Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

• Название: Этот мир придуман не нами
• Автор: Павел Шумил
• Жанр: Фэнтези

Перед вами роман о нелегкой жизни и героических буднях героев дальнего космоса

(ЗАЧЕРКНУТО)

Это производственный роман о трудовых буднях маленькой группы прогрессоров, несущих свет знаний толпам диких…

(ЗАЧЕРКНУТО)

(ЗАЧЕРКНУТО, ЗАЧЕРКНУТО, ЗАЧЕРКНУТО)

Однажды в далекой-далекой галактике… (Блин! Уже где-то было…)

К черту! Потом что-нибудь придумаю. Итак…

---

Как и раньше, папа спал в прозрачном коконе. Только в этот раз Паола объяснила, что сила тяжести в коконе в двадцать раз меньше, чем снаружи. Поэтому даже самая жесткая поверхность кажется мягкой. Через прозрачную стенку мы осмотрели заживающую рану в боку. Потом Паола сделала жест, будто поднимает на ладошке что-то, и кокон поднялся выше наших голов. Мы осмотрели шрам от копья. Паола показала, какие ребра были сломаны, а лекарь сказал, что лучше папу несколько дней не будить. А то переломает незажившие ребра, и вся работа пойдет насмарку.

Затем мы осмотрели кокон с Линдой. Ее нога выглядела по-прежнему неважно, и, кроме четырех толстых трубок, к ней подходило множество тонких. Но опухоль опала. Паола сказала, что ближайшие два дня станут решающими. Загремит ли девочка на Землю, или пойдет на поправку. Пуррта дяде Трруду показывать не стали.

От обеда отказались. Хозяин сказал, что выбились из графика, надо торопиться. Подробно нас проинструктировал, мы с Шурром взяли флажки переговорщиков, сели прежним составом на байки и полетели в Столицу.

Для начала сели во дворе дома Шурра. Трое воинов-легионеров переполошились, но я улыбнулась им и помахала флажком. Непорочные девы бросились обнимать Шурра, а бабушки — меня. Из дома вышли еще две серые девушки. Шурр страшно удивился, но бабушки объяснили, что это подружки бунтарей. Бесстыдницы, а в остальном девушки работящие.

— Ага… — глубокомысленно изрек Шурр, и начал расспрашивать у бунтарей, где их штаб. Штаб расположился в городском управлении. Туда мы и полетели.

— Не удивляйтесь, — предупредил голос Стаса, как только мы сели перед главным входом, и из байков прозвучал сигнал утренней побудки. Я рассмеялась и замахала над головой флажком. Вызывают на переговоры совсем другим сигналом. Этот сочтут шуткой.

Окна заполнились лицами. Некоторых я узнала — они были в оазисе, когда прилетел грузовой корабль. Многие узнали меня, показывали пальцем и говорили что-то соседям.

— Эй, есть здесь кто из командования девятого легиона? — крикнул Шурр, сложив ладони рупором. — Мы по поводу принятия присяги. Ваш римм погиб, теперь нужно по-новому присягать.

Слова о присяге успокоили и обнадежили легионеров. Вскоре на крыльцо вышла делегация из пяти офицеров в цветах девятого легиона. Я поклонилась им уважительным поклоном, а Шурр ударил кулаком в грудь.

— Это Трруд, начальник дворцовой стражи. С ним вы обсудите процедуру принятия присяги и выбор нового римма. А это — дворцовый лекарь. Его задача — проследить, правильные ли слова были сказаны, и верно ли были поняты.

Дядя Трруд приветствовал легионеров ударом кулака в грудь и четким кивком. Все пятеро ответили на приветствие. Я успокоилась. Теперь внезапного нападения можно не опасаться.

Слуги вынесли ковер и расстелили прямо на брусчатке перед ступенями лестницы. За ковром последовали подушки и низенький деловой столик. Бокалы, вино и рикт — все как полагается. И, конечно, никто не притронулся ни к рикту, ни к вину.

Только я подумала, что, сидя за спиной дяди, не дотянусь лучом резака до бунтарей, как дядя посадил меня рядом с собой.

— Это Миу. Доверенная рабыня двух Владык, их голос и воля, — представил он меня. Я ударила кулаком в грудь и коротко, по-военному кивнула. Ох, доиграюсь…

— Как здоровье Владыки? Доходят слухи, он был ранен, — взял слово старший офицер бунтарей.

— Дважды ранен. Копьем в спину во дворце и кинжалом в бок пару дней назад. Сейчас поправляется. Сегодня я был вызван в его резиденцию для получения последних инструкций. Расстался с Владыкой полстражи назад.

— Серьезны ли его ранения?

— Спросите лекаря, — переадресовал вопрос дядя.

— Копье повредило два ребра. Это болезненно, но не опасно. Рана от кинжала в правом боку — два пальца выше, и это был бы смертельный удар. Но все обошлось очень удачно. Если б рана была опасной, я сейчас дежурил бы у постели больного, а не беседовал с вами.

И так — долго-долго. Дядя Трруд и бунтари осторожно прощупывали друг друга. Каждое слово сверяли с тем, что был известно им по слухам раньше. Я вспомнила, как вчера несостоявшийся Владыка за долю стражи выкачал из меня все, что хотел знать, и смутилась.

