Захар Прилепин - Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

• Название: Не чужая смута. Один день – один год (сборник)
• Автор: Захар Прилепин
• Жанр: Политика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-089798-8

Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Большая книга», «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна». Автор романов «Обитель», «Санькя», «Патологии», «Черная обезьяна», сборников рассказов «Грех», «Ботинки, полные горячей водкой» и «Восьмерка».

Новая книга публицистики «Не чужая смута» посвящена украинско-русской трагедии 2014 года. Репортажи, хроника событий, путевые очерки из поездок по Новороссии тесно переплетены с размышлениями о русской истории, русской культуре и русском мире.

---

Риторический вопрос.

Щедрые тут мы одни.

Надо Михаила Сергеевича Горбачёва вернуть в большую политику. Пусть он там сидит целыми днями в приёмной Меркель, и, в своей малороссийской манере, ловит её, выходящую после трудного рабочего дня, за рукав, и, не взирая на её незнание русского языка, говорит: «Тут двух мнений быть не может, однозначно. Я сам работал долгое время на Украине, и я, знаете, помню, чем всё это заканчивалось…»

А она делает лицом знак охране: «Уберите отсюда этого фрика, уберите немедленно».

* * *

Лучший друг Украины, старшина запаса и прогрессивный журналист Аркадий Бабченко рассказал миру, что у него дедушка стопроцентный украинец, ну и попутные вещи про родню. По этому поводу в блоге у него идёт братание и творится всеобщая (внутри круга) любовь.

Никогда не хотелось к этому относиться серьёзно, но все недавние события, к сожалению, доказали, что этнос — вещь во многом определяющая, и кровь, сплошь и рядом, диктует человеку его поведение.

Я всегда с уважением относился к выступлениям писателя Быкова по поводу того, что имманентные связи — самые позорные, но, милейший Дмитрий Львович, тут наблюдаешь вокруг себя такое количество имманентных связей, что о позоре говорить не приходится — это просто данность.

Особенно мне нравятся люди, которые яростно отрицают любые отсылки к имманентным и этническим связям как к надуманным, подлым и лживым, и при помощи собственного интеллекта доказывают как бы объективные истины, которые, в свою очередь, основания имеют исключительно имманентные.

Но они говорят: с чего вы взяли, что это я говорю в силу рождения в определённой среде? — нет, я дошёл до этого своим умом, вне всякой зависимости от среды.

И все мы верим этому. Иначе и не может быть.

Вот указанный Бабченко стоит за свободу русских на Болотной. А вот он же стоит за свободу украинцев на Майдане. И, значит, он просто за свободу. Дедушка ни при чём. А то, что он не стоит за свободу в Севастополе и в Донецке, — это лишь потому, что там люди стоят не за свободу, а за несвободу. Видите, как всё просто? Всё совпало.

Ну, в смысле, для моих оппонентов всё совпало.

А у нас, как и прежде, всё наперекосяк и ничего не совпадает: почва какая-то, кровь, прочая стыдоба.

А там — личный выбор. Исключительно личный выбор. Цивилизационный, я бы сказал.

* * *

Батюшки-светы, Бабченко в третий раз подробно отвечает мне про своего дедушку и свою бабушку. На этот раз Аркадий много ругается матом.

Аркадий, давай я тебе отвечу по существу.

Твою генеалогию ты начал обсуждать первый: мог бы заметить, что до сих пор никто тебя здесь об этом не спрашивал, равно как и на Майдане, который ты хвалишь за удивительный интернационализм («кто не скачет — тот москаль» и «москаляку на гиляку» не в счёт, потому что это не про людей).

Ты сказал своё слово, а я сделал предположение, что наши предки влияют на нас — в порядке комментария. Понимаешь ли, Аркадий, Фейсбук придуман для того, чтоб люди комментировали мысли друг друга.

Вот комментирую.

У нас есть общий друг Айдер, журналист, сын крымского татарина и русской. Едва ли кто-нибудь станет отрицать, что отцовская кровь тоже, наряду с материнской, влияет на поведение Айдера во всех событиях последнего времени?

У писателя Андруховича, другого твоего коллеги по Майдану, как нам рассказывают, воевал дедушка — в лесах Западной Украины. И у меня тоже там воевал дедушка. Только они воевали друг против друга.

Понятно, что Майдан — это не про бандеровцев, а совсем (или почти совсем) про другое — про свободу, коррупцию и памятники Ленину. Но, в целом, у меня есть подозрения, что наши дедушки тоже порой подсказывают нам, как быть и с кем быть. Или бабушки, или даже дяди с тётями.

Если у тебя есть что возразить по существу, Аркадий, то ты возражай по существу. Например, ты можешь сказать: «Нет, они нам ничего не подсказывают». Но если ты хочешь собирать лайки на своей истерике, то это тоже не возбраняется. Я с удовольствием наблюдаю, как люди, отрицающие имманентные связи, в имманентном порыве сплотились вокруг тебя. Ты сильный, ты владеешь словом, они чувствуют себя уверенней рядом с тобой, и даже витиевато обзываются из-за твоего плеча. «Кто на нас с Бабченко?»

