Родион Малиновский - Солдаты России

• Название: Солдаты России
• Автор: Родион Малиновский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

«Солдаты России» — литературно-художественное произведение, над которым Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский работал в последние годы своей жизни. Рассказывая о судьбе простого паренька из народа Ивана Гринько, автор дает запоминающуюся, полную неповторимых деталей картину событий, развернувшихся в России накануне и в годы первой мировой войны 1914–1918 гг. Большое впечатление производят главы книги, в которых Р. Я. Малиновский с прекрасным знанием окопного быта и солдатской жизни повествует о боях в Восточной Пруссии, в Августовских лесах и в районе Мазурских озер, показывает косность и бездарность высшего русского командования, нарастание революционных настроений в рядах царской армии, появление первых солдатских комитетов и т. д. Огромный, в значительной мере малоизвестный материал приводится Р. Я. Малиновским при описании трагической истории русских солдат, направленных в ходе империалистической войны в союзную Францию.

---

Барыш — другое дело. Он пропивался с грузчиками в ресторане. Там Михаила Александровича обычно ждали всякие Люси, Муси, Кати и, пьяненького, уводили в свои заведения. Вернувшись домой, дядя Миша устраивал скандал — переворачивал чугунки с борщом и картошкой, бил жену и пугал детей, пока наконец, обессилев, не падал на кровать и не засыпал в пьяном угаре. А наутро целовал руки своей Леночке, плакал и клялся, что больше этого не повторится.

И тут же вскоре все повторялось.

Вот так у Михаила Александровича Данилова и прошла жизнь. Другие весовщики, не склонные к пьянству, богатели, учили детей в университетах, заводили свое торговое дело, строили дома и выбивались, как говорится, в люди. Михаила Александровича все это не интересовало, он, как сам выражался, любил пожить по-настоящему. Его одинаково уважали и начальники, и подчиненные. В сущности это был хороший, душевный человек, если бы не его пристрастие к водке и другим земным утехам.

3

Осенью у Ванюши началась новая жизнь. Через одного хорошего знакомого, комиссионера, дядя Миша устроил его к купцу второй гильдии Михаилу Петровичу Припускову на побегушки в галантерейный магазин. Жалованье — пять рублей в месяц на всем своем.

Правда, Ванюша по-прежнему продолжал жить у Даниловых, так что назвать его жизнь совершенно самостоятельной было нельзя. Рано утром он схватывался и несся через весь город на противоположную окраину в магазин по Торговой улице, дом 29, против огромного корпуса нового базара. В магазин надо было поспеть к половине девятого. Михаил Петрович тоже приходил к этому времени пешком — это для него была легкая прогулка.

Лет купцу было тридцать пять или около того, взгляд голубых глаз приветлив, светлые брови, напротив, нахмурены. Закоренелый холостяк, Михаил Петрович каждые два-три дня брил голову, чтобы скрыть большую лысину, которую лишь венчиком обрамляли волосы. Жил он у своей сестры по Садиковской улице, недалеко от института имени Штиглица, — это было сравнительно близко от магазина.

У входа в магазин купец давал ключи Ванюше, и тот при хозяине открывал литые замки на железных шторах из гофрированного железа, поднимал их вверх над дверьми и двумя широкими окнами. Хозяин убеждался в исправности двери, открывал добротный дверной внутренний замок и входил в магазин. Он внимательно оглядывал помещение, все ли в порядке, не пахнет ли газом (магазин освещался газовыми рожками). Дверь в это время оставалась открытой, для проветривания.

В обязанность Ванюши входило прежде всего хорошо заправить и зажечь лампадку перед образом Иверской богоматери с младенцем на руках, чтобы лампадка весь день горела и все покупатели видели, что это русский магазин. Потом Ванюша стирал пыль с кассы, кресел, стульев, прилавков, полок, меловой тряпкой тщательно протирал зеркала и стекла витрин, посыпал чуть влажными опилками линолеум и щеткой старательно подметал пол, потом натирал его суконкой до блеска. Зимой, кроме того, Ванюше надлежало затопить печку, а летом — опустить над витринами парусиновые шторы, чтобы товары не выгорели от солнца.

К этому времени подходили приказчики. Старшим приказчиком был Степан Иванович Петин, мужчина лет тридцати, всегда аккуратно причесанный и выбритый, с добродушным лицом и веселыми карими глазами. Ванюша называл его дядей Степой; у него была семья — жена и двое мальчишек. Получал Степан Иванович 35 рублей в месяц — оклад весьма приличный.

Приказчицей у Михаила Петровича работала Вера Федоровна Сахно — сухая, некрасивая женщина, старая дева. Одевалась она чисто, обычно в белую батистовую кофточку с глухим закрытым воротником и черную юбку клеш, подчеркивавшую ее и без того очень тонкую талию. На ленточке около пояса у Веры Федоровны всегда болтались ножницы. По натуре это была добрая и справедливая женщина. Когда-то она училась в гимназии и хорошо говорила по-французски; теперь жила со своей матерью в небольшой однокомнатной квартирке по улице Мастерской. Получала Вера Федоровна тридцать рублей в месяц. Честности приказчица была неподкупной, о чем хорошо знал хозяин магазина. Уходя куда-нибудь, он частенько говорил ей:

— Вера Федоровна, посидите, пожалуйста, за меня в кассе.

