Сергей Владимиров - Пожинатель горя

• Название: Пожинатель горя
• Автор: Сергей Владимиров
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04118-0

Дело о вымогательстве казалось вздором, а обернулось жестокой семейной драмой. Одни утаивали грехи прошлого, порождая новое зло. Другие покрывали метания запутавшихся и озлобленных людей, становясь заложниками чужой похоти, предательства и ненависти. Частному сыщику Евгению Галкину приходится пожинать тучный урожай, выросший на человеческих пороках, чтобы докопаться до отвратительной правды…

---

— Влип ты, Коля, — посочувствовал самый близкий кореш и напарник по игре. Нетрудно было догадаться, что изначально он был заодно с шулерами. — Взять с тебя нечего, гол как сокол, не петушить же тебя прилюдно. Кстати, сестричке твоей сколько? Тринадцать? А что, в самый раз. Пускай отрабатывает за твою безалаберность. Догадываешься как?

Он догадался, кинулся на собеседника, сверкнул выкидным ножом, который уже давно в целях самозащиты носил в кармане. Но руку его перехватили, заломили за спину, сделали вполне профессиональную подсечку, и незадачливый картежник рухнул на землю. Уже лежачего, его жестоко месили ногами, чтобы сломать окончательно. Добравшись до дому, он все выложил Насте, срывая страх на ней. Они похватали кое-какие вещи и пустились в свои первые бега. Обратиться им было совершенно не к кому, ночевали в подвалах и на чердаках, питались тем, что брат умудрялся стырить на городском базаре, а сестра выручить за сданные бутылки и картон. Вечно продолжаться это не могло. Бывший картежник все чаще отбирал у сестры всю наличность и от отчаяния напивался. Легче не становилось, зато в алкогольно-похмельных муках родилось решение о совместном самоубийстве. Настю он им не отдаст. Голодный, пьяный, немытый, он, кажется, говорил за столиком распивочной вслух, потому что вскоре к нему подсел какой-то незнакомый блондин, обладавший самой заурядной, неприметной внешностью, если бы не безобразный багровый рубец, тянущийся от края рта через всю щеку.

— Козлов надо мочить, а не распускать сопли, — жестко проговорил он.

Сложения парень был такого же, как Николай, — длинный и отнюдь не широкоплечий, но в нем угадывалась некая внутренняя сила. Николин хотел отослать советчика куда подальше, однако в последний момент не рискнул. Тот стержень, который он обрел и закалил в детдоме в постоянных битвах за выживание, а потом и за лидерство, здесь, на воле, дал трещину. Там он мог подчинять себе слабых, потому что количество сильных было ограничено, тут же безраздельно правили «быки», «качки», объединившиеся в банды и группировки, и ему оставалось лишь примкнуть к тем или другим, чего он до сих пор не успел сделать. Незнакомец своими манерами не походил ни на уголовника, ни на блатного. И все же они разговорились.

Из этой беседы Коля Николин сделал вывод, что его новому знакомому чихать на законы, понятия и авторитеты, он личность, а не стадное животное, и поэтому привык не подчиняться, но управляться со своими проблемами сам. Нужна только воля и ненависть ко всему миру, а достать оружие для воплощения в жизнь всех замыслов — дело плевое. Разумеется, необходима команда отчаянных парней, которым терять нечего. Трое таких уже есть, не будет ли на примете у Николая кого-то еще? Может, из старых детдомовских корешей, особенно тех, кто всю жизнь подвергался унижениям, озлоблен и готов поквитаться за свое прошлое, самоутвердив себя в настоящем? Из-за стола Коля Николин встал новым человеком. А вскоре в городе стала действовать банда отморозков.

Первым делом, как и обещал блондин, известный им всем лишь по погонялу Клоун, разобрались с кредиторами Коли. Николин не участвовал в расправе, он должен был находиться на людях, чтобы не навести на себя подозрение. Троих парней вывезли в лес, размозжили затылки монтажкой, облили бензином, сожгли и закопали. Потом разобрались с врагом другого парня, и Коля уже присутствовал на казни, однако смалодушничал: когда Клоун шилом выколол своей жертве глаза, а потом ударом кинжала располосовал ему рот, Николина вырвало. Разобравшись в короткий срок с недругами из прошлого, Клоун, до этого проводивший расправы самолично, предложил попробовать себя в новом ремесле другим участникам банды. У тех, кто с ним был изначально, вышло без сучка и задоринки: они ограбили мини-маркет больше не ради выручки, а как бы экзаменуясь — двух продавщиц положили в упор из ТТ, главарь, как обычно, остро отточенным клинком расширил им улыбку. Все это Настя слышала от Николая, который стал совершенно невменяем.

Сам Коля стрелял по живым мишеням дважды, и оба раза какая-то невидимая сила отводила ствол, пули попадали то в руку, то в ногу жертве, ошибки приходилось исправлять Клоуну. «Халтуришь, Колек, — говорил тот после дела, на «разборе полетов». — Еще такая промашка — и я за себя не ручаюсь. Свои же порвут на части. А сбегать не вздумай — найду, отыграюсь прежде на сестре, потом на тебе».

