Айви Девлин - Красная луна

• Название: Красная луна
• Автор: Айви Девлин
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-386-08189-8

Мощная, захватывающая дух история любви, отчасти перемежающаяся расследованием таинственною убийства и проникновенным лирическим повествованием. Эту книгу оценят все без исключения любители молодежного жанра!Эйвери Худ ничего не помнит о ночи, когда убили ее родителей. В ее памяти остались только серебристые вспышки — нечеловечески быстрые и несущие смерть. Она пытается выяснить, что же произошло, но у нее ничего не выходит. Проще смириться и попробовать заново собрать свою жизнь по кусочкам. Вскоре Эйвери знакомится с интересным парнем, который переехал в их городок совсем недавно. Его зовут Бен, он красив и загадочен, а его глаза словно светятся холодным серебряным светом. И самое главное — он, кажется, любит Эйвери. Наконец девушка встретила того, кому она может доверять… или ей это только кажется?Если вы с удовольствием читали «Сумерки» и «Дрожь», вам просто необходимо прочитать «Красную луну»! Эта книга вас не разочарует!

---

— Садись и жди бабушку, — снова велела миссис Джоунс, и я села.

Бен больше не приходил. Я подумала, что он слышал о моих родителях. Наверняка он уже знал все, и я была уверена, что он вовсе не радовался тому, что они жили так недалеко от нас.

Через некоторое время появилась Рене. Она поприветствовала миссис Джоунс, и та спросила:

— Есть новости?

Рене покачала головой и посмотрела на меня:

— Готова?

Я кивнула. Потом встала, мы вышли и сели в машину.

— Очень было трудно? — спросила Рене, отъезжая.

— Надо было рисовать яблоки, — ответила я, и она кивнула, как будто поняла, что я хотела сказать.

Я вспомнила папу: ему тоже можно было сказать что угодно, и он так же кивал. Он всегда был готов ждать, пока я подберу правильные слова и выскажу свою мысль.

Я посмотрела на нее.

— Почему ты так злишься на него? — наконец спросила я.

— После колледжа ему столько путей было открыто, — медленно проговорила она. — А он этим не воспользовался. Вернулся сюда. Меня это бесило.

— Но ты же тут живешь.

— Да, — ответила она, — я все еще тут.

Печаль в ее голосе была не менее искренней, чем злость, которую я услышала на похоронах, и я отвернулась к окну. Увидела дорогу, которая вела в лес, к нашему дому, ко мне, маме и папе. В прошлое.

Но мы туда не свернули.

3

Той ночью мне приснилось, что мы с родителями ужинаем вместе. Мама приготовила курицу в тесте, с хрустящей корочкой по краям горшочков. Папа выбрал всю морковку и усмехнулся, когда мама сказала:

— А я ее люблю. — И съела прямо с папиной тарелки, слегка толкая его локтем.

— Фу, — поморщилась я.

Я смущалась, когда они проявляли друг к другу чувства, хотя в то же время и гордилась этим. Между чужими родителями я никогда не замечала такой любви, как между моими мамой и папой.

— Еще и шоколадный пирог есть, — объявила мама.

Я встала и вынула его из холодильника. По центру пирога проходила трещина, и я показала ее маме.

— Бывает, — сказала она, — пироги не всегда получаются идеально.

— Как и все остальное в жизни, — добавил папа.

Мама согласно улыбнулась и обратилась ко мне:

— Эйвери, не принесешь нож? Мы его порежем. Выберешь себе кусочек.

Я направилась к деревянной подставке для ножей, из которой торчали ручки, и вдруг резко стемнело.

— Пап, снова свет отключили, — сказала я и наклонилась за фонарем.

Свет у нас выключали регулярно: стоявшие в лесу дома обслуживались всего одной линией, и вечно приходилось ждать, когда она будет восстановлена.

Найти фонарь не удавалось. Ни один из трех. Я не могла даже шкафчик под раковиной нащупать. Рука провалилась в пустоту, и я попыталась схватиться за стол, чтобы не упасть.

Но никак не могла найти опоры, как будто рядом ничего не было.

— Мам, — позвала я, — пап?

Но они не отвечали.

Они молчали, и ничего не было видно. Я вообще не слышала, что родители где-то рядом, а потом…

Поняла, что я уже не на своей кухне.

Я оказалась снаружи. Видела очертания деревьев, слышала шепот ветвей. Они были повсюду. Я даже чувствовала запах леса, сосен и земли, аромат был острым и бодрил.

Почему я уже не дома? Как это случилось? Когда? По какой причине?

Я повернулась, но дома уже не было. Все исчезло.

Осталась лишь тьма.

— Папа! Мама! — крикнуть не получилось. Вышло больше похоже на шепот. Говорить громче не удавалось, сделать так, чтобы меня услышали, я почему-то не могла.

А потом почувствовала, как что-то подкатилось к ногам.

Я попробовала отойти и тут вдруг заметила, что все же стою у дома. Я хорошо помнила деревья, которые росли прямо рядом с ним, и узнала небольшие холмики, на которых тропинка, по которой я ходила каждый день, то поднималась, то опускалась.

В окнах горел свет, и я заметила собственную тень. Но на руке у меня теперь появилось что-то липкое.

