Шерли Грэхем - Фредерик Дуглас

• Название: Фредерик Дуглас
• Автор: Шерли Грэхем
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Книга современной американской писательницы и прогрессивной общественной деятельницы Шерли Грэхем рассказывает о героической жизни великого сына негритянского народа, выдающегося борца за освобождение негров Фредерика Дугласа.

Фредерик Дуглас родился в рабстве в штате Мэриленд. Двадцати лет он бежал из неволи на Север и стал активным участником, а затем и одним из вождей движения за освобождение рабов.

Писательница развертывает перед читателем широкую картину одного из самых важных и интересных периодов американской истории, создает образы таких выдающихся деятелей, как Джон Браун, Авраам Линкольн, Уильям Ллойд Гаррисон и др.

Увлекательно показан в книге путь вольнолюбивого негритянского юноши-самоучки, который, пройдя через жестокие испытания и опасности, становится замечательным публицистом, подлинно народным трибуном, героем всей демократической Америки.

---

«Мы застали наших в очень тяжелом положении, — писал он, — ни у кого из них не было еще жилища, корм для скота не был заготовлен; по утрам и вечерам они кое-как согревались у костров, и в те дни, когда разгуливалась непогода, это был их единственный источник тепла».

Итак, Джон Браун прибыл в Канзас, готовый начать борьбу за свободу. Но, едва ступив на эту землю, он понял, что его цель отличалась от цели большинства переселенцев, которые вовсе не намеревались рисковать ни своей жизнью, ни имуществом. Джон Браун выразил открытый протест против составленной прорабовладельческими элементами резолюции, лишавшей прав всех негров — не только рабов, но и свободных. Протест его, однако, поддержки не получил.

Пришло письмо с деньгами от Фредерика Дугласа. Он сообщал:

«Мы стараемся привлечь к Канзасу внимание всей страны: Чарльз Самнер с непревзойденным красноречием выступает в сенате; Генри Уорд Бичер превратил свою церковную кафедру в аукцион, на котором он призывал выкупать рабов на свободу; Джеррит Смит и Джордж Стернс пообещали на это деньги; Льюис Таппан и Гаррисон отказались от прежних разногласий. Гаррисон больше не сердится на меня за мою тактику: он видит, что мы кое-чего добиваемся. Происходит слияние партий Свободной земли, вигов, либералов и той части демократов, которая против рабства. Партия, организованная нами некоторое время тому назад в масштабах одного штата, уже выросла до размеров общенациональной… Мы приняли название «Республиканская», — так называлась — вы, наверно, помните — партия Томаса Джефферсона».

Джон Браун сложил письмо. Лицо его пылало.

— От кого это, отец? — спросил его Оуэн.

— От Дугласа. Пути господни неисповедимы! — больше он ничего не сказал, но ветер степей ощущался в его голосе.

В декабре пронесся слух, что губернатор и его прорабовладельческая клика собираются захватить Лоуренс. Услышав это, Брауны тотчас же собрались туда. Приближаясь в час заката к городу, экспедиция выглядела довольно странно: старая кляча, запряженная в ветхий фургон, и семеро крепких рослых мужчин с кирками, саблями, пистолетами и ружьями. Джон Браун взял на себя командование маленьким отрядом. Начались переговоры между губернатором Шэнноном и теми, кто возглавлял движение против рабства. Человек пятьсот волонтеров собралось защищать Лоуренс. Они трудились дни и ночи, сооружая баррикады и редуты вокруг города. В воскресенье губернатор Шэннон приехал в город для переговоров, после чего было объявлено, что стороны достигли соглашения. Хотя условия его оставались еще в тайне, Браун, ликуя, написал в Нью-Йорк, что вторжение рабовладельцев и их сторонников в Канзас отражено. Миссурийцев отправили восвояси без боя, без драк, они даже не успели поджечь ни одного новорожденного города, не разгромили ни одной типографии аболиционистов. «Для всех противников рабства главная задача в настоящее время, — писал Браун, — не отступать ни на шаг, и тогда Канзас станет свободным штатом».

Но события в Канзасе пришлись не по душе рабовладельческой олигархии. Срочно были направлены в Вашингтон представители плантаторов, дабы выразить правительству их гнев. И президент Пирс, пославший в свое время военный корабль в Бостон за тем, чтобы доставить оттуда одного-единственного, дрожащего, закованного в цепи беглого раба, назвал тех, кто хотел сделать Канзас свободным штатом, «революционерами и анархистами» и отказал им в поддержке федерального правительства, пригрозив тюрьмой за «бунт и измену». Наоборот, для подкрепления рабовладельческих сил в Канзас были посланы регулярные войска; вслед за ними территория наводнилась вооруженными отрядами южан, — один такой из Джорджии разбил лагерь вблизи Лебединого болота, в том районе, где находился хутор Браунов.

Майским утром с землемерными приборами в руках, сопровождаемый «помощниками», Джон Браун проник к ним в лагерь. Южане приняли его за государственного землемера, стало быть, человека «проверенного», и говорили с ним, не таясь:

— Мы отсюда никуда уходить не намерены. С теми, кто занят своим делом, мы драться не будем. Но аболиционистам, таким, как эти чертовы Брауны, мы зададим перцу, выгоним их всех отсюда, а кое-кого прихлопнем, зато уж избавимся от них, как бог свят!

