Петр Стефановский - Триста неизвестных

• Название: Триста неизвестных
• Автор: Петр Стефановский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Вы хорошо, Стефановский, спали? - спрашивает он, еле сдерживая возмущение.

- Хорошо...

- А его грузовик переехал, - вставляет кто-то из моих заботливых дружков.

Признаюсь, переехал. Два раза переехал. Сначала, когда в потемках на строй налетел, а потом, когда назад сдавал.

Взыскивать с меня Никитенко не стал, зато на неделю упрятал в госпиталь для обследования. Думается, будь на его месте Лазарев, я там оказался бы сразу после дорожного происшествия. Он каждого из нас насквозь видел. От него не удалось бы скрыть изрядно помятые бока. Никитенко же был человек новый.

После "Авро-504К" осваивали учебно-боевой самолет Р-1, построенный по типу трофейного английского самолета конца гражданской войны "Де Хавиленд" ДН-9. На нем и сдавал я экзамены на право называться летчиком.

Быстро пролетели курсантские годы. Осталась позади и инструкторская работа в родной Каче. Я уже много лет испытываю боевые самолеты, поднимаю в несусветную высь вот этого гиганта ТБ-7, под тенью плоскостей которого сейчас рассказываю товарищам о качинской школе.

- А почему все-таки она качинской называется? - спрашивает пытливый молодой стрелок.

- Почему - Кача? Видишь ли, в Мамашайской долине есть ручеек - исток реки Качи. Над долиной - школьная зона пилотирования. Из ручейка рождается река. Над долиной, где ее начало, рождаются летчики, начинают свой большой путь. Поэтому и Кача.

- Символично, - произносит Саша Брянденский и кивает на приближающегося к нам бортинженера М. Ф. Жилина.

- Самолет готов! - докладывает тот. Натягиваем свои "меха".

- По местам! - командую.

На высоте четыре тысячи метров приказываю экипажу надеть кислородные маски. Передаю управление второму пилоту Володе Дацко и протягиваю руку за своей маской. Что-то больно кольнуло под коленкой. Ощупываю - твердый шар. Подзываю Маркова. Пощупал он и захохотал:

- Заяц, товарищ командир.

Марков стягивает с меня унту, засучивает меховую штанину, подсовывает под нее руку и тут же, как ужаленный, отдергивает назад.

- Колется, чтоб ему.

Он берет пассатки и просовывает их под штанину, возится там и наконец извлекает из-под комбинезона Ваську - ежа, когда-то пойманного и прижившегося в экипаже. Видно, во время нашего отдыха там, под плоскостью, он залез в комбинезон и уснул. Тут же, на высоте, стало ему трудно дышать, забеспокоился. Вот и кольнул.

Жаль было Ваську, но пришлось отправить его за борт. В полете не до забав: он мог бы забраться в органы управления. Потом ребята долго поглядывали на меня с укоризной: как так не мог заметить, что еж в комбинезоне?

Если не принимать во внимание ежиного инцидента, испытания прошли без всяких осложнений. Машина, на наш взгляд, вполне отвечала своему назначению. Конструкторы быстро среагировали на замечания и предложения экипажа, устранили замеченные недостатки, произвели доработки. Весной 1938 года в наш НИИ ВВС поступил вполне доведенный второй экземпляр ТБ-7-42 (дублер). Управляемый стабилизатор на нем был заменен триммером. Сбрита "борода" - выступ в передней нижней части штурманской кабины. Выполнен и ряд других мелких, но необходимых переделок. Дублер летал превосходно, безупречно вел себя на самых максимальных режимах полета.

В дальнейшем ТБ-7 - Пе-8 претерпел ряд модификаций. Был выпущен четырехмоторный вариант ТБ-7 с двигателями АМ-35А, а также и с другими. По летным характеристикам самолёт значительно уступал своему пятимоторному родителю, но именно ему пришлось принять участие в Великой Отечественной войне.

Как дальний бомбардировщик, Пе-8 последней модификации применялся для выполнения ряда очень важных и ответственных заданий. Летчики дальней авиации, когда фронт находился недалеко от Москвы, производили на этих машинах смелые полеты на Берлин и другие военно-промышленные центры фашистской Германии. На одном из этих самолетов летчик Эндель Карлович Пусеп, впоследствии Герой Советского Союза, совершил беспримерный перелет через ряд фронтов в союзную нам Америку с важной дипломатической миссией и благополучно вернулся обратно.

 

Глава шестая. Вне видимости земли

Сейчас полеты вне видимости земли стали обычными, как в военной, так и в гражданской авиации. Самолеты надежны, приборы безотказны, летчики отлично подготовлены. А как много пришлось потрудиться ради этого ученым, конструкторам и летчикам старшего поколения! Нередко опыт слепых полетов добывался даже ценою жизни.

