Лия Лозинская - Фридрих Шиллер

• Название: Фридрих Шиллер
• Автор: Лия Лозинская
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1960

Это книга о великом немецком поэте и драматурге Фридрихе Шиллере. «Благородным адвокатом человечества» назвал его Белинский. В историю мировой культуры Шиллер вошел как поэт юности, писатель, чьи лучшие образы дышат пафосом свободолюбия и дерзания, утверждают идеалы братства между народами и дружбы между людьми.

«Тот, кто теряет вкус к Шиллеру, тот или стар, или педант, очерствел или забыл себя», — писал Герцен.

Несвободным от противоречии было творчество Шиллера, трагичной его жизнь. Она не богата событиями. Но каждый ее день был днем борьбы против деспотизма, против гнетущей узости немецких общественных условий конца XVIII — начала XIX столетия.

Шиллер умер сорока пяти лет, сломленный физически этой непосильной борьбой. Но до конца своих дней остается он непримиримым противником феодально-буржуазных порядков. Во всех его драмах, в его замечательных балладах, в его статьях по искусству живет горячая вера в нравственно-творческие силы народа, в победу демократии и мира.

Прошло более ста пятидесяти лет со дня смерти Шиллера. Его драмы не сходят со сцены театров. Мощными и самобытными истолкователями шиллеровских образов были великие русские актеры Мочалов, Каратыгин, Ермолова, Южин… Вновь и вновь обращается к Шиллеру и советский театр.

Книга, которую мы предлагаем читателю, — одна из первых популярных биографий Шиллера, написанных советским автором.

---

И вот, казалось бы, сбывается мечта Марии приоткрылись двери ее тюрьмы. Опьяненная воздухом и надеждой, готовая обнять весь мир в счастливом, ликующем чувстве единения с природой, она вся — жизнелюбие, страстный порыв к свободе.

Правда ль, что я не в тюрьме безотрадной,
Что надо мною не свод гробовой?
Дай надышаться мне ширью прохладной,
Жадно упиться зефира волной!

Одна из самых проникновенных страниц шиллеровской лирики эта сцена трагедии.

Трубят охотничьи рога… Королева Британии со своей свитой приближается к Фотерингею. Каким далеким оказывается в действительности то, что несколько минут назад представлялось Марии уже достигнутым: ей еще предстоит борьба за свою жизнь и свободу, самая тяжелая борьба — смирение перед Елизаветой. И Мария ее начинает: «Пред божеством, вознесшим вас, склоняюсь!..»

Но пленница и ее тюремщица говорят на разных языках. В то время как Мария хочет растрогать душу Елизаветы, «…сердце, не оскорбив, пронзить правдивой речью», британская королева бросает ей в лицо политические обвинения. И Мария сносит это. Когда же Елизавета использует свое право сильного, чтобы оскорбить не претендентку на английский престол, а женщину, взрыв происходит.

Из борющейся за свое спасение пленницы Мария превращается в мятежного, протестующего человека, который, зная, что сам подписывает свой смертный приговор, бросает дерзкий вызов в лицо своей тюремщице.

Британский трон ублюдком обесчещен,
И благородный исстари народ
Лукавой лицемеркой одурачен!
Цари здесь право, вы теперь лежали б
Во прахе, ибо я ваш повелитель!

Перед зрителями как бы воскресает на краткий миг Мария прошлых лет, женщина безудержных страстей, готовая пожертвовать жизнью ради одного мгновения мстительного торжества.

И все же нет, она не та, какой была прежде! Пройдя через годы страданий и раздумий, она уже не может жить, повинуясь только настроениям минуты. Иной голос, более властный даже, чем жажда жизни, звучит в ее душе — голос разума, чувство справедливости. Возврат к прежнему ее существованию для нее внутренне уже невозможен, Мария отвергает план Мортимера вырвать ее из тюрьмы насильно, перебив всех стражей, она не хочет быть спасенной ценой новых убийств: «Нет, Мортимер, я не позволю, кровь…»

Однако, хочет того Мария Стюарт или нет, кровь продолжает литься вокруг нее. Некий фанатик-като-лик пытается заколоть кинжалом Елизавету, когда та возвращается после злополучного свидания с соперницей из Фотерингеймского парка… В судьбе узницы это неудачное покушение — последнее звено замкнувшейся вокруг нее цепи. Ведь по совету, данному когда-то Елизавете Лейстером, любая новая попытка сторонников шотландской Марии выступить в ее защиту должна решить ее участь. Снова захлопнулись за нею кованые двери тюрьмы. Усилена охрана. Снова обыски, и во время одного из них найдено начатое письмо Марии к Лейстеру, раскрывающее двойную игру «первого лорда королевства». Но такие, как Лейстер, не останавливаются ни перед чем, раз на карту поставлена их собственная судьба: отрекшись от Марии и отдав в руки палачей Мортимера, ловкий царедворец выходит сухим из воды.

Теперь для узницы нет больше надежды.

