Родион Малиновский - Солдаты России

• Название: Солдаты России
• Автор: Родион Малиновский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

«Солдаты России» — литературно-художественное произведение, над которым Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский работал в последние годы своей жизни. Рассказывая о судьбе простого паренька из народа Ивана Гринько, автор дает запоминающуюся, полную неповторимых деталей картину событий, развернувшихся в России накануне и в годы первой мировой войны 1914–1918 гг. Большое впечатление производят главы книги, в которых Р. Я. Малиновский с прекрасным знанием окопного быта и солдатской жизни повествует о боях в Восточной Пруссии, в Августовских лесах и в районе Мазурских озер, показывает косность и бездарность высшего русского командования, нарастание революционных настроений в рядах царской армии, появление первых солдатских комитетов и т. д. Огромный, в значительной мере малоизвестный материал приводится Р. Я. Малиновским при описании трагической истории русских солдат, направленных в ходе империалистической войны в союзную Францию.

---

— Все равно, Митрофан Иванович, связной должен топить печку, за обедом ходить, сапоги чистить... Денщик-то его сидит с чемоданами в обозе, оберегает там всякое добро и стирает белье начальнику. Так что я ни за что не пойду в связные!

Резкий, со свистом, разрыв снаряда оборвал этот разговор, и все плотно прижались к передней стенке окопа. Разрыв повторился, стали подряд рваться и ухать тяжелые немецкие снаряды — начался сильный артиллерийский обстрел высоты. Наша тяжелая артиллерия — шестидюймовые пушки и восьмидюймовые гаубицы — открыли ответный огонь; тяжело шипя и завывая, понеслись один за другим снаряды в сторону высоты 169, занятой противником.

Через несколько минут стрельба стихла. В сумерках стали уносить тяжело раненных стрелков седьмой роты, больше всех пострадавшей от обстрела. Пулеметчики поправляли свои разрушенные окопы и блиндажи на западной стороне высоты и выдвигали пулеметы на ночь. Настроение у всех было подавленное — уже десять дней, как второй батальон и пулеметчики второго взвода удерживали высоту; до каких пор здесь придется мерзнуть и вшей кормить, никто не знал.

Но через пять дней, наконец, привалило счастье. На смену прибыл первый батальон с пулеметным взводом — его привел подпоручик Степанов, полуротный старший офицер команды. Смена произошла тихо. Пехотинцы и пулеметчики, временами освещаемые мощными крепостными прожекторами немцев, двинулись змейками в тыл. Когда попадали под луч, останавливались и замирали в той позе, в какой были захвачены, а луч слепил, жутко было стоять под ним на голом месте. Коноводы при приближении луча должны были сделать так, чтобы не видно было головы лошади — встать под шею коня.

За дорогой, а тем более уже в Шедлискене, можно было не бояться прожектора. Но станция Шедлискен зато нет-нет да и обстреливалась артиллерией. Приходилось укрываться за каменными строениями. Дальше батальон собрался в колонну и спокойно двинулся в Сухоляскен для расположения на отдых в резерв. Проходили мимо огневых позиций артиллерии, расположенных в оврагах и перелесках между высотами и хуторами Сухоляскен. Для артиллеристов это — передовая, а для матушки-пехоты — место отдыха. Какая несправедливость! Пехота всегда завидовала артиллеристам, а те смотрели на нее свысока.

Среди ночи батальон разместился по хатам в селе Сухоляскен, предвкушая отдых и сон в добротных, жарко натопленных домах. И солдаты не ошиблись в своих нехитрых мечтаниях. На другой день повели всех в баню. Разумеется, это было особое наслаждение — помыться в теплой бане, смыть всю грязь, освободиться от зуда, донимавшего тело, потереть его жесткой рогожной мочалкой. Может ли быть на свете что-нибудь приятней! Немного пришлось посидеть в одном белье, пока обмундирование прожарили, но зато вшей не будет хоть несколько дней. А после бани был сытный, горячий обед, чем тоже редко балуют на войне солдата... Как мало, оказывается, надо человеку!

На следующий день Ванюшу вызвали в полковую канцелярию в город Видминен. Аким Кагла отвез его на розвальнях. Пока ожидали в сенях, подъехали еще два молоденьких солдатика-добровольца — высокий, худощавый, немного веснушчатый Анатолий Кривенко (он сбежал от родителей из Одессы, где работал в конторе завода письмоводителем, ему только недавно исполнилось семнадцать лет) и Михаил Величко — маленький блондин, с чистым красивым круглым лицом и голубыми глазами. В прошлом он был учеником портного, который загонял Мишу всякой работой и ничему путному не научил, кроме как пришивать пуговицы, метать петли и прогонять на машинке ровную строчку. Миша — круглый сирота, ростом тоже не вышел, но плечист и крепок; ему недавно исполнилось семнадцать лет.

Через писаря узнали, что всех троих собираются отправить домой. Попробовали, мол, малость войны — и хватит с вас, молокососы. Ванюша выяснил настроение Анатолия и Миши: как, мол, хотите домой? Миша не хотел ехать, если силком не отправят, а Анатолий раскис, по мамочке, видите ли, соскучился, маменькин сыночек, и не прочь был вернуться.