— Что тебя смутило, рабыня? — тут же углядел глава бунтарей.

— Рабыне очень стыдно… Если б рабыня умела так говорить, как вы, вчера не пролилась бы кровь. Рабыня сумела бы договориться с легионерами, ей не пришлось бы защищаться. Рабыня очень виновата…

— Так это была ты, — от холода в его голосе могло бы замерзнуть вино в бокалах. — Ночью тоже была ты?

— Нет, ночью не я. Я как раз хотела предупредить, что им нельзя оставаться на ночь во Дворце. Но они не послушались, и вот… — затараторила я, прижимая руки к груди.

— Кто же был ночью?

— Понимаете, госпожа Марта — ночная тень. У нее есть ученики. Ученикам надо тренироваться, оттачивать мастерство. Легионеры, которые напали на оазис, кончились, и ученики перешли на тех, которые во дворце. Если они не примут присягу, они тоже скоро кончатся, и тогда… останетесь только вы. А тут еще верные Владыке легионы на подходе. Ученики будут торопиться, — выложила я легенду и замолчала, хлопая глазами.

— Сколько у Марты учеников? — прорычал главный.

— Мне не велено говорить. Но мало, совсем мало. Меньше, чем пальцев на руке.

— На сколько меньше?

— Миу, молчи. А ты, уважаемый, не настаивай. Она же рабыня. Прикажешь — скажет. Сначала скажет, а потом убьет всех, кто слышал, — мягким голосом пообещал дядя Трруд.

Легионеры извинились и ушли в дом совещаться. Им было о чем подумать. Если у четырех учеников ночной тени за несколько дней «кончились» триста пятьдесят хорошо обученных легионеров…

— Миу, ты молодчина! Просто кусок золота! — услышала я в ошейнике голос хозяина. Линда когда-то объясняла мне, что цвет тут ни причем. Если кого-то сравнивают с драгоценным металлом — это похвала. Попыталась прикинуть, сколько стоит куча золотых монет с меня весом. Получилось очень много!

Вернулись бунтари.

— Мы готовы дать присягу Владыке, если он лично подтвердит ваши слова, — произнес главный.

— И не надейтесь! — воскликнул лекарь. — Я запретил ему вставать неделю! И поклялся, что не буду его лечить, если он опять нарушит мой запрет. Хватит с нас первого раза!

— Мы можем посетить Владыку в его резиденции.

— И узнать, где она находится… Исключено! Это тайная резиденция, — отрезал дядя Трруд.

— Тогда как же быть?

— Вы можете принести присягу мне в присутствии Главы Службы закона и порядка. А можете не приносить присягу. Тогда скоро в Столицу войдут легионы.

— Миу, твое слово! — прозвучал в ошейнике голос Стаса. — То самое!

Я вздохнула поглубже, выпрямила спину, закрыла глаза, постаралась сделать голос мужским, грубым.

— Воины! Сейчас моими устами говорит Владыка иноземцев. Вы пришли в Столицу связанные присягой, вы выполняли приказ. Вашей целью было убить Владыку, и посадить на его трон нового. Но Владыка жив, а ваш римм, наоборот, мертв. Его смерть освободила вас от присяги. В эту минуту вы стоите перед выбором — остаться верными трону и воинскому долгу, или превратиться в изменников. Решайте!

Несколько вздохов царила тишина. Осторожно открыла один глаз, потом другой, оглядела испуганные лица, сжалась, прижав локти к бокам, и обернулась к дяде Трруду.

— Я сейчас… — пискнула пойманной мышкой.

— Ты была голосом Владыки, — дядя Трруд погладил меня по голове. — Такое не каждый день увидишь.

Возвращались в полном восторге. Не знаю, кто больше радовался окончанию бунта — мы или легионеры. Если городские легионеры просто радовались, то дворцовые были готовы меня на руках носить и шерстку расчесывать. Они уже не надеялись остаться живыми, готовились принять смерть с достоинством. И тут — мы! Жизнь продолжается!

Странно только, что моему слову они верили больше, чем лекарю и дяде Трруду. А когда я достала звонилку и сообщила радостную весть в школу гвардии и в легионы, мне наговорили столько теплых слов, сколько никогда не слышала.

Лекарь и дядя Трруд решили, что обязаны лично доложить иноземцам о результатах переговоров. Поэтому мы залетели на минутку в оазис и взяли бурргунью тушу, свежую зелень и овощи с огорода. Ведь что за праздничный стол на одних консервах?

Народ в оазисе разбирал вещи, оставшиеся на пожарище и готовился к ночлегу. Из остатков навесов, разломанных песчаной бурей, сколачивали каркасы временных домов. Очень пригодились рулоны пластика, которым обтягивали крыши и стены. Но все равно, сарай есть сарай. И спать прямо на земле — это на любителя.

Дети носятся сломя голову и распевают: «Серый, серый, полосатый убил дедушку лопатой!» Ох! как бы мне за эту дразнилку от Линды не попало. Там же про рыжих говорилось. На серого я заменила. Только один раз мелкой на ушко напела, когда она, вся в слезах, на Прронырру обиделась.