Но как изменили события последних дней самое Марию Стюарт! Закончен путь духовного формирования шиллеровской героини. Да, приговор несправедлив: Мария не совершала тех преступлений, в которых обвиняет ее английский суд, не покушалась на жизнь Елизаветы. И все же смерть ее необходима — теперь Мария сама не сомневается в этом, — необходима как возмездие за ее прошлое преступление. Легко и радостно идет эта «прекрасная душа» исполнить то, что она считает теперь своим моральным долгом.

Вы к вашей государыне пришли
На торжество ее, а не на смерть, —

с величайшим самообладанием обращается она к своим близким, собравшимся, чтобы проводить ее на казнь.

Только одна встреча, последняя встреча с предавшим ее Лейстером заставляет Марию выйти из состояния трагического душевного умиротворения.

В предсмертную минуту она дает ему уничтожающую характеристику:

Двух королев руки вы домогались,
И вот отвергли ласковое сердце,
И гордому пожертвовали им…
Покорствуйте сопернице моей!
Укором да не будет вам награда!
Прощайте! С жизнью я расстаться рада…

Интересно, что это обращение Марии к Лейстеру уже при первой постановке трагедии смутило тех, кто считал, что Мария в пятом акте — это неземное «блаженное» существо.

Актер Генрих Шмидт рассказывает, что он указал Шиллеру на странность этих слов в устах просветленной Марии, и Шиллер ответил ему, что перед глазами его находилась историческая Мария, для характера которой такой рецидив был бы вполне закономерен.

Нет, Шиллер не намеревался превратить свою героиню в кантианский идеал «разумного» существа, победившего свою зависимость от «чувственного» мира. Гораздо значительней этическая идея, которую воплощает в своей трагедии немецкий поэт-гуманист. И гораздо глубже очищение, нравственное просветление шиллеровской героини.

Только перестав быть королевой, политиком, государственным деятелем, приближается Мария к шиллеровскому идеалу прекрасной человечности.

Страдающая пленница, она впервые, быть может, замечает вещи, которые с высоты своего трона никогда не заметила бы королева Мария Стюарт: она видит, что на крови и преступлении, на насилии над личностью зиждется монархическое государство. Оскорбленная в своем человеческом достоинстве, она впервые понимает настоящую человечность. Ставши жертвой насилия, она впервые узнает, что такое справедливость.

Не покрывшиеся архивной пылью династические «права» Марии, опровергнутые «правом» сильного — мощью елизаветинского государства, а незыблемые права Человека и Человечности отстаивает в своей трагедии поэт.

Путь Марии, каким раскрывает его Шиллер, — превращение королевы в Человека, незадачливой претендентки на английский престол — в мужественного и смелого обличителя, побежденного, но не сломленного темными силами елизаветинской монархии.

Так моральная идея трагедии перерастает в идею социальную: разоблачение преступности современного государства, в равной мере антигуманного, с точки зрения поэта, как в его феодальном, так и в его буржуазном варианте.

Эту критическую тему трагедии особенно ярко раскрывают образы королевы Елизаветы и ее приверженцев.

Почему нужна Елизавете гибель Марии? Потому ли, что британская королева озабочена безопасностью своей страны и хочет уничтожить причину смут и заговоров? Нет, не это главное. Интересы Англии только случайно совпали на этот раз с интересами Елизаветы Тюдор, но мотивы ее поведения глубоко эгоистичны.

Сомнения в правах моих исчезнут
В тот самый миг, когда исчезнешь ты!
Когда у бриттов выбора не станет,
Законной буду я в любых глазах.

Пока жива Мария Стюарт, на голове Елизаветы непрочно держится корона — вот почему необходима британской королеве казнь узницы.

И все же Елизавета медлит поставить свою подпись под смертным приговором, ведь роковой росчерк пера может в одно мгновение разрушить ее с таким трудом завоеванную славу — репутацию доброй и справедливой властительницы.

И вот сбылось заветное желание королевы — узницы нет более в живых. Елизавета победила! Но в трагедии Шиллера реальная победа Елизаветы оказывается ее тяжелым моральным поражением, поражением двойным — и монархини, представительницы антигуманного политического принципа, и женщины. Драматург иллюстрирует эту мысль тем, что в финале трагедии британскую королеву покидают и честный ее советник Шрусбери и ее возлюбленный Лейстер.

Сложная трагическая фигура шиллеровская Елизавета. Сам автор считал, что сыграть эту роль (она была поручена Каролине Ягеманн) труднее, чем роль Марии,

Полнокровный образ монархини, портрет «во весь рост», оказался по комплексу своих личных свойств и мотивировке поступков отрицанием самого монархического принципа.

Великолепная победа драматурга — все без исключения персонажи трагедии.

Пылкий, восторженный Мортимер. Католицизм пленил его волшебным блеском искусств, с которыми он, юный пуританин, столкнулся впервые.

Что сталось, государыня, со мной,
Когда колонны арок триумфальных
В тумане вздыбились и Колизей
Раскинулся величественным кругом,
Чудесный мир меня заполонил!..

По своему темпераменту, по высокой напряженности всего своего существа Мортимер напоминает благородных юношеских героев Шиллера, энтузиастов-«штюрмеров».