Ванюша твердо решил остаться в полку и стал горячо доказывать Анатолию, какой позор и стыд ожидает его, если он согласится уехать с фронта — это трусость, стремление спасти свою шкуру. Пусть, дескать, другие воюют, а он к мамочке поедет!

— А еще доброволец, — кипел Ванюша. — Где же твое мужество, храбрость? У-у, ты, жалкий трус, достойный презрения.

— Да я... Чего ты разошелся? Я... Я, пожалуй, не поеду домой.

Анатолий, кажется, не лукавил.

— Ну то-то же, — немного остыл Ванюша, — смотри веди себя твердо.

Вышел писарь и сказал, что их зовет к себе адъютант полка, их высокоблагородие штабс-капитан Наумов. Все трое быстро поднялись с лавки; Ванюша еще раз посмотрел на ребят и сказал:

— Ну, пошли, только позор на себя принимать не будем. Ясно?

Они стояли перед подтянутым адъютантом полка; на нем была кожаная защитная пара и новые такие же защитные ремни, на плечах поблескивали золотом погоны с одним просветом и четырьмя звездочками. Прохаживаясь из угла в угол, он сообщил ребятам:

— Командир полка считает, что вы уже повоевали, знаете, что такое война, и можете возвращаться домой.

— Мы, ваше высокородие, домой не поедем и все трое останемся в полку, будем дальше воевать, — отрезал за всех Ванюша.

Адъютант полка удивленно вскинул брови.

— А что скажут они? — кивнул он в сторону Анатолия и Миши.

— Я тоже хочу остаться в полку и буду воевать, — ответил Миша.

— Ну а ты? — Адъютант остановился перед Анатолием. Ванюша и Миша в упор смотрели в глаза Анатолию, ожидая, что он ответит.

— Я, ваше высокоблагородие, тоже останусь, — наконец произнес с некоторым волнением Анатолий.

Адъютант полка неожиданно улыбнулся:

— Значит, остаетесь, не напугались солдатских лишений и трудностей, не боитесь войны? Ну, похвально, похвально. Можете идти, молодцы, а старший писарь выпишет вам солдатские книжки. Теперь вы будете настоящими солдатами. Направить их всех троих в пулеметную команду к поручику Ржичицкому, — отдал распоряжение адъютант писарю.

Так получили все трое солдатские синие книжки с печатью и подписями, а Аким Кагла отвез их в Сухоляскен, в пулеметную команду.

Правда, при заполнении солдатских книжек произошло некоторое недоразумение.

— Ну, давайте ваши документы, — обратился к ним старший писарь, усатый и выхоленный, «господин старший унтер-офицер», как его называли младшие по чину.

Анатолий Кривенко, Михаил Величко и Иван Гринько подали ему свои метрические выписки.

— Так, так, — протянул старший писарь, просматривая метрики. — Ну а как тебя писать по отчеству? — спросил он у Ванюши. — Ты по метрикам незаконнорожденный, значит байстрюк. Отец у тебя не указан, а имя матери Варвара. Варваровичем, что ли, записать?! Лучше было бы, если бы твоя мать была... ну, там... Александра, Антонина, Клавдия — такие имена есть и мужские... — Старший писарь задумался на некоторое время. — А, пожалуй, можно и Варваровичем записать. Согласен? — спросил он.

— Согласен, — ответил Ванюша.

Вот так и стал Ванюша Иваном Варваровичем Гринько — рядовым пулеметной команды 256-го Елисаветградского пехотного полка 64-й пехотной дивизии, что и было удостоверено приложением гербовой полковой печати. Основной солдатский документ получен. А метрики, как гражданский вид на жительство несовершеннолетних, утонули в воинских папках и были навсегда подшиты к делу.

Ванюша представил Анатолия взводному Шаповалову:

— Митрофан Иванович, прошу Толю зачислить в наш взвод, а Мишу фельдфебель направил в третий взвод.

Ванюша знал, что Анатолия надо твердо держать в руках, не позволять ему раскисать. Этим и объяснялась его просьба.

— Ну, ладно, Ванюша, зачислим Анатолия Кривенко в третий пулемет, будете вместе.

Так хорошо все уладилось!

На другой день все трое, смастерив себе коньки, катались на льду Видминенского озера. Лед был прозрачный-прозрачный, все было видно на дне, а на большой глубине дно казалось синим-синим. Смеялись, резвились и бегали вперегонки, у всех было по одному коньку на правой ноге, а левой приходилось отталкиваться. Ванюша был счастлив, он запыхался, раскраснелся, но легко обгонял своих новых друзей. Посмотреть со стороны — ребятишки. Им бы бегать на коньках по чистому и гулкому льду озера, барахтаться в камыше, играть в снежки... Но эти ребятишки уже заглядывали смерти в глаза.

Глава шестая

1

Прошло десять дней. Отдохнувший батальон снова получил приказ выдвинуться на передовую линию, на этот раз на смену третьему батальону, что располагался в районе Круглиннен.

Дорога шла заснеженным лесом, потом по голому полю севернее высоты с тригонометрической вышкой — ее называли «153 с половиной». Несколько раз попадали под луч прожектора и останавливались, замирали на месте, некоторые солдаты успевали лечь. Казалось, что прожектор очень близко, прямо под самым носом. Он тщательно облизывал все бугры, хутора, особо внимательно ощупывал дороги, старался достать до низин, но ему это удавалось плохо.