Георг Хилтль - Опасные пути

• Название: Опасные пути
• Автор: Георг Хилтль
• Издательство: Folium, Элко
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7061-0004-7

Романы серии «Интимная жизнь монархов» пользовались большой популярностью в России конца XIX — начала XX века. Захватывающее переплетение подлинных исторических событий, подробное, «живое» описание известных исторических личностей, невероятные интриги, всемогущих фаворитов и никому сейчас неизвестных фрейлин, дворцовый быт и обычаи, отважные мушкетеры и гренадеры, прекрасные придворные дамы, делают эти романы привлекательными и сегодня.

---

Первая из них, в монашеском одеянии, была Берта де Матревиль; она считалась ближайшей подругой королевы Анны Австрийской и сама привела к больной Экзили, чтобы поскорей приступить к новому лечению.

Вторая из женщин была пожилая испанка, Жуана Молипа — камеристка королевы со времени рождения Людовика XIV она была горячо предана ей и не изменила своих чувств даже тогда, когда Анна предпочла ей другую камеристку, француженку.

Третья женщина была высокого роста, жгучая брюнетка, с прекрасными волосами, чудными зубами, но некрасивым лицом, которое было обезображено отсутствием одного глаза. Ее звали де Бовэ. Это была прежняя приближенная вдовствующей королевы. Во время болезни Анны Австрийской де Бовэ была снова призвана в Лувр, хотя была отпущена с большой немилостью. Говорили, что эта немилость королевы к Бовэ была вызвана некоторыми некорректными поступками последней. Всеобщий голос утверждал, что одноглазая Бовэ десять лет тому назад первая просветила короля в делах любви.

Мужчины, находившиеся в комнате больной, были старый камердинер и Маттео Экзили, новый врач.

Король тихо подошел к матери и опустился на табурет, стоявший у ее кресла. Анна Австрийская с грустной улыбкой посмотрела на сына, взявшего ее за руку.

— Сегодня Вас начнет лечить новый врач, — начал король, — питаете ли Вы доверие к нему?

— Мои боли с каждым днем усиливаются, — ответила королева. — Я вижу человека, обещающего мне облегчение, и приветствую его.

С этими словами Анна устало опустила свою голову на подушки.

Король подошел к итальянцу и внимательно посмотрел на него. Экзили спокойно выдержал этот взгляд короля, не потупясь. Подобная смелость очевидно не понравилась Людовику, и он холодно проговорил:

— Вы, кажется, очень уверены в себе, сударь?

— Ваше величество, — ответил доктор, — эта самоуверенность является результатом моих медицинских успехов. Да ведь я и не навязывался, меня позвали.

— Вы правы, — сказал король, — если Вы поможете больной, то мы не останемся в долгу. Только Вы не должны быть в претензии, если врачи, лечившие королеву, будут присутствовать при исследовании больной. Может быть, Вы сообщите им также способ своего лечения, а главным образом укажете лекарства, которые Вы думаете применять. Я прошу Вас об этом.

Экзили молча поклонился, после чего произнес:

— Ваше величество, я считаю Ваше желание для себя законом, — ответил он, — только господа врачи не будут в состоянии определить состав моих лекарств, и должны будут полагаться на мои слова, а потому я думаю, что показывать им мои лекарства не имеет смысла.

Доктор подошел к креслу больной и низко поклонился.

— Забудьте, что я — королева, доктор, — сказала Анна Австрийская, обращая свой лихорадочный взгляд на итальянца, — перед Вами только больная.

Экзили внимательно посмотрел на лицо королевы, на котором страдания уже оставили глубокие следы. Больная не могла вынести взгляд Экзили, ее руки задрожали и ею овладел необъяснимый страх.

— Пресвятая Богородица; я вся дрожу, Молина, — прошептала она по-испански. — Какой ужасный человек! Что он будет делать со мной?

Доктор приступил к исследованию больной. Присутствующие в глубоком молчании наблюдали за ним. Король облокотился на спинку кровати. По тому, как итальянец подошел к королеве и приступил к осмотру, врачи тотчас же увидели, что перед ними не новичок в этом деле. Окончив исследование, Экзили, подойдя к королю, сказал:

— Я осмотрел больную, Ваше величество, и нахожу, что остановить болезнь возможно; для полнейшего излечения уже слишком поздно, нужно было раньше позвать меня. Я оставлю лекарство; каждый час нужно будет впускать по три капли в раны ее величества. Через три дня я снова приду, а теперь, Ваше величество, разрешите мне удалиться.

Король кивнул головой. Итальянец приготовил питье, подробно объяснил Молине, как давать его и как ухаживать за больной, и приказал уложить ее в постель. Затем он с глубоким поклоном вышел из комнаты, не удостоив врачей даже взглядом. Вслед за ним вышел и король. Врачи тотчас же набросились на склянки с лекарствами итальянца.

Их содержимое походило на мутную воду. Валло стал рассматривать жидкость на свет и заметил в ней какие-то тела, которые быстро опускались и подымались, а потом совсем исчезли. Врачи удалились в угол и углубились в обсуждение состава удивительного лекарства, пока госпожа Монтевиль не положила конца их спорам, заявив, что королева желает уснуть. Она взяла у них склянку и поставила в шкафик, стоявший у кровати.

— Заметьте место, где хранится лекарство, — сказал Сеген доктору Валло.

