Борис Могилевский - Артем

• Название: Артем
• Автор: Борис Могилевский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1960

Русским революционерам и царской охранке он был известен под именем «Артем», китайские кули боготворили этого белого возчика, австралийские землекопы и докеры любовно называли Большим Томом. Жандармы России и полиция Австралии пытались сделать все, чтобы обезвредить этого «неуловимого» революционера, рабочего вожака. Но и на уличной трибуне в дни первой русской революции и в тюремных казематах в годы реакции, в России, Китае, Австралии он боролся с произволом, деспотизмом, эксплуатацией.

Боролся и вышел победителем.

Книга писателя Б. Могилевского — первая наиболее полная биография Федора Андреевича Сергеева — Артема. В ней нет писательского вымысла, каждый факт биографии Артема строго документирован, причем значительная часть материалов, извлеченных писателем из различных архивов, публикуется впервые.

---

Артема накормили, согрели, подлечили ему ноги, дали харчишек на дорогу и еще от души поблагодарили за то, что именно к ним он зашел. Просили снова заходить, если придется бывать в этих забытых богом местах. Соседи, узнавшие, что рядом гость, прибегали посмотреть на Артема, звали его к себе. Конечно, Артему было не до визитов. Он снова вел образ жизни подпольщика, которому на каждом шагу грозит тюрьма и возвращение в покинутые места ссылки, если он попадет в руки полиции.

Около трехсот верст пешком по тайге прошел Артем. Один дневной переход колебался между 25–70 верстами. Причем, как отмечает Артем, 70-верстный переход оказался легче, чем был 25-верстный. Ноги у него постепенно зажили, стали крепче, чем были когда-либо прежде. В Братском остроге Артема постигла неудача. Паспорт, который друзья хотели ему подчистить, улучшить, испортили настолько, что он стал вовсе непригодным для пользования. Зато у друзей Артем раздобыл еще 15 рублей: для предстоящего переезда по железной дороге эти деньги ему были совершенно необходимы. В блужданиях по тайге он еще не истратил ни копейки из тех 5 рублей, с которыми вышел из Воробьева. Теперь у него их было 20.

Артем, наконец, выбрался на почтовый тракт, ведший к железнодорожной станции Тулун. Продвигаться дальше пешим ходом было неудобно, это привлекло бы к себе внимание властей. Пришлось договориться с хозяином попутной телеги — уплатить 3 рубля за проезд оставшихся до железной дороги 250 верст.

Уселся Артем на телеге, рад, что все хорошо устроилось, и поехали путники по разбитому древнему тракту.

В письме к Екатерине Феликсовне от 24 сентября 1910 года, написанном, по выражению Артема, «между небом и землей, как пишут в старинных сказках», в шутливом тоне рассказано об этом путешествии на телеге и о «маленьком» дорожном несчастье.

«…Мы ехали ночью. Было так темно, что мы едва различали контуры лошадей. Я свесил ноги с телеги и весь ушел в наблюдение за безопасностью дороги впереди. Вдруг я почувствовал в ноге страшную боль, и лошади одновременно с этим с размаху остановились на спуске горы. Оказывается, мы наехали на тумбу толщиной в два с половиной или три телеграфных столба, которая защищает трубу от стока вод, проложенную под дорогой; она стояла на краю дороги, чтобы не давать колесам скатываться в сторону и портить канаву. Мы ночью не могли ее заметить, так как она не высока и по цвету мало отличается от земли; мы же ехали довольно крупной рысью. Я думал, что мне раздробило ногу. Оказалось, все обошлось совсем благополучно. Я сильно хромаю, ногу раздуло, но ничего серьезного нет. Пока что смазал ее йодом и жду, что из этого выйдет. Но курьезно было видеть меня сразу после происшествия. До самого ночлега я ехал лежа ничком на телеге с поднятой вверх ногой. Было больно, досадно и смешно в то же время. Меня трясло и перебрасывало из стороны в сторону, как бревно, но я был значительно чувствительнее бревна. К тому же я мешал немного ямщику. В общем мое неудобное положение давало нам порядочно пищи для всевозможных шуток, и мы доехали до ночлега совсем незаметно».

В Харбине

До железнодорожной станции Тулун Артем добрался без особых приключений. Здесь нужно было решить, куда ехать: на запад, в Россию, или на восток. У Артема была явка — частный адрес в Харбине. Путь на Харбин лежал на восток. Первые 200 верст от станции Тулун Артем проехал зайцем — в целях конспирации. После расчета с владельцем телеги и расходами на хлеб насущный денег оставалось около 17 рублей. До станции Маньчжурия, где начинается Восточно-Маньчжурская железная дорога, билет стоил 14 рублей, от станции Маньчжурия до Харбина — еще столько же. Нужно было как-то выходить из положения. Артем не унывал, недаром он служил когда-то на железной дороге. Знал, как можно лроехать за половинную сумму. В одном случае он приобрел билет, стоивший 10 рублей, за пятерку, в другом — организовал артель переселенцев в 40 человек и арендовал товарный вагон. Так устроился с расходами на переезд, что доехал до Харбина с 70 копейками в кармане и железнодорожным билетом до Владивостока. Паспорта нигде у него не потребовали, но, следуя пословице: «На бога надейся, а сам не плошай», — Артем «конспирировал и хитрил — страсть сколько». Ему ведь наговорили бездну ужасов о том, как в дороге жандармы хватают беглецов из ссылки.