Не буду глубоко вдаваться в историю. Мне, как летчику, сподручней рассказать о своих крылатых товарищах, которым первыми пришлось прорывать облачную блокаду еще в нашей качинской школе.

Помню, инструкторы пытались проскакивать сквозь отдельные небольшие тучки. Кое-кому это удавалось, в том числе и мне. Прямо скажу: ощущение было далеко не из приятных. Даже самые тренированные летчики, попав в облака, чувствовали себя беспомощными. Появлялась какая-то неуверенность и в себе, и в самолете. Все казалось каким-то нереальным. Хотелось как можно быстрее вырваться из облаков, увидеть землю.

Человек все-таки рожден ходить по земле. Крылатая фраза: воздух - родная стихия летчика - образное выражение, не больше. Вестибулярный аппарат не очень-то надежный помощник в определении пространственного положения, если глаза ничего не видят. Приборов "слепого" оборудования на самолетах той поры не было. Два примитивных креномера - дугообразные трубочки со спиртом и пузырьком воздуха посредине - давали более чем приблизительное представление о поперечном и продольном положении машины.

В дальнейшем появились комбинированные приборы типа "Пионер", которые в сочетании с магнитным компасом несколько улучшили условия пилотирования вне видимости земли. Но существенного вклада в разрешение общей проблемы слепого полета они не внесли. Только появление авиагоризонта, гиромагнитного и радиокомпасов позволило летать в облаках вполне уверенно.

Путь этот оказался долгим и нелегким. В НИИ ВВС вопросами вождения самолетов ночью и в облаках стали заниматься в начале тридцатых годов. Для проведения экспериментов были образованы группы специалистов, объединенные в отделах. В проведении этих работ большую роль сыграли такие видные деятели советской авиации, как Герой Советского Союза генерал-лейтенант инженерно-технической службы С. А. Данилин - участник беспосадочного перелета М. М. Громова из Москвы в Америку через Северный полюс, Герой Советского Союза И. Т. Спирин - штурман первой в истории воздушной экспедиции, совершившей посадку на тяжелых четырехмоторных самолетах в районе Северного полюса. Много и плодотворно в этой области трудились инженер НИИ ВВС, а затем Наркомата авиационной промышленности Френкель, летчики Жарновский, Пуантис и другие энтузиасты слепых полетов. Кстати сказать, испытатель Владимир Михайлович Жарновский со временем научился сажать специально оборудованный самолет Р-5 исключительно по приборам. Достойно сожаления, что его победа не имела практического значения: машина, на которой он летал, уже безнадежно устарела...

В моей первой летной книжке есть запись, относящаяся к 28 октября 1932 года: "Спецзадание 6-го и 15-го отделов, 1000 метров, один полет, 1 час 30 мин., на самолете ТБ-3". На следующий день сделана новая запись: "Слепой полет в облаках на ТБ-3,1000 метров - 1 час 50 мин.".

Читаю эти лаконичные строки, и перед глазами встает Жан Вильгельмович Пуантис, француз-эмигрант, скромный, но незаурядный летчик-испытатель. Среднего роста, плотный, с курчавой черной бородой и пышными усами. Этот человек был поистине энтузиастом слепых полетов, сам изобретал дополнительное оборудование для облегчения самолетовождения в облаках.

В октябре 1932 года мы с Жаном Пуантисом впервые повели тяжелый четырехмоторный бомбардировщик сквозь сплошные, плотно прикрывавшие землю облака. И первый полуторачасовой полет, и второй - продолжительностью час пятьдесят минут - проходили вполне благополучно. Болтало, конечно, основательно, но машина безупречно подчинялась рулям, приборы, хотя и примитивные, давали представление, о пространственном положении самолета, указывали на возникающие крены. Во всяком случае, возможность полутора-двухчасового полета бомбардировщика в облаках была доказана. А это уже много значило и, главное, вдохновляло на новые успехи. Чтобы летчики увереннее чувствовали себя в естественных условиях, началось внедрение тренировочных полетов под светонепроницаемым колпаком (шторки для этих целей появились значительно позже).

* * *

Очередной наш совместный полет на ТБ-3 имел цель- отработать самолетовождение по приборам. Слепым он являлся лишь для меня. Колпак закрывал обзор земли и горизонта только с левой стороны. Летчик, сидевший в правом кресле, все видел отлично. Он внимательно контролировал полет, отвечая за его безопасность; особенно следил за тем, чтобы не столкнуться в воздухе с другими самолетами.