Иосиф Крывелев - Христос: миф или действительность?

• Название: Христос: миф или действительность?
• Автор: Иосиф Крывелев
• Издательство: Общественные науки и современность
• Жанр: Религиоведение
• Год: 1987

Эта книга, написанная в 1986 и опубликованная в 1987 в издательстве «Наука», является попыткой обзора всех основных концепций, которые окружают такую личность как Иисус Христос. В книге рассмотрены различные подходы к возможной историчности существования Христа, а так же взгляды, которые отстаиваются различными исследователями — от последовательно верующих, так и догматически отрицающих его возможное существование. После обзора, автор книги приводит различные исторические факты, которые так или иначе не вписываются в основные направления т. н. «христологии».

Эта работа, как и книги И.А. Крывелева вообще, ценны, прежде всего, наличием огромного фактического материала. Несмотря на некоторую идеологическую направленность предлагаемой вниманию читателя книги и постоянные в ней ссылки на «коммунистические первоисточники», книга построена вполне добротно и заслуживает внимания.

Автор полностью не отрицает того, что прототип Христа мог существовать, и что последний лишь плод воображения низших слоев населения Римской Империи. Однако он придерживается вполне закономерного подхода — считать историчным не только того Христа, который описан в евангелиях, но и вообще какой-либо его прототип, не имея достаточного количества непротиворечивых фактов, — некорректно. Это не означает, что прототипа принципиально не было, это лишь вопрос вероятности: он мог существовать, а мог и нет. Поскольку фактов для существования Иисуса не достаточно, то признание историчности Христа с тем фактическим материалом, которым обладает история и археология на сегодняшний день, остается лишь объектом веры.

---

Нельзя сказать, чтобы предсказания пришествия мессии, содержавшиеся и в библейских, и в библейско-апокрифических, и в Сивиллиных книгах, отличались конкретностью и определенностью. Больше того, для них характерна именно чрезвычайная расплывчатость и неопределенность. Огромное число вариаций разыгрывалось фантазией вокруг нескольких основных мотивов, касавшихся представлений и о самой личности грядущего Спасителя, и о характере его деятельности, и о сроках его прихода. Можно указать лишь на некоторые основные общие положения, вырисовывающиеся в этом тумане.

Пришествие мессии, как правило, связывалось с таким радикальным переворотом в судьбах мира и человечества, который равносилен «концу света», фактически — старого света, старого порядка вещей. Отсюда — представление о неизбежности страшных катастроф космического масштаба, завершением которых явится суд над всеми живыми и мертвыми.

Это будет праведный суд. Он приведет к беспощадной расправе над грешниками и беззаконниками, он доставит вечное блаженство праведникам и вообще хорошим людям. И здесь-то сказывается демократический характер мессианской идеологии. Грешники — это прежде всего богатые и сильные, обижающие и угнетающие простых людей. Угнетенные мечтают не только о космическом, но и о социальном перевороте; приход мессии сулит им и изменения общественного порядка, характер которых довольно темен, но о которых можно во всяком случае думать, что в результате их будут сведены извечные счеты бедных с богатыми.

Когда же это наступит? Когда, наконец, придет небесный спаситель и осуществит то, чего не под силу добиться людям собственными средствами? Сроки указываются самые различные — от очень близких до сравнительно дальних. Книга пророка Даниила при помощи сложных вычислений устанавливает срок в 42 месяца. Так как она была написана в середине 60-х годов II века до н. э., то уже в середине этого столетия людям нужно было либо признать исполнение пророчества несостоявшимся, либо при помощи сложной казуистики перетолковать датировку таким образом, чтобы светопреставление откладывалось на значительно более поздние сроки. Книга Еноха указала достаточно точную дату грядущего конца света— 10000 лет со дня сотворения мира. В «Вознесении Моисея» сообщается, что от смерти Моисея до пришествия мессии должно пройти «250 времен»; если «времена» рассматривать по традиции как семилетия, то нетрудно установить точную дату (1750 лет), но и эта дата прошла уже в первые столетия нашей эры. Более удобной оказалась неопределенная датировка, выдержанная в загадочных и многозначительных выражениях: «в конце времен», «в назначенное время», «в час решения»… И чем напряженней был исторический момент, чем более бурными были переживаемые людьми потрясения, тем ближе представлялась перспектива неминуемых страшных, но спасительных событий, в предвидении которых надо каяться в грехах и готовиться к окончательному расчету с богом.