Я посмотрела и увидела шоколадное пятно на пальце. Я понадеялась, что мама не рассердится из-за того, что я попробовала пирог, еще не разрезав его, и решила вернуться в дом, к ней и папе.

Надо было возвращаться.

Я попробовала сделать шаг, но дерево, рядом с которым я стояла, удерживало меня своими ветвями. Я почувствовала, что кеды промокли, ногам вдруг стало очень тепло.

Посмотрела вниз и увидела, что стою в реке крови.

У нее был насыщенный, ярко-красный, кровавый цвет, и бежала речка быстро, уже полностью накрыв мои кеды и подбираясь к щиколоткам.

И тут я поняла, что происходит. Поняла, что надо разыскать родителей, попытаться вернуться домой, найти их. Но снова стало настолько темно, что я уже ничего не видела.

Я опять попробовала позвать их, но не могла извлечь из горла ни звука, как будто тьма поглотила меня; я словно оказалась вовне, но не снаружи дома, а в другом измерении, и чувствовала щекой жесткую кору дерева — я почему-то уже лежала.

Я дрожала, уже все вокруг стало красным, краснота залила все свободное пространство, и я хотела посмотреть, посмотреть…

Серебристый, холодный, сверкающий и острый. Он резал, резал, резал.

Я проснулась с криком.

— Мы… мы вместе ужинали, — рассказала я Рене, когда она прибежала, включив свет и разогнав тьму. — Я пошла за ножом, чтобы разрезать пирог, и не… Я оказалась на улице, и их не стало. Их не стало рядом, а потом полилась кровь и…

— Эйвери, — говорила Рене. — Эйвери, Эйвери. — Она взяла мои ладони и крепко сжала.

Я смолкла. Я ждала, что она пообещает позвонить Рону, потому надо ему это рассказать, но бабушка не выпускала моих рук и смотрела на меня большими и печальными глазами.

— Я кое-что вспомнила, — сказала я чуть погромче. — Мы ели пирог… Точнее, нет, мы только собирались его съесть, я пошла за ножом и оказалась уже не дома, а они…

— Эйвери, — снова повторила Рене и встала, по-прежнему держа меня за руки.

Я тоже поднялась, хотя меня все еще трясло от увиденного — от того, что я вспомнила, — и тут увидела свое отражение в зеркале.

Что-то стряслось с моими волосами.

Длина осталась прежней, чуть ниже плеч, и цвет был все тот же, рыжевато-каштановый, как у мамы, за исключением одного участка.

Несколько прядей, которые спадали на щеку и загибались возле губ, стали ярко-красными. Не радостного, праздничного красного цвета. Не красивого красного, как небо на рассвете или на закате.

А темно-красного. С коричневым оттенком. Цвета крови.

— Я… — начала я, уставившись в зеркало. И заметила, что Рене тоже пристально смотрит на меня.

— Тебе приснился кошмар, — объяснила она, — страшный сон, вот и все. — Но голос у нее дрожал, и мы обе понимали, что это был вовсе не сон.

Мы обе знали, что что-то произошло.

Но что?

Я вспомнила ужин с родителями. Я даже все еще чувствовала запах курицы. Все еще видела, как мама с папой улыбались друг другу. И трещину в шоколадном пироге.

Но что было потом? Почему я оказалась на улице? Почему…

Я снова вспомнила те серебристые вспышки, внезапное и изящное движение по дуге, резкое и быстрое, и это бесшумное и жестокое бесформенное пятно, и я знала, что именно так не стало моих родителей.

Я знала, что это была смерть.

— Я помню, как видела что-то серебристое, очень необычное. Думаю, именно оно убило маму с папой. Не знаю, почему оно появилось, не знаю, зачем они ему понадобились, просто… почему? Ну почему?

Меня так колотило, что сложно было стоять. Поддерживая меня, Рене отвернула меня от зеркала.

— Хорошо, тише, тише, — приговаривала она.

Бабушка отвела меня вниз на кухню и налила молока с клубничным сиропом. Этот напиток был мне знаком, она часто мне его готовила — давным-давно, еще до того, как мы перестали видеться. Вкус мне не понравился — он был ненастоящим, вовсе не похожим на живую клубнику, — но меня мучила жажда, и чем больше я пила, тем легче мне становилось.

Допив, я сказала:

— Надо позвонить Рону.

— Нет.

— Нет?

— Нет, — повторила Рене. — Тебе приснился кошмар. Это было… не взаправду.

— Я кое-что вспомнила, — сказала я. — Мы ужинали, и потом… потом я увидела серебристый цвет и кровь. И я знаю, что тогда-то они и умерли.

— Полицейские… Милая, они уже знают, что вы ужинали, — ответила она, глядя на кухонный стол. — Если вспомнишь что-то еще, мы сразу же позвоним Рону, обещаю.

— Ты думаешь, что те серебристые вспышки и все, что я рассказала, мне приснилось? Ты думаешь, что я… — Я смолкла, вспоминая, как у меня потеплели ноги, как поднималась красная жидкость.

И что это была за жидкость.

Я знала, что все это случилось по-настоящему, даже если никто мне не верит, и теперь мне надо было узнать, что — а это было именно что — убило моих родителей. Надо все узнать, прежде чем говорить. И как только я все вспомню, все…