Елена Лагутина - Слепая любовь

• Название: Слепая любовь
• Автор: Елена Лагутина
• Издательство: ISBN 5-17-014723-6
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5-17-014723-6

Перед вами — романтическая ИСТОРИЯ ЛЮБВИ, неспособная оставить равнодушной ни одну настоящую женщину...

...Дана и Андрей. Студентка-провинциалка без гроша за душой — и блистательный отпрыск богатой столичной семьи. Юноша и девушка, рискнувшие полюбить друг друга — наперекор разлуке и опасности, преступлению и обману. Потому что нет в мире силы, способной противостоять НАСТОЯЩЕЙ любви!

---

Олег пришел на следующий день. Он приготовил тысячу слов, придумал тысячу сценариев этой встречи. Он волновался, его рука немного подрагивала, когда он нажимал на кнопку звонка. Но никто не открыл ему дверь. Ни через час, ни через два, ни в этот день, ни на следующий... Стремительно ворвавшись в его жизнь, она исчезла точно так же внезапно, без объяснений, даже без прощания — покинула его жизнь, навсегда оставшись в его душе. Поезд уносил ее в Москву — спираль начинала свой новый виток...

— Ну вот, Даночка, кажется, пришли... Двадцатый дом, первый подъезд, вот он — первый подъезд, все правильно...

— Спасибо, Екатерина Андреевна. Большое вам спасибо.

— Да что ты, не за что! Как же ты одна-то, ничего не видишь... Хоть бы позвонила подружке своей, чтобы она тебя встретила, — в который раз добавила она, уже прекрасно зная, что Данка звонила, но телефон молчал, и она плюнула, решила, что как-нибудь сама доберется. Екатерина Андреевна — пожилая женщина, добрая и жалостливая, довела Данку от самого вокзала до дома. Жалость ее была такой искренней и какой-то доброй, хорошей жалостью, что даже не раздражала Данку, и она улыбалась, слушая простые рассказы Екатерины Андреевны.

— Вот к внуку еду! Неделю назад родился, говорят, на бабушку похож... На меня! Сына уже год не видела, ему все некогда, работает, тут ведь жизнь тяжелая, не как у нас... Ой, хотя и у нас тоже нелегкая... Екатерина Андреевна в купе полностью взяла на себя заботу о странной девушке в темных очках, которая передвигалась так неловко. Непокрытая голова, рыжие волосы усеяны мелкой россыпью снежинок, коротенькая поношенная шубка... Потом она как-то сразу догадалась, в чем причина неловкости и странной неуверенности ее движений, почему она в темных очках, и тут же пересела поближе, оградила девчонку от любопытных и назойливых взглядов. Достала из сумки узелок, выложила теплую еще картошку из помутневшего от мелких капелек влаги полиэтиленового пакета, хлеб, тонко нарезанные кусочки докторской колбасы и вареные яйца.

— Ты кушай, дочка, кушай, — уговаривала она. — Что ж ты, одна едешь? И не проводил никто?

— Да некому провожать было, — откровенно призналась Данка, — а до вокзала мне помогли дойти, почти до вагона проводили.

— Да ты покушай, — она взяла Данкину ладонь, перевернула и положила в нее очищенную картошку, — не стесняйся. Вот соль, здесь, справа... Как же так, совсем одна. Родителей что ж, нет у тебя?

Данка послушно начала жевать, не чувствуя вкуса, не ответив на вопрос. Екатерина Андреевна сразу поняла, о чем она промолчала, еще сильнее сжала губы, покачала головой... И решила, что не бросит, не оставит девчонку до тех пор, пока та не прибьется куда-нибудь, не отыщет в Москве свой угол, пока не убедится, что рядом с ней есть близкий человек.

— Я тебя здесь подожду, кто знает, может, твоей Полины дома нет.

— Да вы идите, Екатерина Андреевна, вы и так со мной вторые сутки маетесь... Вас же внук ждет. Нет дома — так придет же...

— Кто ж ее знает. И не маюсь я совсем, а внук подождет, ничего страшного. Иди, потом спустишься, скажешь, как там. Чтоб у меня душа спокойна была.

— Ну хорошо, — сдалась Данка, — я мигом.

Она нажала на кнопку звонка — закладка в памяти еще не стерлась и пальцам не пришлось долго блуждать по серой бетонной стене в поисках кнопки. Каждая секунда казалась ей протяженностью в бесконечность, сердце стучало. Послышались шаги, дверь открылась...

— Вы к кому? — услышала она незнакомый голос, но уже секундой раньше поняла, что перед ней сейчас стоит совершенно чужой человек.

— Я... я к Полине, — растерялась Данка.

— К Полине? — Мужчина, видимо, средних лет, с приятным, чуть низковатым голосом, был заметно удивлен. — Это, наверное, девушка, которая жила здесь больше года назад? Но она уже давно...

Данка прислонилась к холодной бетонной стене — дура, сто раз дура! Приехала — и что теперь?

— Извините, ничем не могу вам помочь...

— Можете! — вдруг встрепенулась Данка. — У вас же есть телефон, правда?

