Руфин Гордин - Шествие императрицы, или Ворота в Византию

• Название: Шествие императрицы, или Ворота в Византию
• Автор: Руфин Гордин
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0674-6

Роман известного современного писателя Руфина Гордина рассказывает о путешествии Екатерины II в новоприобретенные области южной России, особенно в Тавриду — Крым, мыслившийся Потемкиным как плацдарм для отвоевания Царьграда — Константинополя.

---

Дороги размокли. Пришлось ждать, когда их подсушит солнце. Нетерпение, таившееся до поры до времени, с отъездом императора бурно вырвалось наружу, «Ехать, ехать, ехать!» — в один голос твердили все, не исключая и самой государыни. Но как ехать, когда колеса вязнут в раскисшей земле…

— Не попытать ли по целине? — озадачил всех Безбородко. — Она ровно гать выдержит экипажи.

Решено было испробовать. Ожившие травы переплелись корнями и держали. Движение было медленным — кони пробивали копытами девственную дернину, однако же тянули.

Солнце меж тем усердствовало. Оно выпаривало землю. Оно словно бы разделяло нетерпение измученных долгой ездою людей.

Наконец-то началась дорога к дому, к покою, к привычному быту. Сколько ж можно колесить!

Сквозь магический кристалл…

Ветвь двадцатая: май 1453 года

Итак, зловещие предвестья омрачили дух защитников великого города. Меж них все больше и сильней воцарялось уныние.

И тогда все знатные люди Константинополя подступили к императору. Они в самых решительных выражениях потребовали от него, чтобы он покинул город и отправился к христианским государям за помощью. Лишь тогда, когда он предстанет пред ними своею особой, тогда у них откроются глаза на грозную опасность, которая нависла не только над Константинополем, над Византией, но и над всем христианским миром. Ибо ненасытные турки не удовольствуются одною только Византией. Их воинственные полчища начнут движение все дальше и дальше на запад.

Император пребывал в великом смятении. Потрясение его было столь велико, что он на мгновение лишился сознания. А когда наконец пришел в себя, то дух его воспарил.

— Нет, — промолвил он. — Нет и еще раз нет! Я не покину город. И если враг ворвется в него, от чего спаси Господь, то я умру вместе со всеми, защищая его.

Пали духом не только греки, но и турки. Шел к концу второй месяц осады, а город, взятый в кольцо, с его ничтожным гарнизоном продолжал мужественно сопротивляться. И все усилия огромной султанской армии и флота были пока тщетны: ни один турецкий солдат не проник за стены Константинополя.

Меж тем султану доносили, что венецианский флот уже готов к отплытию. И что авангард его уже укрылся в бухте острова Хиос, откуда он вот-вот направится к Золотому Рогу.

В турецкий лагерь прибыли послы правителя Венгерского королевства Яноша Хуньяди. Он был великий воитель, а потому султан имел основание его опасаться и заключил с ним договор о трехлетием перемирии. Так вот, послы объявили, что их повелитель расторг договор и отныне считает свои руки развязанными.

— Я предупреждал тебя, о великий падишах, — осмелился напомнить султану Мехмеду старый везир Халил. — Тебе не следовало начинать эту войну. Теперь ты видишь, что она неугодна Аллаху. Против нас может ополчиться весь мир неверных. И что тогда?

Султан молчал. Он вовсе не желал отступать: Константинополь должен принадлежать ему! Что бы ни произошло, он добьется своего!

Мехмед решил отправить в город нового парламентера с условиями сдачи. Его выбор пал на сына вассального князя Синопа, в прошлом грека-ренегата, по имени Измаил.

Этот Измаил хорошо говорил по-гречески, к тому же у него были друзья за стенами города. Он употребил все свое красноречие на то, чтобы убедить императора и горожан принять условия султана.

— Каковы же эти условия? — спросил император.

— Я не знаю, — чистосердечно отвечал Измаил. — Великий султан ждет знатного переговорщика для того, чтобы сообщить ему их. Но я знаю лишь одно: город должен добровольно пасть к ногам повелителя правоверных.

Император и его советники долго колебались. Они помнили, какова была участь греков-парламентеров: султан предавал их мучительной смерти. Но все-таки они отправили одного добровольца.