В книгах Пророков содержалось указание на еще один ориентир, который должен был сигнализировать о близости прихода мессии: этому всемирно-историческому событию должно предшествовать возвращение на Землю пророка Илии, в свое время вознесенного богом живьем на небо. «Вот, сказано в книге Малахии, я пошлю к вам Илию-пророка пред наступлением дня господня, великого и страшного» (IV, 5). Из этого вытекало, что только с появлением на Земле пророка Илии следовало ждать развертывания решительных событий, связанных со светопреставлением. Практически это, однако, не ограничивало действия проповедников, предсказывавших пришествие мессии в самом ближайшем будущем или даже утверждавших этот приход как свершившийся факт, ибо недостатка в личностях, претендовавших на ранг Илии-пророка, во все времена не было. Это были либо реальные люди — фанатики, полусумасшедшие или просто обманщики, — либо просто имена несуществующих и никогда не существовавших людей. Для того чтобы в народе пошла молва о грядущем в самые ближайшие дни или уже свершившемся приходе мессии, вовсе не надо было появления реального Илии: достаточно было такой же, с трепетом передавшейся из уст в уста молвы о том, что предтеча мессии Илия уже действует на Земле, проповедует и призывает людей достойно, во всеоружии, т. е. покаявшись во всех грехах своих, встретить мессию.

Так сложилась обстановка, довольно ярко охарактеризованная французским историком христианства А. Ревилем. Он писал, что несчастья, унижения, угнетение, которые пришлось испытать иудейскому народу в последний век до рождества Христова и в первые годы после него, естественно, должны были придавать особенную ценность вере в мессию. Эта надежда возбуждала в высшей степени, но в то же время и успокаивала, в зависимости от настроения тех, кто ею питался[153].

Первые две трети I века н. э. Иудея буквально клокочет в волнениях и народных возмущениях, пока в 66 году н. э. эти волнения не сливаются в мощную и грозную бурю первой Иудейской войны. Что же касается атмосферы пассивного ожидания прихода мессии, то она представляла, конечно, наилучшие условия для возникновения и распространения любых мессианских легенд, в частности и легенды об Иисусе, считать ли его действительно существовавшей или мифической личностью. Но и атмосфера нетерпеливого, активного, напряженного ожидания мессии тоже была весьма благоприятна для широчайшего распространения «евангелий» (буквально — «благих вестей») о нем в кругах еврейского населения Римской империи.

Страшные поражения, которые потерпели евреи в двух последовательных антиримских восстаниях — в 66–73 и 132–135 годах, — не могли не усугубить атмосферу горестного разочарования в земных реальных средствах борьбы и не усилить ожидания сверхъестественного спасения. Мессия-человек, по меньшей мере, на время окончательно потерял кредит у евреев как в Палестине, так и в диаспоре. И соответственно возрастали надежды на мессию-бога, соответственно делалось все напряженнее ожидание его появления и начала выполнения им его великой миссии.

Важна, однако, не только та атмосфера, которая царила среди евреев. Через очень короткое время после того, как христианство зародилось среди них, сферой наименьшего сопротивления его распространению оказались другие народы греко-римского мира. Иудаизм не превратился в христианство, наоборот, он оказал ему сопротивление, со временем все более возраставшее. Скоро немногочисленные контингенты иудео-христиан и христиан из иудеев уже буквально тонули в массе новообращенных из среды язычников. Были ли те так же подготовлены исторически и психологически к восприятию идей мессианизма? На этот вопрос можно уверенно дать утвердительный ответ. Эти идеи были не менее популярны в их идеологии и в их религиях, чем в иудаизме.

В самом основании религии заложена надежда на ту помощь, которую слабый и беспомощный человек может получить от потусторонних сил, от небесного или, во всяком случае, сверхъестественного спасителя. Но в повседневной действительности роль этого спасителя не проявляется: живется плохо, правды и справедливости бедному человеку добиться невозможно, на головы людей непрестанно обрушиваются всевозможные бедствия природного и социального характера. Отсюда вывод — по причинам, которые известны только высшим силам, небесный спаситель до поры до времени не обнаруживает своего существования и не вмешивается в реальный поток жизни. А может быть, он еще не родился на Земле или, в большем соответствии с наиболее распространенными религиозными воззрениями, не сошел со своего непостижимо таинственного «высока» на нашу многострадальную Землю, не воплотился в человеческом образе? Тогда надо ждать в будущем этого вожделенного события. Или, может быть, спаситель уже здесь, и дело только за тем, чтобы благоденственные последствия его явления сказались во всей своей силе…

Ярко выразилась идея грядущего спасения людей в результате неизбежной победы сверхъестественного доброго начала над таким же злым — в религии древних персов. Решающую роль должен был сыграть в этом, по их представлениям, небесный спаситель Саошиант — «сын девы». Когда наступит время, заранее назначенное добрым богом Агурамаздой, явится на Землю Саошиант, — возможно, что он отождествлялся с богом Митрой, — и наступит конец старого мира, в котором такую большую роль играет зло. В ужасающем сражении Саошиант разгромит злого бога Ангрумайнью и ввергнет его вместе со всем его воинством в преисподнюю. При этом воскреснут все ранее жившие на свете люди и предстанут перед божественным судом. Грешники вместе с воинством Ангрумайньи во главе с ним самим будут в течение тысячи лет отбывать наказание в аду, после чего они будут прощены, даже сам «отец зла» примирится с добрым богом Агурамаздой, и настанет, наконец, то царство добра и благоденствия, о котором всегда с тоской мечтало изнемогавшее в страданиях человечество.