И это были не пустые слова. В силу каких-то причин один из банды вдруг решил завязать. Его убрали свои под чутким руководством Клоуна. Зажмурившись, Коля выстрелил в голову парня, которого сам привел в группировку полгода назад. Нажимая на спуск, Николин думал лишь о том, что этот контрольный выстрел ничего не решает, парень уже мертв от тех беспорядочных ударов кастетами и цепями, которые нанесли ему бывшие дружки.

Второго застрелили менты, третьего — воры на разборке, четвертый выбросился из окна, и осталось неясно, сам ли он это сделал или ему помогли.

В следующем большом деле ключевая роль по устранению свидетелей отводилась как раз Николаю. Теперь я уже знал, что это большое дело — налет на «Миллениум» и что Настин брат предпочел убежать, нежели стать убийцей. Он умер сам, а его сестра оказалась единственной, не считая членов группировки, из знающих Клоуна в лицо. Как я уже понял, предательства он не прощал, и, будучи физически не в силах отомстить Николаю по причине его смерти, обязательно попытается отыграться на его сестре. Более того, она в состоянии опознать его.

— Ни в коем случае никуда отсюда не выходи, — предостерег я, мельком взглянув на часы. До моей следующей встречи оставалось совсем немного.

— Но… — Девочка замялась. — Мне обязательно надо выйти. Туда и обратно…

— Куда же? — нетерпеливо спросил я.

— Домой, в коммуналку. Мы с Колей так торопились, что совсем не подумали о Тимошечке. Я только успела насыпать ему сухого корма и налить в миску воды. Наверняка все это уже кончилось, и он умрет с голода, если я…

— Тимошечка — это…

— Кот. Сибирский. Черный с белым, такой пушистый и ласковый…

Я взвыл точно так же, как это делало ненавистное кошачье племя под окнами моего офиса. Не зная, как отвести беду от людей, я вынужден был спасать от голодной смерти кота. Но время поджимало.

— Хорошо, — отрезал я. — Диктуй адрес и давай ключи. Сегодня же увидишь своего любимца.

В ее голубом взгляде читалась такая признательность, что мне стало неловко за свою резкость. Я поспешно вышел.

Действо пятое. Галкин в любовь играет и…

Престижный высотный дом, в котором поселилась Инга, по всей видимости на средства Ланенского, был возведен на откосе. Из широких окон прекрасно просматривались окрестные дали, великая русская река и мост через нее. Пока картина была печальной, однообразно белой, редкие прогалины выглядели как безобразные черные раны на теле земли, но я уже мысленно перенесся в скорое будущее, когда снег полностью сойдет, ледоход взломает застывшую реку, и она неспешно понесет свои воды вдаль, а откос закудрявится сочной травянистой зеленью.

Я оторопело смотрел на девушку, распахнувшую передо мной дверь. Блондинка в крохотной юбчонке и топике, розовая после купания, почти не накрашенная, отдаленно смахивала на пригласившую меня Ингу, однако, в отличие от той карикатурной куклы, выглядела живой, юной и свежей. Неужели это была ее младшая сестра? Тогда какого черта меня сюда позвали? И лишь когда незнакомка открыла рот, я испустил вздох, облегчения или разочарования, судить не берусь.

— Ты? — рассеянно произнес я.

Так манерно растягивать слова могла лишь она одна.

— А что-о-о, не похо-о-оже? Как я тебе больше нра-а-а-влюсь, брюнеткой или блонди-и-инкой?

— Какая же ты на самом деле?

— Разумеется, натуральная блондинка. А то был парик. Да и сам догадаться бы мог, раз называешься сыщиком. Глаза-то зеленые. Где ты видел у брюнеток зеленые глаза? Это уже… как там…

— Патология?

— Вроде. Дурацкое слово, никогда его не выучу. Ладно, раздевайся, проходи в комнату.

Я разулся, но кожанку не снял — под ней у меня находилась кобура с пистолетом, и мне почему-то не хотелось, чтобы Инга видела мое вооружение.

В комнате лишь два кресла и журнальный столик, чтобы выпить и слегка перекусить, да огромная двуспальная кровать — ее предназначение понятно без лишних комментариев. Инга собственноручно попыталась придать уют любовному гнездышку в соответствии со своим вкусом. На подоконник она поставила вазу с искусственными цветами, на стены повесила фотографии в рамках. На всех была она, любимая, в разных париках и нарядах. Здесь в облегающем вечернем платье с глубоким декольте, здесь в белоснежном брючном костюме, тут в бикини, а тут вовсе обнаженная.

Пока я рассматривал фотографии, Инга угнездилась в одном из кресел, поджав ноги. Сделала она это сознательно. Присев в соседнее кресло, я был вынужден во всей красе наблюдать ее открытое загорелое бедро. Не желая подвергаться действию женских чар, я отвел взгляд и закурил сигарету.