— Есть.

— Я знаю, я здесь жила раньше... Можно позвонить?

— Да, пожалуйста, проходите.

Она прошла в комнату. Интересно, как здесь сейчас? Что изменилось, что осталось по-прежнему? Запах, кажется, изменился — видимо, люди уходили и уносили запах с собой, не оставляя следа... Пройдя несколько шагов, она протянула руку — телефон, тот же самый, старый бледно-зеленый аппарат, стоит на прежнем месте, и диск вращается так же туго, как раньше... Гудок... Только номер она не помнила.

— Послушайте, сейчас... — От волнения пальцы были словно деревянные, не слушались, да и надежда была настолько призрачной. — Сейчас... вот. Записная книжка, пожалуйста, найдите номер Владислава на букву «В»...

— Вы что, сами не можете? — Мужчина послушно протянул руку, не отрывая взгляда от Данкиного лица — ее глаз он не видел.

— Не могу, я слепая, пожалуйста, быстрее... — Она ответила не задумываясь, уже привычно воспринимая свою странную, шокирующую большинство незнакомых людей особенность.

— Извините. — Он начал торопливо листать страницы, и Данка отстраненно подумала: почему все извиняются, словно считают себя виноватыми в том, что она такая ущербная?

Он назвал номер, Данка глубоко вздохнула, сосредоточилась, чтобы унять дрожь в голосе, и принялась крутить упругий диск...

— Алло.

— Владислав?

— Да, я слушаю...

— Это Дана. Послушай, ты помнишь...

— Дана? Какая Дана?! — Его голос вдруг стал глухим, и она почувствовала сквозь расстояние — что-то не так. Как будто он разговаривает с призраком...

В машине было тепло и немного душно.

— Господи, значит, ты жива! — все еще не веря, произнес он. — Вот, значит, как...

Она молчала. Все произошедшее казалось настолько диким и абсурдным, что просто не могло вместиться в сознании. Выходит, ее просто похоронили — вот в чем была причина... Ее передернуло — подобная жестокость граничит с моральным садизмом, человек, который действует такими методами, не может называться человеком... Почти два года — а ведь все могло быть иначе!

И все же — может быть, теперь у нее есть надежда? Влад не мог видеть, как отчаянно сжала она побелевшие пальцы — а сердце ее, до этого момента стучавшее часто-часто, на минуту, казалось, совсем остановилось, и она спросила:

— А Андрей?.. Он — где?

— В Америке, где же ему еще быть. Где-то через месяц после твоей смерти он туда и уехал.

Тысяча острых игл — как странно слышать эту фразу, но она тут же забылась, затерялась в стремительном и беспорядочном потоке мыслей, растаяла в фимиамах надежды...

— Послушай, но ведь... Влад, ведь можно его найти? Ведь у него наверняка есть телефон, скажи, он оставил тебе свой номер? Ну не молчи, пожалуйста, ведь вы же были друзьями!

— Дана...

Он замолчал, и ей тут же захотелось кричать, плакать, бежать из этой тесной, черной и страшной коробки, снова вернуться в свой пустой дом, не слышать, заткнуть уши — только бы он не продолжал... Но он лишь выдержал паузу, накрыл ее ледяную ладонь своей, широкой и немного шероховатой, а потом — тихо, почти шепотом:

— У него есть жена.

Казалось, все было как раньше. Те же мелкие, колючие и острые стальные снежинки в оконное стекло, тот же сладковатый запах одеколона в салоне машины. Но прошедшая секунда снова изменила мир, снова разделила его на «до» и «после». Позади остались долгое, томительное ожидание, внезапная искра надежды, путь к счастью, который оборвался так внезапно. И теперь впереди — только пропасть, в которую она шагнула без крыльев. И только одно желание — поскорее разбиться.

В висках стучало, голова внезапно закружилась, заплясала, кривляясь, словно горбатый уродливый паяц, чернота перед глазами... Последние слова навязчивым, несмолкающим эхом звучали в сознании; бесчувственная память равнодушно принимала их, просто констатируя факт, просто заполняя еще одну ячейку новой информацией, стереть которую теперь уже ничто не сможет. Очередная черта — теперь, видимо, последняя — была подведена.

— Данка, что с тобой?!

Она вздрогнула, забыв о его присутствии.

— Ты так побледнела, тебе плохо?

— Душно в машине. Открой окно.

От холодного воздуха ей стало немного легче.

— Послушай... Но ведь он не знал, что ты живая. Никто этого не знал, пойми. Так получилось...

— Да ничего, все в порядке... Не обращай внимания. Я все понимаю, тем более уже столько времени прошло. Два года...

— Да, два года. Ты так сильно изменилась, тебя трудно узнать... Послушай, Полина просто сойдет с ума от счастья.

Данка откинула голову на спинку сиденья. Полина... Теперь уже единственный близкий человек на свете.

— Как она?

— Знаешь, мы очень редко видимся.

— Как всегда, — улыбнулась Данка. — Ты никогда не баловал ее своим вниманием.