Они называли по именам намеченные жертвы, а Джон Браун с преспокойным видом записывал каждое слово в свой землемерный журнал.

21 мая рабовладельческие силы ворвались в Лоуренс, разграбили его и сожгли. Жители города с ужасом наблюдали это, но даже не подняли рук, чтобы защищаться.

Разбойничьи действия рабовладельцев вызвали волну всеобщего гнева в Америке. Великан Чарльз Самнер в своей громовой речи заявил, что это «преступление, не имеющее прецедента в истории». Он не побоялся назвать сенатора из Иллинойса Стефена Дугласа и Мэтью Батлера из Южной Каролины убийцами жителей Лоуренса. На следующий день, когда Самнер что-то писал, сидя на своем месте в зале сената, Престон Брукс, молодой конгрессмен из Южной Каролины, зашел сзади и ударил его толстой палкой по голове. Чарльз Самнер, истекая кровью, упал без сознания в проходе между креслами.

А тем временем Джон Браун, не мешкая, прискакал в Лоуренс. В ярости стиснув зубы, смотрел он на пепелище. Он был вне себя от возмущения: как это жители города не дали головорезам никакого отпора!

— Что же вы сделали? — гневно вопрошал он.

Кто-то попробовал заикнуться насчет «осторожности».

— Осторожность, осторожность! — презрительно усмехнулся Браун. — Надоела мне до смерти ваша «осторожность». Трусость это, и больше ничего!

Однако теперь уже поздно было что-нибудь делать, и Браун стал собираться домой, когда к нему подъехал паренек верхом на лошади и сообщил новость: на хутор Браунов явились молодчики с разъезда Датч Генри и предупредили женщин, что все, кому не нравится рабство, пусть убираются прочь из этих мест к субботе, самое позднее — к воскресенью, иначе их прогонят силой. Они сожгли два дома и магазин неподалеку, в Немецкой колонии.

Это переполнило чашу терпения Джона Брауна.

— Я сам займусь этой компанией, — сквозь зубы сказал он.

Настало время действовать. Браун созвал своих сыновей: Уотсона, Фредерика, Оуэна и Оливера — и договорился с соседом, что тот даст лошадей и подводу. Долго и тщательно готовили оружие. Тяжелое предчувствие охватило тех, кто наблюдал эти приготовления. Все знали, что Джон Браун намерен начать активную борьбу за свободу Канзаса, но никто еще не понимал, какие формы примет эта борьба. Наконец подвода тронулась, провожаемая напутственными возгласами.

Театр Форда в Вашингтоне, где был убит А. Линкольн.

Негритянские пехотинцы в армии северян.

Теодор Паркер (1810–1860).

Горас Грили (1811–1872).

Джон Браун развязал гражданскую войну. Последующие события еще больше расширили ее масштабы. Джон Браун понял, какой ценой завоевывается свобода. Он это увидел в ту страшную ночь, когда вместе со своими сыновьями подъезжал туда, «где темнел длинный неприветливый илистый ручей — Лебединое болото, запомнившееся ему как кровавое болото. Сорок восемь часов провели они в засаде и вышли оттуда лишь на третий день на рассвете, оставив позади пять изрубленных, изуродованных, окровавленных тел и плачущих вдов и сирот… Но впереди скакал высокий страшный всадник с суровым смуглым лицом и красными руками. Его звали Джон Браун. Свобода добывалась дорогой ценой» (У. Б. Дюбуа).

Джона Брауна объявили вне закона. Его дом сожгли, все хозяйство, какое он с детьми успел создать, уничтожили. Но Джон Браун только начинал свою войну с рабовладельцами. По ночам он возникал из тьмы в самых неожиданных местах и всюду сеял смерть.

Его называли сумасшедшим, маньяком, но многие его враги начали опасливо покидать Канзас.

А негры простирали руки к небу в немом экстазе: «Грядет свобода!» Они прокрадывались через границу и шли искать Джона Брауна. Крохотный степной городок Тейбор в штате Айова, с тремя десятками домов, превратился в главную станцию «тайной дороги» на западной границе. Здесь Джон Браун организовал повстанческий лагерь и начал готовиться к рейду. Старик был полон энергии, все его существо дышало силой.

Дуглас осунулся и похудел от непрерывных поездок в Бостон, Нью-Йорк, Сиракузы и Кливленд. Во вновь созданной республиканской партии не было единства: какие бы пункты ни включала она в свою программу, южные отделения тотчас же выдвигали контртребования о расширении рабства и возобновлении торговли африканскими невольниками.

В довершение всего верховный суд вынес приговор по делу Дреда Скотта, явившийся новой безусловной победой Юга.

Дред Скотт был рабом одного жителя Миссури, который вывез его с србой сначала в штат Иллинойс, а потом в форт Снеллинг в северной части Луизианы, находившийся на свободной территории. Будучи возвращен в Миссури, Скотт возбудил судебное дело о предоставлении ему свободы на том основании, что, проживая на свободной территории, он обрел статус свободного человека. Скотт выиграл процесс в первой инстанции, но его бывший владелец апеллировал в верховный суд штата Миссури и в Верховный суд Соединенных Штатов. В январе 1857 года председатель Верховного суда США Роджер Б. Тани объявил решение. В нем говорилось, что негры есть низшие существа по сравнению с белыми, что они не являются и не могут стать частью американского народа, что у них «нет никаких прав, которые белый человек был бы обязан уважать».