Александр Данилин - Ключи к смыслу жизни

• Название: Ключи к смыслу жизни
• Автор: Александр Данилин
• Издательство: Исолог
• Жанр: Психология
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9902121-3-8

Эту книгу известный психолог А. Г. Данилин написал для тех, кто воспринимает себя «не такими как все». Ощущение собственной уникальности знакомо каждому, но мало кто догадывается, что стоит за чувством собственной исключительности. С точки зрения автора, оно должно привести человека к поиску уникального как отпечатки пальцев смысла собственной жизни. Два года назад автором была напи­сана книга «Прорыв в гениальность». За прошедшее время А. Г. Данилин многое переосмыслил в своем видении гениальности. У него появились новые идеи — гла­вы о глупости и о развлечениях, в которых автор вскрыл подлинную, глубинную, суть этих врагов человеческой натуры. Автор понял, что понятия «гениальность» и «смысл жизни» — синонимы. И это позволило ему по-своему понять, какое со­стояние души человек называет счастьем. Основные идеи новых глав были озвучены в выступлениях и тренингах А. Г. Данилина. Надеемся, что даже тем, кто участвовал в них, будет интересно прочесть их в законченном печатном виде.

Переделанная автором первоначальная книга получила новое название: теперь она называется «Ключи к смыслу жизни». Изменилось не только содержание — к новому изданию прилагается и новый цикл аудиозаписей. В связи с появлением главы о природе человеческой глупости таким материалом стал недавно прозвучав­ший на Радио России цикл передач под названием «Простые истины». В нем автор убедительно доказывает, что человек сначала должен преодолеть те обстоятельства, в которых проявляется глупость в жизни каждого из нас, и только потом стремиться к постижению смысла собственной жизни или гениальности.

---

Главная ошибка господина Любберта заключается в том же. Он понимает, что глуп, но не собирается справляться с этим при­скорбным фактом самостоятельно. Главная суть глупости, по Босху, — это надежда не на себя, а на другого. На другого человека или вещь: Любберт надеется на мага, монах — на опьянение ве­рой, монахиня — на книгу, студент, как известно, — на шпаргалку.

Муж надеется, что жена станет его «умом». Член тоталитарной секты надеется, что думать за него будет «гуру»...

Любберт считает, что в нем чего-то не хватает, или думает, что в его голове содержится что-то ненужное. Но сама по себе эта мысль совсем не глупа!

Глупостью является мысль о том, что «добавить» или «убрать» что-либо из мозгов может только другой человек. Глупостью всех персонажей полотна Босха является перенос свойств своей соб­ственной души на внешние объекты или людей. Человек пере­доверяет ответственность за свою веру, знания или ум, соответ­ственно, вину, книге или другому человеку.

Это означает, что его поведение отныне будут контролировать они же: вино, строчки из непонятых книг, и шарлатаны...

Понимание книг здесь исключено — это процесс внутренний, в мире глупцов строки книг воспринимаются, как догмы или приказы. Как только человек объявляет знания находящимися вне собственного разума, они больше не требуют понимания или анализа — они разумом управляют.

Что же тогда означает пустая виселица на фоне событий?

Я думаю, что она означает то же, что означала всегда — смерть.

Темный фон, унылый пустынный пейзаж и... пустая виселица. Все участники сцены мертвы, зритель видит круглое окно в мир мертвецов или людей умерших при жизни.

Это приговор Босха: описанная выше глупость равносильна смерти человеческой души.

Человек, отказывающийся разыскивать свой ум, веру или зна­ние в глубине себя самого, мертв. Он потому и глупец, что его физическая смерть станет окончательной и безнадежной — он убил себя еще при жизни.

В одном из старинных восточных рассказов о Насреддине, Ходжа после длительных поисков находит дверь, ведущую в по­кои Господа Бога. Он находит ее внутри самого себя и... не откры­вает. Он боится открыть эту дверь и умирает от страха. Глупость и смерть в человеческом сознании всегда следовали где-то совсем рядом друг с другом.

Говоря про кого-нибудь: «Он дурак!», мы имеем в виду не ум­ственные способности человека, мы оцениваем вовсе не их.

Мы сообщаем окружающим, что этого человека... не существу­ет, то есть на его слова и поступки можно не обращать никакого внимания, высказанные им обидные слова можно просто не за­метить: «Он дурак — не обращай на него внимания».

Назвать дураком — значит символически убить — вычеркнуть из списка значимых в Вашем личном пространстве-времени лич­ностей.

Придворный «дурак», шут, мог говорить все, что угодно, в том числе, и от имени короля, ему прощалось все, на его слова можно было не обращать внимания, потому что маска шута — это маска мертвеца.

Во время празднования Сатурналий шут становился на место короля, когда праздничная мистерия приближалась к фазе раб­ства и смерти, в конце мистерии шута подлинно умерщвляли. В этом было его предназначение.

Глупец — сумасшедший шут — когда-то очень давно, по всей видимости, был божеством смерти. Эти люди были ближе к бо­гам или к гениальности, и поэтому люди верили, что их смерть, возвращение к той стихии, которая их породила, сохранит жизнь роду или общине.

Убивая глупцов, короли пытались совершить обмен. Они хоте­ли обмануть богов, выдавая смерть шута за свою собственную.

Они пытались обменять смерть на жизнь, и в результате, между королем и его двойником в шутовском колпаке появлялась не­видимая на первый взгляд ниточка зависимости. Такая ниточка протянулась, например, между Петром I и шутом Балакиревым.