Вопреки ожиданиям, султан обошелся с ним довольно милостиво. На этот раз его условия были таковы: ежегодная дань в сто тысяч золотых византинов либо выход из города всех его жителей с их имуществом и отдача его туркам…

Глава двадцатая Видение Полтавы

Грубость нравов уменьшилась, но оставленное ею место лестью и самством наполнилось; отсюда произошло раболепство, презрение истины, обольщение Государя и прочие зла, который днесь при дворе царствуют и который в домах вельможей возгнездились…

Так урезание суеверий и на самыя основательныя части веры вред произвело: уменьшились суеверия, но уменьшилась и вера, изчезла рабская боязнь ада, но изчезла и любовь к Богу и к святому его закону; и нравы за недостатком другого просвещения, исправляемыя верою, потеряв сию подпору, в разврат стали приходить.

Князь Щербатов

Голоса

Я там (во Франции) с восторгом опишу все те чудные картины, которые вы представили нашим взорам: коммерцию, завлеченную в Херсон, несмотря ни на зависть, ни на болота; флот, построенный в два лишь года каким-то чудом в Севастополе, ваш Бахчисарай, напоминающий Тысячу и одну ночь, вашу Темпейскую (Байдарскую) долину, ваши празднества, почти баснословные, в Карасу-базаре, ваш Екатеринослав, где вы собрали в три года более монументов, нежели иные столицы в три века; эти пороги, которые вы подчинили своей власти в ущерб авторитету историков, географов и журналистов. И ту гордую Полтаву, на полях которой вы отвечали подвигом своих семидесяти эскадронов на критики, которые невежество и зависть клеветали на вашу администрацию и опытность вашей армии. Если мне не поверят — вы в том виноваты: зачем сотворили столь много чудес в столь малое время и не гордились ими перед всеми, пока не показали их нам все вдруг.

Сегюр — Потемкину

Приехав сюда, надо забыть представление, сложившееся о финансовых операциях в других странах. В государствах Европы монарх управляет только делами, но не общественным мнением; здесь же и общественное мнение подчинено императрице; масса банковых билетов, явная невозможность обеспечить их капиталом, подделка денег, вследствие чего золотые и серебряные монеты потеряли половину своей стоимости. Одним словом, все, что в другом государстве неминуемо вызвало бы банкротство и самую гибельную революцию, не возбуждает здесь даже тревоги и не подрывает доверия, и я убежден, что императрица могла бы заставить людей принимать вместо монет кусочки кожи, стоило бы только ей повелеть.

Сегюр — графу Верженну

Знаете ли вы, почему я боюсь визитов королей? Потому что они обыкновенно очень скучные и несносные люди, с которыми надо держаться чинно и строго. Знаменитости, однако, еще внушают мне уважение. Мне хочется быть с ними умной за четырех. Но иногда мне приходится употреблять этот свой ум за четырех на то, чтобы слушать их, а так как я люблю болтать, то молчание мне изрядно надоедает.

Екатерина — Гримму

Здесь хватаются жадно и не разбирая дела за все, что может дать новую победу государству и царствованию Екатерины II. Здесь находят излишним считаться со средствами: начинают с того, что все приводят в движение…

Маркиз де Верак — графу Верженну

Все то же небо с прихотливо плывущими облаками, подобными лебяжьему каравану, раскинулось над караваном земным, все та же степь с редкими островками деревьев стелилась под копытами сотен лошадей.

Караван императрицы держал путь к Полтаве. Там ее и ее спутников ждал сюрприз. Его автор, объявив о сюрпризе, ограничился загадочным молчанием. Его содержания, как можно было понять, он не раскрыл даже самой государыне.

Сюрпризы светлейшего князя бывали, как всегда, ошеломительны. Уж на что император Иосиф был искушен в разного рода торжествах и сюрпризах, но и он не мог поверить тому, что город Алешки, против Херсона, был по велению Потемкина выстроен и населен малороссиянами за три месяца до их приезда, что Черноморский флот был создан за два года, что шелковая фабрика в Херсоне производит столь тонкие чулки, что пара помещается в скорлупе грецкого ореха… Можно сказать, что удивление было главным чувством Иосифа. Даже таких фейерверков и огненных потех ему не довелось видывать, и он расспрашивал главного фейерверкера, как их изготовляют.

Сам князь ускакал вперед, дабы должным образом распорядиться. Его сопровождали казаки и слуги, а кроме того, хор певчих, который постоянно находился в обозе и по призыву князя услаждал его слух духовными песнопениями. Он был неистощимым меломаном. И музыканты и музыка сопровождали его всегда.

Князь приговаривал: у всякого человека есть свои слабости, отчего бы и мне их не иметь, коли мошна дозволяет?

— Там небось любимец светлейшего капельмейстер Сарти готовит нам музыкальное представление, — предположил Безбородко. — И, конечно, быть ему грандиозным, как все у князя.