— Я угадываю Ваше намерение, — прошептал тот.

— Я также, — сказал Аллио. — Если хотите, я возьму на себя его исполнение. Спасение королевы невозможно, зачем же подвергать ее лишним страданиям и опытам этого итальянца.

— Вы думаете, что знаете средство, смягчающее действие этого состава?

— Я уверен, что это — ужаснейший яд, — сказал Аллио.

Сделав незаметный знак Бовэ, врачи вышли из комнаты.

Между тем, окончив исследование королевы, Экзили вышел в приемную, чтобы оттуда спуститься по лестнице к главному выходу, где он оставил свой плащ и шляпу.

Сэн-Лорен, окончив разговор с Лозеном и Рулем, вышел через боковую дверь на террасу и очутился лицом к лицу с итальянцем. Экзили и Сэн-Лорен остановились и окинули друг друга враждебными взглядами.

Сэн-Лорен первый прервал молчание:

— Так вот где, во дворце французского короля, мне приходится опять встретиться с римским отравителем!..

Экзили презрительно засмеялся и, откинув плащ, принял воинственную позу.

— Ах, и Вы тут, господин де Сэн-Лорен? Конечно, Вы уже успели сделать свое дело и оклеветать меня! Вы, храбрый доверенный высшего духовенства, образец добродетели; я очень рад видеть Вас. Вашу руку, милейший!

— Негодяй, — прошипел Сэн-Лорен, отступая назад, — берегись! Мы ведь не в Риме. Здесь я имею власть, и мое имя служит залогом того, что я достигну своей цели.

— Ваше имя? — резко возразил Экзили, — чего Вы хотите им достигнуть? Вы так твердо уверены, что я не могу повредить Вам? Пьер Ганивэ де Сэн-Лорен, — спокойнее продолжал итальянец, — зачем ты с такой злобой встал на моем пути, по которому я иду, не задевая тебя? Ты упускаешь из вида, что я тоже буду защищаться. Берегись, Пьер Ганнивэ! Если ты оклевещешь меня и станешь распускать дурные слухи, то я доберусь до тебя! Еще раз спрашиваю тебя: зачем ты не оставляешь меня в покое? Чего ты хочешь? Ты потому ополчился на меня, что я знаю многое такое, что может поколебать твое высокое положение? Но кто виноват в этом? Ты или я? В один прекрасный день в мою квартиру в Риме пришел француз. Тогда я, кроме медицины, занимался еще кабалистикой и составлением гороскопов. Француз до мельчайшей подробности рассказал мне историю своей запретной любви и связи с какой-то девушкой в Амьене. Плодом этой любви был хорошенький мальчик, которого француз должен был воспитывать в строжайшей тайне, и он просил меня заглянуть в его будущее. Я уступил его просьбам, и, вопросив свои таблицы и кабалистические круги, узнал, что этот мальчик погибнет от первой женщины, которую он полюбит, и будет причиной гибели своего отца и многих других людей. Этим французом был ты, Пьер де Сэн-Лорен! Разве я виноват в том, что ты сам выдал мне свою тайну?

— Я считаю тебя своим врагом вовсе не потому, — ответил Сэн-Лорен. — Я сам желал этого гадания и считался с твоим предсказанием. Но в твоих руках, и твоя жизнь…

— Что тебе за дело до моей жизни! Собирай деньги твоих попов, Пьер де Сэн-Лорен, и оставь меня в покое. Я не знаю ни твоей бывшей возлюбленной, ни твоего сына!

— Ты не знаешь его? — быстро спросил Сэн-Лорен.

— Я не имею ни малейшего понятия, где он шатается. Но не раздражай меня, а то я начну допытываться, и тогда на улице парижских сплетников и любителей скандала будет большой праздник. Я постараюсь привести сына в объятия своего благочестивого отца!

Сэн-Лорен бросил боязливый взгляд вокруг; терраса, на которой они стояли, была пуста.

“Он, кажется, действительно не знает моего внебрачного сына, — сказал себе Сэн-Лорен. — Я должен выиграть время, чтобы начать действовать. Он — самый опасный из всех”.

После этого он взял Экзили за руку и произнес:

— А больше у нас никаких счетов нет? Ты не дрогнешь, если я назову имя “Джульетта”? Вспомни чудную виллу, обвитую виноградом и обсаженную олеандрами! Прекрасная молодая девушка из влиятельнейшего рода лежит больная телом и душой; ни одно средство не помогает ей. Только тот, кого она любила, а это был я, — мог спасти ее, так как причиной ее разрушительной болезни была любовь. Братья Джульетты видели в ее браке со мной потерю огромного состояния. Ни один врач, ни одно лекарство не помогали, и милейшие братья Джульетты обратились к тебе. Ты явился, дал свои питья и мази, и на третий день Джульетта скончалась; ее братья успокоились. Вспомни нашу встречу около прекрасной покойницы, измученные черты которой, казалось, обвиняли тебя! Я обвинил тебя в ее убийстве. Смерть Джульетты заставила тебя бежать из Рима; я возбудил против тебя преследование инквизиции; это была моя единственная месть за умершую, мое единственное удовлетворение. В тот же день, когда ты, преследуемый сбирами, бежал из Рима я тоже покинул этот город, где оставил все, для меня дорогое.