Георг Хилтль - Опасные пути

• Название: Опасные пути
• Автор: Георг Хилтль
• Издательство: Folium, Элко
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7061-0004-7

Романы серии «Интимная жизнь монархов» пользовались большой популярностью в России конца XIX — начала XX века. Захватывающее переплетение подлинных исторических событий, подробное, «живое» описание известных исторических личностей, невероятные интриги, всемогущих фаворитов и никому сейчас неизвестных фрейлин, дворцовый быт и обычаи, отважные мушкетеры и гренадеры, прекрасные придворные дамы, делают эти романы привлекательными и сегодня.

---

В сопровождении Гюэ и Аманды, Ренэ шатаясь вышел из дома.

— Отец, отец! — воскликнул он. — Отчего я не послушался тебя! Но было уже слишком поздно. Мог ли я это предугадать!

— Успокойся, дорогой Ренэ, — сказала Аманда. — Видно, такова судьба.

Териа после совершенного преступления в ту же ночь ускакал из Парижа в Голландию.

X В Орлеанском дворце

Так называемый “зеленый кабинет” в Орлеанском дворце представлял собой элегантный будуар. Этот кабинет служил будуаром его высочеству герцогу Орлеанскому, единственному брату короля Людовика XIV.

Мосье, как при дворе и в высшем свете титуловали этого чудака, обращал на себя внимание необыкновенными привычками и странностями. От игры в мяч и от фехтования он отказывался под предлогом утомления и отвращения. Но если кто бы мог проникнуть в будуар или в смежные с ним покои, тот увидал бы при наступлении вечера странное зрелище: герцог Орлеанский наряжался в дамские платья, румянился, белился, танцевал как дама или целыми часами просиживал перед зеркалом.

В этих развлечениях герцога принимали участие его три любимца: де Беврон, маркиз Эффиа и мальтийский рыцарь Филипп де Лоррэн. Все они старались перещеголять друг друга в женственности.

Мосье был невысокого роста и безобразной наружности. У него были темные впалые глаза, торчащие волосы, которые никак нельзя было пригладить, длинный нос и маленький рот.

И такому-то мужу досталась благодаря политическим интригам красивая, умная и очаровательная жена — Генриетта Английская, сестра Карла II. Конечно она не могла долго оставаться близ такого мужа, чтобы не увлечься кем-нибудь более достойным, и подарила свое сердце графу Гише.

Хотя герцог своей пошлостью и оттолкнул от себя свою очаровательную супругу, однако он не хотел допустить расположение, которое она чувствовала к красивому графу. Поэтому после многих столкновений граф Гише был, наконец, по приказу короля, выслан в Польшу. Но это не успокоило герцога Орлеанского, так как ходили глухие слухи, что король очень симпатизирует своей молодой невестке; поэтому Филипп Орлеанский ничего не имел против возвращения графа Гише, которого он опасался менее, чем короля.

Чтобы хотя бы немного отомстить за это, герцог выказывал полнейшее равнодушие ко всему окружающему. Он вел уединенный образ жизни только в обществе своих трех фаворитов и являлся ко двору лишь тогда, когда получал приказ присутствовать на придворных празднествах.

Герцогиня не любила своего супруга, но злые толки заставили ее убедительно просить короля удалить от двора хотя бы шевалье де Лоррэна, так как ее возмущала дружба герцога с этим испорченным человеком.

Зеленый кабинет был ярко освещен. Посреди комнаты были расставлены различные оттоманки, кресла и другая мебель, образуя собой круг. На этих диванах возлежали четыре личности, не требующие более подробного описания; это был Филипп Орлеанский и его три женственных кавалера: Беврон, маркиз Эффиа и Филипп де Лоррэн. Трое из них, а именно герцог, Беврон и Лоррэн — были наряжены в дамские платья. Маркиз Эффиа с мандолиной в руках пел под ее аккомпанемент страстные романсы.

Когда певец спел несколько куплетов, Филипп Орлеанский поднялся и обратился к переодетым кавалерам:

— Сударыни, протанцуем сарабанду. Я выбираю шевалье де Лоррэна.

— Тише, дама Филиппа, — воскликнул шевалье. — Разве Вы забыли, что мы здесь все только женщины?

— Извините, сестрица, — сказал герцог, отвратительно улыбаясь, — Вы правы. Будем танцевать!

И глупые мужчины принялись танцевать сарабанду, стараясь один перед другим отличиться жеманными женскими жестами.

Герцог Орлеанский только что собирался выполнить необычайное па, как вдруг, к удивлению и испугу маленького общества, дверь быстро открылась и кто-то решительным шагом вошел в “зеленый кабинет”. Рассерженный этим герцог собирался резко выразить свое негодование, но к счастью вовремя удержался, узнав в вошедшем своего брата, короля Людовика.

Король стоял среди комнаты, высоко подняв голову. Он смотрел на представившуюся его глазам сцену с удивлением и гневом, а потом презрительно покачал головой.

