Джейн Остен - Нортэнгерское аббатство

• Название: Нортэнгерское аббатство
• Автор: Джейн Остен
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52149-4

«Нортэнгерское аббатство» – элегантная пародия на весьма модную в то время «литературу ужасов», вышедшая из-под пера совсем юной Джейн Остен.

Озорная и в то же время вполне себе готическая история, в которой есть и старинный особняк, и наивная чувствительная особа, и демонический красавец, и опасности – правда, отнюдь не мистического свойства.

Для ценителей тонкой иронии и изящного слога – одно из немногих творений "первой леди" английской литературы, до которого пока не добрался Голливуд.

---

– Ах! Отчего вы не обставите эту комнату, господин Тилни? Какая жалость, что она не обставлена! Я в жизни не видела столь красивой комнаты; во всем мире красивее не найти!

– Полагаю, – молвил генерал, улыбаясь весьма удовлетворенно, – что она будет обставлена очень быстро; ей не хватает лишь дамского вкуса!

– Ну, будь это мой дом, я бы только здесь и сидела. Ах! Какой милый коттедж меж деревьев – да это яблони! Какой миленький!

– Вам он нравится – вы его одобряете – сего довольно. Генри, не забудь, что насчет него говорили с Робинсоном. Коттедж останется.

Сей комплимент пробудил застенчивость Кэтрин и тотчас запечатал ей уста; и хотя генерал нарочито обращался к ней, интересуясь ее мненьем относительно цвета обоев и портьер, ничего похожего на мненье из юной девы исторгнуть не удалось. Впрочем, воздействие свежих достопримечательностей и свежего воздуха немало способствовало рассеянью сей неловкости; и, добравшись до декоративной части владений, представлявшей собою тропинку, что вилась по лугу, где гений хозяина пастората начал творить с полгода назад, Кэтрин сносно пришла в себя и сочла, что сей парк прекраснее всех, что встречались ей прежде, хотя ни один куст в нем ростом не превышал зеленую скамью в уголке.

Прогулка по другим лугам и отчасти по деревне, визит в конюшни, где надлежало осмотреть некие усовершенствования, и очаровательная игра со щенками, только-только научившимися кувыркаться, привели всех к четырем часам дня, хотя Кэтрин едва ли полагала, что уже пробило три. В четыре им надлежало отобедать, а в шесть – отправиться назад. Никогда дни не летели так быстро!

Кэтрин поневоле заметила, что роскошь обеда, по видимости, ничуть не удивила генерала; более того, он даже искал на сервировочном столе холодное мясо, какового там не обнаружилось. Сын его и дочь отметили иное. Они редко видели, чтобы он где-нибудь, за вычетом собственного дома, вкушал пищу с таким аппетитом, и никогда прежде не наблюдали, чтобы он бывал столь мало огорчен растаявшим топленым маслом.

В шесть, едва генерал выпил кофе, их вновь поглотил экипаж; и столь отрадно было поведенье генерала в протяженьи сего визита, столь уверилась Кэтрин касательно его ожиданий, что, будь она равно уверена в склонностях его сына, она покинула бы Вудстон, почти не тревожась, Как или же Когда туда возвратится.

Глава XXVII

Утро одарило юную деву нижеследующим весьма неожиданным посланьем от Изабеллы.