Чтоб тебе было окончательно ясно, о чём речь, я приведу пример, понятный нам обоим. В своё время, в республике Чечня, мы с товарищами — в нашем отделении, равно как и во всём подразделении, — никогда не интересовались, кто из нас какой национальности.

Но если, при определённых обстоятельствах, нам попадался человек, принявший сторону нашего, на тот момент, к несчастью, противника, но не чеченец, а явный представитель славянских или финно-угорских народностей, то мы, конечно же, спрашивали у него, кто он, откуда, какие дороги привели его сюда и зачем ему синяк на плече.

Вы тоже, думаю, интересовались. Так что перестань кричать, пожалуйста.

С тех пор, как ты то призываешь нанести ядерный удар по Черноморскому флоту (наверное, ты шутил, Аркадий?), то сливаешь в сеть имя узнанного тобой русского офицера, находившегося в Крыму (едва ли тебе понравилось бы, если бы кто-нибудь, когда ты был в Чечне, в составе федеральных войск, вывесил бы на Кавказ-центре твоё имя с твоим домашним адресом, правда?), то ищешь по Москве бронежилет для очередной поездки на Украину, рассказывая о том, что «и с этой войны ты хотел бы вернуться живым», — я, конечно же, внимательно смотрю за тобой, гадая, с кем ты решил воевать, и догадки мои неутешительны.

Я не знаю, что сказала бы по этому поводу твоя бабушка, но моя бы тебя не одобрила. У нас могут быть бабушки, допустим, одной национальности, а могут быть разной — важно, какой вывод мы делаем из их опыта, Аркадий.

Что касается лично моих родных и близких — то я тоже, конечно же, могу тебе рассказать про свою бабушку Олесю Степановну, и другую бабушку Марию Павловну, и дедушку Семёна Захаровича, и другого дедушку Николая Егоровича. Чем они занимались, как жили, и как повлияли на то, что я принимаю одну сторону, а не другую. И мы, безусловно, сможем поговорить об этом, Аркадий, отчего нет.

* * *

Из Киева сообщают, что «Правый сектор», восставший теперь уже против новой власти, только что сдался этой самой новой власти, а точнее — милиции.

С «Правым сектором» вот какая история.

Ту милицию, которая была при Януковиче, — они опасались, но не боялись смертельно. «Беркут» вроде бы и стрелял (но, может, и не очень стрелял, хотя хотел), но все в любом случае прекрасно знали, что стрелять по-настоящему, массово и на массовое поражение, всё равно не будет (а можно было бы полчаса куда-нибудь в воздух пострелять, но очень-очень густо, и не было бы Майдана, он ушёл бы).

А про эту милицию (и эту власть) сразу поняли, что стрелять будет. Стало ясно, что вместо ста воинов света эти могут положить двести — за двадцать минут.

Поэтому все сдали оружие и ушли.

Здесь разница между коррупционным правительством людоеда Януковича и демократической революцией, которая «защищает свои завоевания».

Я даже не иронизирую. Просто хочу напомнить, что в своё время октябрь 1917-го так же отстаивал свои завоевания, но в наши дни возник ряд историков и деятелей, которые посчитали ленинский подход зверством и прочим террором. А там просто при Ленине «Правый сектор» не сдавался. И вместо одной РФ в качестве «агрессора» был целый выводок агрессоров со всех сторон.

Во всём остальном (закрытие СМИ, «пьяные матросы», самосуд, попытка остановить сепаратизм) — Украина вполне напоминает Советскую Россию 1918 года. Но Советская Россия 1918 года — это, как мы знаем, плохо и вообще «зло». Не то что нынешние украинские события, которые числятся по разряду безусловного «добра».

Видимо, потому что большевики были за «плохое», а Майдан — за «хорошее».

* * *

Какие удивительные вещи говорит писатель, парадоксов друг, Людмила Улицкая.

«Украинцы свободнее, и более ожесточены, и, в сущности, не знали векового рабства, как россияне».

А что подразумевается под «вековым рабством»? Советская власть, я верно понял? А где в это время были украинцы?

Кто-нибудь объяснил бы нам что-нибудь раз и навсегда.

Или лучше, нет, ничего не объясняйте. А то это очарование от их лёгких слов и чарующих жестов исчезнет навсегда.

* * *

Периодически на глаза попадаются высказывания на тему, что обращения российской культурной общественности в поддержку «крымского аншлюса» напоминают «расстрельные» письма 1937 года.

(Вообще ничем не напоминают, но мы не об этом.)

Такие ассоциации помогают всем российским противникам «крымского аншлюса» воспринимать себя выше, твёрже, сильнее: на них ужасный 1937-й катит катком, а они стоят на пути, взявшись за руки и погибели не страшась.