Шуты начинали жить и править вместо королей. Отдавая шуту свою смерть, властитель отдавал ему и свою жизнь.

Гениальные шуты это прекрасно понимали. Имен многих из них мы никогда не узнаем, но некоторые — хорошо известны: французы помнят гения, который служил шутом при дворе по­следних королей династии Валуа. Его звали Шико.

Простой гасконский дворянин Шико (настоящее имя — Жан-Антуан д'Анжлер, его черты есть в облике д'Артаньяна), внача­ле служил солдатом под началом маркиза де Вилара. Он служил королям Франциску II и Карлу IX, при которых занимал весьма важные должности. Позже он стал любимым шутом Генриха III, а потом и Генриха IV.

Возлюбленная Шико была очаровательным созданием из бла­городного рода. Однажды ночью, когда Шико пришел ее пови­дать, ревнивый принц приказал окружить дом, схватить Шико и жестоко избить. Шико спасся через окно, разбив стекла и прыг­нув с высоты четвертого этажа на улицу. Не убился он только чу­дом, и потому всякий раз, проходя мимо этого дома, Шико будет преклонять колени.

От преследования принца спастись можно было только у ко­роля. Шико пришлось искать убежища у Генриха III. Король вос­пользовался тем, что бедный дворянин Шико был как бы... уже мертв. Приговоренный к смерти принцем и чудом спасшийся по­сле падения на мостовую, Шико... принадлежал стихии смерти.

За покровительство, оказанное ему Генрихом, он расплатил­ся тем, что стал шутом — надел на себя маску смерти и обязал­ся говорить королю правду, как бы горька она ни была, что было смертельно опасным занятием во времена любого абсолютизма... впрочем, это смертельно опасно и сейчас.

Чтобы избежать гнева монарха Шико, как и любой шут, по­клялся высказывать ее, не расстраивая при этом своего покрови­теля.

Должность «единственного человека, который говорит прав­ду», автоматически ставила его на место ближайшего личного со­ветника короля.

Шико был необычным шутом. Он был единственным шутом за всю историю Франции, который носил шпагу — дворянский атрибут «благородной смерти». В марте 1584 года ему был пожа­лован королем аристократический титул. Шико пользовался при дворе последнего Валуа свободой, равной той, которой был удо­стоен за тридцать лет до него шут Трибуле при дворе Франциска I, и той, которая будет предоставлена сорок лет спустя Ланжели при дворе короля Людовика XIII.

Шут обладал неограниченными возможностями. Ему было по­зволено абсолютно все: можно было улечься спать посередине зала во время королевской аудиенции или при людях обозвать короля дураком. Шут мог сидеть на королевском троне, мог сто­ять впереди короля, позади него, рядом, мог говорить от имени короля, мог передразнивать его.

Основной работой шута была... глупость. Он должен был ве­селить и развлекать короля. Шико с этим прекрасно справлялся, его мрачноватое чувство юмора было потрясающим.

Говорят, что именно с его именем связана поговорка «может мертвого рассмешить» — он на самом деле пытался это делать! Ходят слухи, что, по крайней мере, один раз у него это получи­лось!

Связь шута со стихией смерти видна и в другом привычном обороте речи: от его лихих дурачеств «король чуть со смеху не по­мирал». Власть глупости над жизнью и смертью, похоже, была понятна чудом выжившему, но надевшему маску мертвеца дво­рянину.

Шико любил пародийно распевать духовные гимны и декла­мировал стихотворные сатиры. Он составлял бывшие тогда в большом ходу анаграммы: находил в имени каждого дворянского повесы намеки, донельзя обидные для того, чью личность он вы­смеивал.

Удивительная вещь! Говорят, что в каждой такой анаграмме-издевательстве над фамилией обиженный мог узнать правду о себе самом. Обратите внимание: глупость на время «убивала» фамильную гордость дворянина, обнажая при этом суть самого человека...

Сам Шико при этом даже не улыбался. Он был в меру серьезен и смешон...

Возможно, именно этого мы хотим от близких друзей, кото­рым можем доверить жизнь и смерть?

Шико стал самым близким другом Генриха. Король доверял сво­ему шуту дела государственной важности, частенько просил о по­мощи или обращался за советом. Они стали неразлучны. Говорят, что Шико оберегал Генриха Валуа... как мать оберегает ребенка.

Смерть и время неотделимы друг от друга. Мы знаем о тече­нии времени только потому, что нам известен положенный каж­дому смертный предел. Мертвый умеет ждать — у него есть вре­мя. И обладающий непоседливым гасконским характером Шико научился ждать.

Вот один из самых известных его советов Генриху: «Вода и вре­мя, — два могущественнейших растворителя: один точит камень, другой подтачивает самолюбие. Подождем...» Обратите внимание — это один из традиционных советов, которые дают нам мамы!

Мать — владычица жизни и смерти каждого из нас — именно она начинает отсчет отпущенного нам времени.

Маленькому ребенку мать кажется всемогущей и всепрони­кающей... как смерть!

Таким же считали Шико современники: он великолепно разбирался в делах государства, у него был красивейший ари­стократический почерк, он знал множество языков, латынь в том числе. Он был прирожденным наездником и прекрасным фехтовальщиком, одним из лучших — «вторая шпага» во Фран­ции! «Первой шпагой» был головорез Граф де Бюсси (послед­ний французский рыцарь). В фехтовании, по отзывам Шико, «имеют значение три вещи — прежде всего, голова, затем руки и ноги. Первая помогает защищаться, вторая и третья дают воз­можность победить, но, владея и головой, и рукой, и ногами, побеждаешь всегда».