Бат, апреля __

Драгоценная моя Кэтрин,

Я с величайшим восторгом получила два милых твоих письма и должна тысячу раз извиниться за то, что не ответила ранее. Я очень-очень стыжусь своей праздности; но в сем кошмарном городе ни для чего не находится времени. Чуть ли не каждый день после твоего отъезда из Бата я бралась за перо, дабы тебе написать, но какая-нибудь глупая мелочь непременно меня отвлекала. Прошу тебя, ответь мне поскорее – пиши мне домой. Слава Богу, завтра мы оставим сей омерзительный город. С тех пор, как ты покинула Бат, я ни в чем не находила удовольствия – пыльно до ужаса, а все, кто дорог сердцу, уехали. Мне кажется, если б я виделась с тобою, остальные ничего не значили бы для меня, ибо ты мне дорога неописуемо. Я очень беспокоюсь за твоего драгоценного брата, ибо с его отъезда в Оксфорд не получила от него ни слова; я страшусь, не случилось ли какого недоразуменья. Доброта твоя все уладит: он единственный человек, коего я любила или же способна любить; я уверена, ты его в сем убедишь. Моды уже отчасти весенние, а шляпки – страшнее и представить нельзя. Надеюсь, ты приятственно проводишь время, но, боюсь, совсем позабыла меня. Я не скажу всего, что могла бы, касательно семейства, у коего ты гостишь, ибо не хочу показаться невеликодушной или настроить тебя против тех, кого ты почитаешь; но так сложно разобраться, кому доверять, а молодые люди сами себя не понимают и двух дней кряду. С радостью сообщаю, что молодой человек, невыносимый более прочих, оставил Бат. По сему описанью ты поймешь, что я разумею капитана Тилни, кой, как ты, вероятно, помнишь, до твоего отъезда потрясающе склонен был преследовать и дразнить меня. Затем он стал еще хуже и просто-напросто ходил за мною тенью. Многие девушки обманулись бы – такого ухаживанья свет не видывал; однако я слишком хорошо знаю непостоянный пол. Два дня назад он отбыл в полк и, надо думать, более никогда не станет мне докучать. В жизни не встречала таких хлыщей; он потрясающе неприятный. Последние два дня он не отходил от Шарлотты Дэвис; я жалела его за столь неразвитый вкус, однако не обращала вниманья. Последний раз мы встретились на Бат-стрит, и я тотчас свернула в лавку, дабы он со мною не заговорил; я и видеть его не желала. После он направился в бювет; но я ни за что на свете не пошла бы следом. Сколь отличен от него твой брат! Умоляю, сообщи о последнем – из-за него я весьма несчастна; уезжая, он был такой измученный – простудился, вероятно, или же его что-то угнетало. Я бы написала ему сама, но потеряла адрес; и, как я уже намекала выше, опасаюсь, что он счел дурным некий мой поступок. Прошу тебя, урезонь его и утешь; или, если он по-прежнему терзаем сомненьями, все уладит его записка ко мне или визит в Патни, когда он окажется в городе. Я целую вечность не бывала в залах, и на театре тоже, только вчера вечером ходила с Ходжесами озорства ради, за полцены; потому что они меня задразнили; и я не хотела, чтоб про меня сказали, будто я заперлась из-за отъезда Тилни. Мы как раз сидели подле Митчеллов, и они сделали вид, будто страшно удивились, меня увидев. Я знаю, какие они злобные; когда-то не снисходили до любезности, а теперь – воплощенное дружелюбье; но я не дура, меня они не обманут. Сама знаешь, мне и самой бойкости не занимать. Энн Митчелл нацепила тюрбан, как у меня, я такой надевала неделю назад в концерт, только у нее дурно вышло; моему необычному лицу такое идет, насколько я понимаю, – во всяком случае, Тилни тогда мне так сказал, и еще прибавил, что мною все любуются; впрочем, он последний человек на свете, чьему мнению я стану доверять. Я теперь ношу только фиолетовое; я знаю, что выгляжу чудовищно, однако сие не важно – это любимый цвет твоего драгоценного брата. Не теряй времени, драгоценнейшая моя, бесценнейшая Кэтрин, напиши ему и мне,

Коя вечно и т. д.

Сии потуги пустого лицемерья не обманули даже Кэтрин. Несообразности, противоречия и ложь бросились ей в глаза с первой же строки. Она стыдилась за Изабеллу и стыдилась того, что любила ее. Сии изъявленья привязанности были отвратительны, сии оправданья пусты, а требованья дерзки. От ее имени написать Джеймсу! Нет уж, Джеймсу вовсе не следует более слышать имени Изабеллы.

По прибытьи Генри Кэтрин сообщила ему и Элинор, что брат их в безопасности, со всею искренностью их поздравила и с великим негодованьем зачитала самые содержательные отрывки письма. Дочитав же:

– Вот и вся Изабелла, – вскричала она, – вот и вся наша дружба! Она, вероятно, почитает меня идиоткой – иначе бы так не писала; но, быть может, сие более прояснило мне ее нрав, нежели ей известен мой. Я понимаю, какова она. Самовлюбленная кокетка, чьи фокусы не подействовали. Я не верю, что она когда-нибудь питала расположение к Джеймсу или ко мне; я бы хотела вовсе ее не знать.

– Вскоре вам покажется, будто так оно и есть, – сказал Генри.

– Я не постигаю лишь одного. Я понимаю, что она имела виды на капитана Тилни, но не преуспела; но я не постигаю, чего хотел капитан Тилни. Для чего ему было окружать ее вниманьем так, что она поссорилась с моим братом, а затем бежать самому?

– Я мало что могу сказать в защиту резонов Фредерика – тех, кои я подозреваю. Он не лишен тщеславья, как и юная госпожа Торп; основное различье меж ними в том, что он умнее, а посему его тщеславье пока ему не навредило. Раз следствие его поведенья не обеляет его в ваших глазах, нам лучше не искать причины.

– Значит, вы думаете, на самом деле он был к ней равнодушен?

– Я в этом убежден.

– И притворялся, будто это не так, озорства ради?

Генри кивнул.

– Что ж, в таком случае, должна сказать, он мне ни капельки не нравится. Для всех нас все обернулось к лучшему, но он не нравится мне все равно. Вообще-то, я думаю, никто не пострадал – вряд ли у Изабеллы разбито сердце. Но что, если бы она в него влюбилась?

– Для начала нам следует предположить, что у Изабеллы имеется сердце, – а тогда она была бы существом совершенно иным; и в таком случае с нею обращались бы совершенно иначе.

– Вы, разумеется, правы, защищая вашего брата.

– А если бы вы защищали своего, вряд ли разочарованье юной госпожи Торп сильно расстроило бы вас. Однако душа ваша разъедена природной чистотою, а посему не поддается хладнокровным увещаньям семейственных пристрастий или жажды мести.

Комплимент спас Кэтрин от горечи. Раз Генри так любезен, Фредерик не может быть непростительно виноват. Кэтрин решила не отвечать Изабелле на письмо и постаралась более о ней не думать.