Сделавшись старостой артели переселенцев, Артем меньше беспокоился за свою безопасность, в его конспирации были теперь кровно заинтересованы все 40 крестьян, переезжавших на новые земли Дальнего Востока.

«В Харбине я застрял. У меня с Харбином были связаны самые широкие мечты. Я ведь не думал сразу ехать из России. Мечтательно поглядывая по направлению к Амуру, я думал: «Отсель грозить мы будем шведу». Увы, все мои мечты и расчеты оказались написанными на песке. В Харбине я не мог найти не только сочувствия своим планам, но даже и квартиры, самой элементарной помощи».

С 70 копейками в кармане Артем очутился в большом и чужом городе. Как он сам выразился об этом: «Сел на мель». Паспорт испорчен; надо считать, что его совсем нет. Денег также нет — остались копейки. Попробовал достать хоть какую-нибудь работу — здесь хватает своих безработных. А без паспорта о работе и думать нечего.

Имевшийся у Артема частный адрес немного облегчил положение, удалось снять в китайской части города лачугу. Домохозяин оказался аферистом, и ему было наплевать на то, есть ли у его нового жильца паспорт, или его нет. В этих кварталах и не такое бывало.

В поисках работы уже совершенно обессилевший Артем зашел однажды в редакцию одной из харбинских газет. Там он предложил свои услуги в качестве журналиста. Отказа на это предложение не последовало. «Что же, пишите. Посмотрим, что у вас получится», — ответил один из газетных заправил и тут же поинтересовался паспортом. Артем ответил, что паспорт он утерял и надеется скоро получить новый вид на жительство.

Опыт литературной работы, накопленный за время революции в Харькове и на Урале, пригодился Артему. Он начал писать неплохие статьи, очерки и репортерские заметки. Но газетные боссы помещали, по словам Артема, «лишь чепуху: серьезное же, то, что мне хотелось поместить, они хоронили в редакционной корзине или уродовали до того, что получалось безграмотное брюзжание без определенного содержания».

Писать Артему разрешали, но насчет гонорара он смело мог надеяться, что получать его не будет. К газете пристроилась шайка жуликов, которая вообще избегала кому бы то ни было платить гонорар, особенно когда это не грозило ей скандалом. Этим прохвостам Артем не был опасен, так как они знали его беспаспортное существование. Рубля два — нищенскую подачку — получил Артем за свой труд в газете.

В довершение всех бед, пережитых в Харбине, как следствие голода и лишений, Артем заболел брюшным тифом.

Это была наибольшая из неудач, постигших Артема после побега из ссылки. Лечиться дома, в своей каморке, было не на что, а в больницу лечь нельзя. Нет паспорта, и без денег болеть совсем плохо. Не было в Харбине докторов, которые бы лечили бесплатно, не было аптеки, где бы можно было без денег получить лекарство.

Пришел какой-то врач, осмотрел больного и решительно заявил:

— Либо ложитесь немедленно в больницу, либо я сейчас же сообщу властям, что в таком-то доме находится больной брюшным тифом.

Это была бы для Артема катастрофа, но беда не грянула. Не успел доктор осуществить свою угрозу, из далеких краев пришла от друзей телеграмма, а вслед за нею и сто рублей. Доктор больше не угрожал, а лечил на совесть. Ему помог своим могучим организмом сам Артем, в болезни произошел перелом, дело пошло на выздоровление. Едва упала температура, как Артем перестал возиться с диетой. А когда почувствовал, что никакая пища ему не вредит, решил с первым же поездом убираться из Харбина. Опасность была в том, что изнуренного после болезни, скверно выглядевшего Артема могли задержать как подозрительного по чуме.

Харбин славился тем, что здесь никогда не переводились заболевания холерой и чумой.

В одном из писем в Харьков Артем коротко рассказал о мерах, которые принимались в Харбине для подавления чумной эпидемии.

«Чума тарабаганная: этим летом сурки больны чумой. От них заболели охотники-бедняки, которые ели тарабаганье мясо. Болеют китайцы и санитары. Меры принимаются решительные. Заболеет один — всех не выпускают. Бегут — стреляют, а как не бежать, когда держат в заперти 10 дней, а есть никогда не дают? Были случаи голодной смерти. Грозят, что если в Фугдя-Дони (китайская часть Харбина) убежит хоть один китаец, весь город оцепят войска и никого не впустят и не выпустят. Вот будет история!»

Артем жил ведь в китайской части Харбина. Ему и уезжать было опасно, могли высадить из поезда как чумного больного, такой у него неважный был вид после болезни. Рановато он счел себя здоровым.