губы и надевала юбку и туфли на высоких каблуках, Дитер бесился. Он морщился и называл меня дешёвой проституткой, заставляя смыть краску с лица. Ему нужна была такая жена, как я. Женщина-подросток, с которым он чувствовал себя сильным.

Через три года я получила вид на жительство. И знала, что, уйди я от Дитера, смогу не только остаться в Германии навсегда, но и получу от него приличные алименты. Но я вдруг отчётливо поняла, что не хочу этого делать. Меня устраивала жизнь с мужем-извращенцем.

Я смогла уменьшить количество его приступов и облегчить их качество. Для этого нужно было не убегать, когда он шлёпал меня по попе, а униженно просить пощады, обливаясь слезами. Он быстро приходил в чувства и всё дело этим и кончалось. Стоило же мне начать сопротивление, вырываться и убегать, как он разъярялся сильнее и сильнее. Поэтому немного для виду, поартачившись, я быстро соглашалась с Дитером, умоляла простить меня и пускала слезу. Я научилась устраивать целый театр, с поцелуями его рук и обниманием его колен. Он достаточно быстро успокаивался, кончив с помощью собственной руки. Сперма, брызнувшая мне в лицо и пара шлепков по голой попе больше не доставляли мне отвращения. Зато утром я получала порцию своих удовольствий за принесённый ночью ущерб. Я так втянулась в это, что когда мне от Дитера хотелось получить что-нибудь особенное, например, новый спортивный автомобиль, я провоцировала большую порку, сама напрашиваясь на битьё. И чем сильнее зверел Дитер, тем больше на следующий день вымаливал прощение и тем дороже покупал подарок.

9.

Со временем я вошла в роль. Мне даже нравилось изображать девочку. Ведь у меня не было отца и Дитер исправно восполнял нехватку тех отцовских чувств, которые я недополучила в детстве. Я капризничала, ныла, просилась на ручки. Дитер укачивал меня, рассказывая перед сном сказки. Мы нашли друг друга и были по-своему счастливы. Но жизнь моя была скучной. Кроме того, сама я не получала того сексуального удовлетворения, которое требовал мой организм. Дитер удовлетворялся сам. С помощью руки. Или насилуя меня. Но мне хотелось другого… ночами я металась по кровати, вспоминая Веронику.