Застигнутые врасплох актеры, за исключением герцога Орлеанского, спешили укрыться за мебелью и ширмами.

У короля в руках была богато украшенная палка, на которую он опирался.

— Филипп, — сказал он после некоторой паузы. — Герцог Орлеанский, что я здесь вижу?

— Это — маскарад, государь, — ответил герцог, — больше ничего.

— Но маскарад недостойный, не мужественный. Я не хотел этому верить. Герцог Орлеанский, не Вы обесчещиваете женщин, а женщины обесчещивают Вас.

— Ваше величество, Вы слишком суровы и строги по отношению ко мне, Вашему брату, — сказал герцог.

— Я говорю только правду. Эй, Вы, почтенные кавалеры, покажитесь же мне в туалетах, которые Вы сами выбрали для себя!

Король махнул палкой в сторону укрывшихся.

Кавалеры в величайшем смущении предстали перед ним.

— Ну, можно ли этому поверить, господа? — воскликнул Людовик. — Нет, это стоит видеть. Уже давно дошли до меня слухи о том, как странно развлекаются в Орлеанском дворце, но я не хотел верить этому. Наконец сегодня я решил убедиться в этом своими глазами. Это гнусно, господа, гадко!

Король ударил слегка палкой по полу.

— Государь, — сказал Филипп Орлеанский, — кто осмелился донести Вам о нашей невинной забаве и представить ее в виде чего-то недозволенного? Нас забавляет такое развлечение.

— Ах, герцог, — воскликнул Людовик, — у Вас дурной вкус, извращенный вкус. Мои офицеры наряжаются в дамские платья; вместо шлема они украшают головы такими изящными куафюрами, как вот эта! — и король сбросил палкой головной убор, который возвышался на подставке близ туалетного стола, а затем строго добавил: — Филипп Орлеанский, подойдите ближе, а Вы, господа, удалитесь!

Это приказание было моментально исполнено.

Тогда Людовик схватил брата за руку и, отведя его в сторону, тихо сказал:

— Я пришел сегодня один, я не хотел других делать свидетелями пошлости, которой Вы здесь занимаетесь, будьте мне благодарны за это. Но если Вы не хотите совсем лишиться моей милости, то перемените свои развлечения.

— Неужели я не смею в своем доме заниматься, чем я хочу, ведь я — герцог Орлеанский?

— Именно потому, что Вы — герцог Орлеанский, Вы не смеете делать себя всеобщим посмешищем. Я допускаю, чтобы боялись принцев моего дома, чтобы их ненавидели, но не допущу, чтобы над ними смеялись. Вы — арлекин, Филипп!

Герцог вскочил, но большие глаза короля смотрели на него так величественно, что он не посмел что-либо возразить.

— Я помогу Вам, Филипп, — продолжал король, отворачиваясь. — Шевалье де Лоррэн, подойдите сюда!

Позванный немедленно подошел.

При виде мальтийского рыцаря в женском наряде король презрительно улыбнулся и строго сказал ему:

— Вы слишком зажились в Париже. Для Вашей особы трудно найти какое-нибудь развлечение, потому что, как я вижу, Вы ищете самого необычайного времяпровождения. Вам будет очень полезно немедленно выехать из Парижа; на чужбине Ваши мысли примут более разумное направление. Итак, шевалье, завтра утром в десятом часу Вы получите инструкции и паспорта в бюро господина Кольбера, а послезавтра Вы будете уже на пути в Рим.

Шевалье и герцог вздрогнули от неожиданности.

— Ваше величество, — сказал герцог Орлеанский, — я просил бы Вас смягчить Ваше суровое решение. Шевалье де Лоррэн так привязан к Парижу, что, мне кажется, не переживет этого изгнания.

— Хорошо умереть в святом городе! — сказал король. — Впрочем, с этим он еще подождет. Мое решение неизменно. Так я хочу. Сегодня понедельник. Постарайтесь, де Лоррэн, чтобы в среду я уже не встретил Вас в Париже. Прощайте! Бросьте свои румяна, куафюры, дамские платья и веера; это мой совет. Герцог Филипп, не наказывайте Ваших слуг! Они действовали по моему приказанию.

Король вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью. Он был по-видимому сильно разгневан, иначе он не допустил бы такой резкости, так как вообще Людовик умел владеть собой и сдерживать вспышки гнева.

— Откуда все это? — воскликнул герцог Орлеанский, — когда монарх удалился.

— Вы еще спрашиваете, герцог! Неужели Вы можете еще минуту сомневаться? — воскликнул де Лоррэн, сердито шагая по комнате взад и вперед, что было крайне комично, так как он все еще был в дамском наряде.

— Ну, так кто же донес ему о нас? Я хотел бы знать, кому мешают наши забавы?

— Кому? Ха-ха-ха!.. Ну, я Вам помогу, если Вы уже так слабоумны.

— Шевалье де Лоррэн, прошу Вас говорить с большим уважением со своим герцогом, — сердито воскликнул Филипп.