Ванюша всегда звал ее по имени и отчеству, очень уважал и относился, как к матери.

Был еще младший приказчик Саша, или Александр Михайлович Савочкин, молодой человек лет двадцати пяти, разбитной красивый парень. Жил он одиноко, больше снимал углы, чем комнаты, но что-то часто их менял, стараясь попасть к доброй одинокой хозяйке. Саша хорошо относился к Ванюше, называл его Мухобоем (в обязанность Ванюши действительно входило бить мух в магазине), иногда давал ему подзатыльника, уча уму-разуму. Получал младший приказчик двадцать пять рублей в месяц.

К девяти часам утра, когда магазин официально открывался и железная штора над дверью поднималась полностью, Ванюша должен был помимо всего прочего сбегать в трактир за кипятком и в булочную напротив за французскими булками, заварить и приготовить чай. Хозяин и приказчики выпивали по стакану с несколькими кусочками булки и двумя кусочками сахара, причем все это подавал им Ванюша. После всех разрешалось и ему выпить стакан чая с кусочком-двумя булочки. Ванюша наловчился так тонко резать френзоли на кусочки, что у него всегда оставалась добрая четверть булки лично для себя.

Так начинался у Ванюши рабочий день.

Время пролетало незаметно. Не успеешь повернуться — час дня, то есть обеденный перерыв. Обедать ходили по очереди: сначала дядя Степа и Вера Федоровна, а потом — Саша и Ванюша; Саша ходил в дешевую студенческую столовую, где за четвертак можно было получить хороший обед из двух блюд со стаканом чая. Ванюша такой роскоши, конечно, не мог себе позволить и бегал на базар, в харчевню, запрятавшуюся в сыром, темном подвале. Там обед с хлебом стоил пятнадцать копеек, но и это было для Ванюши дороговато. Поэтому он обычно брал только первое — суп или борщ с требухой — за шесть копеек и на копейку хлеба. Ванюша сыпал в пиалу (первое в харчевне подавалось обычно в больших пиалах) побольше соли и перца, съедал все до последней капли и покидал подвал с полным животом, а стало быть, в хорошем расположении Духа.

Хозяину обычно приносили обед в магазин от Сидоровых, где он занимал две комнаты на всем готовом, в семье своей сестры. Платил Михаил Петрович сестре тридцать — сорок рублей в месяц. В понятии Ванюши это были огромные деньги. Но еще более поражало его богатство самого Сидорова, мужа сестры купца. Мало того, что Сидоров имел свой дом, в котором жил сам и сдавал квартир двенадцать внаймы, он еще служил в оптовом магазине фирмы «Савва Морозов и сын» главным бухгалтером и, как рассказывали, получал чуть ли не двести рублей в месяц! Эта цифра казалась Ванюше просто фантастической.

Жили Сидоровы на широкую ногу. Тянулся за ними и Михаил Петрович (как-никак, а купец второй гильдии), но пороху, как видно, не хватало, и он всегда был в долгах.

Так вот, обед хозяину приносили в магазин. В обязанность Ванюши входило накрыть стол в задней комнате, а когда Михаил Петрович откушает, убрать посуду. Ну, разумеется, доесть то, что останется от хозяина. А Михаил Петрович иногда оставлял для Ванюши в судках почти пол-обеда и перед уходом говорил, поковыривая во рту зубочисткой:

— Ешь, Мухобой, да помни мою доброту.

Так бывало, когда у хозяина было хорошее настроение.

Затем Ванюша наводил чистоту за кулисами — там и товар хранился упакованным в ящиках и весь Ванюшин инвентарь содержался: щетки, суконки для натирки полов, опилки и кокс в ящиках, немного дров и щепок, деревянное масло для лампады, бачок с кипяченой водой, тряпки. Здесь же были буфет с посудой и салфетками, вешалка для верхней одежды хозяина и приказчиков, умывальник и ведро для помоев. За кулисами всегда стоял запах пыли и ваксы, к которому прибавлялся еще запах съестного...

Кстати, пройти сюда можно было только через магазин. Но хозяин отнюдь не собирался переделывать помещение. Ведь все, что проносилось за кулисы и обратно, было у него перед глазами, контроль осуществлялся незаметно и легко.

В пять часов вечера Ванюша опять готовил чай, называвшийся вечерним, бегал в трактир, платил копейку и брал из куба большой чайник кипятку. Сколько там, на кухне, было соблазнов! На плите, на широкой жаровне, румянились разложенные по рядам обжаренные котлеты, много котлет — штук сто, а дальше стояли большие кастрюли: с картофелем, с макаронами, с гречневой кашей, с мясом, о соусами, борщом и дежурными щами. Сюда приходил «шестерка» — половой, в красной или розовой рубашке при белом переднике, с полотенцем у пояса или на руке, — и требовал:

— Порцию пожарских с макаронами!

Повар тут же бросал на тарелку пару котлет, ложку макарон, поливал все это соусом, а иногда и покрывал щепоткой зелени. «Шестерка» мчался обратно, ловко перебрасывая тарелку из одной руки в другую.