Руфин Гордин - Шествие императрицы, или Ворота в Византию

• Название: Шествие императрицы, или Ворота в Византию
• Автор: Руфин Гордин
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0674-6

Роман известного современного писателя Руфина Гордина рассказывает о путешествии Екатерины II в новоприобретенные области южной России, особенно в Тавриду — Крым, мыслившийся Потемкиным как плацдарм для отвоевания Царьграда — Константинополя.

---

— Экая благодать! — сощурилась Екатерина, блаженно потягиваясь на солнце. — И угораздило же тебя, князь, в такую-то погоду устраивать грохотанье и штурмованье. Не думаю, что картина эта станет тешить взоры.

— Никак нельзя сего экзерциса миновать. Флоту надлежит быть в полной готовности, благо турок вот он, под носом.

Князь имел в виду Очаков, где швартовался турецкий флот и угрожающе маневрировал близ крымских берегов. Очаков был бельмом на глазу. Агенты доносили: турки усиливают гарнизон, укрепляют крепостные сооружения.

С другой стороны Днепровского лимана, на Кинбурнской косе, стоял Суворов со своими чудо-богатырями. Турки то и дело покушались на этот клочок земли. Он представлял собою зримую опасность для Очакова. Они ждали вылазки. И сами норовили напасть. Противостояние это напрягалось, грозя сорваться. И всем флотским было ясно, что вот именно здесь начнется, и равновесие рухнет.

А Потемкин неистовствовал: Очаков был ему ненавистен. Если бы он мог, то разгрыз бы его зубами. Турки устроились под носом, под самым носом, и ничего нельзя было поделать. В случае войны Очакову должно было пасть первым. И он представлял себе, что вот эта деревянная крепостца — прообраз Очакова. На его глазах она будет сокрушена.

Избранные взошли на борт «Славы Екатерины». Взвился кейсер-флаг. Корабль при частично распущенных парусах медленно выплыл на середину залива и бросил якорь.

Благословенная тишина стояла над водами. Чайки безмятежно покачивались на волне. Иная из них, пронзительно вскрикнув, вспархивала и, держа в клюве рыбешку, уносилась куда-то за холмы.

Вдалеке показался фрегат. Он плыл неторопливо, на зарифленных парусах, медленно приближаясь к крепостце. И казалось, так же медленно минует ее и удалится восвояси, не решившись нарушить эту благостную тишину.

Но нет. Вдруг громыхнул правый борт, белые дымки повисли над кораблем, и в тот же миг ядра с грохотом расщепили бревна. Еще один залп, на этот раз брандкугелями, и дерево занялось. Пламя сначала нерешительно, а потом все жадней и жадней начало пожирать крепостцу.

Фрегат продолжал палить. Горящие бревна с треском рушились. Иные из них скатывались в залив и с шипением гасли.

— А где же князь? — неожиданно спохватился Иосиф.

Екатерина усмехнулась:

— Попросил дозволения быть на фрегате. Воистину «Страшный». Эк разметал. Молодцы артиллеристы! Небось и князь не удержался — самолично наводил да пальник прикладывал. Мнил перед собою Очаков, знаю я его.

Крепость обратилась в груду горящих бревен. Пушки фрегата замолкли, и слышен был лишь треск горящего дерева. На борт флагмана поднялись новоиспеченные контр-адмиралы Ушаков, Мордвинов и граф Войнович — они были на «Страшном». Явился и князь: как видно, он разрядился на фрегате, вид у него был довольный.

— Благодарю вас, господа, — обратилась к ним Екатерина, — вы стреляли метко, наверно, князь Потемкин немало тому способствовал.

— А как же, — вразнобой откликнулись моряки, — самолично наводил и стрелял, даже прислуга была довольна.

— А? Что я вам говорила! — торжествующе воскликнула Екатерина. — Разве ж он устоит? — И после паузы прибавила: — А ежели бы крепость не молчала, а отвечала? Да столь же метко, сколь и вы? — И, видя, что моряки замялись, с чисто женским лукавством закончила: — Тогда я бы, опасаясь за вас, направила мой корабль вам на помощь. Не то турок вас зажег. И остались бы от вашего фрегата одни головешки. Как от этой крепости.

Сквозь магический кристалл…

Ветвь семнадцатая: май 1453 года

Итак, 14 мая султан повелел перебросить батареи через наплавной мост к Влахернской стене, решив, что его флот, столь хитроумно проникший в Золотой Рог, находится в безопасности и более не нуждается в защите. Участок же стены, поднимавшийся на холм, казался ему уязвимым.

Турецкие хумбараджи открыли яростную пальбу. Они обстреливали этот участок стены на протяжении двух дней. Но разрушения были незначительны.

Султан гневался. Усилия его артиллеристов ни к чему не приводили. И он не мог их винить. И тогда он решил сосредоточить огневую мощь своих пушек на участке стены у реки Ликоса. К тому времени он был разрушен более всего и наспех заделан защитниками великого города.

Теперь обстрел начался с удвоенной силой. Он возобновлялся с первыми лучами солнца и длился от зари до зари. Чудовищная пушка Урбана могла стрелять с большими перерывами, нужными для того, чтобы ее зарядить. Зато массивные ядра ее наносили наибольшие разрушения.

Однако неутомимые защитники напряженно трудились каждую ночь. И к утру успевали заделать бреши. Так что туркам приходилось начинать все сначала.

В один из дней султану пришла в голову мысль подвести подкоп под одну из стен. Он приказал отыскать опытных землекопов и такой участок, где земля была податливей.

Землекопы нашлись, это были сербы из серебряных рудников. После долгих проб, которые велись по ночам, выбрали участок возле Харисийских ворот. Работа была адова — ее пришлось начать издалека, ход подвигался медленно, казалось, его никогда не окончить. В конце концов подкоп пришлось бросить: цель все еще была слишком далека.

Заганос-паша, правая рука султана, решил возобновить попытку на другом участке, близ Калигарийских ворот. Там стена была одинарной. И подкоп стал продвигаться быстрей.

Когда туркам казалось, что они уже близки к цели, греки обнаружили их тайную работу. Немедля сыскали специалиста-рудокопа. Его звали Иоганн Грант, он был из немцев. С его помощью удалось прорыть контрподкоп. И днем, когда турки спали после ночной работы, Грант зажег деревянные стойки, подпиравшие кровлю. Земля обвалилась, похоронив под собой спавших турецких землекопов.

Однако турки не оставляли своих попыток. Еще и еще раз подрывались они под стену у тех же Калигарийских ворот. Но теперь защитники были уже бдительны. Они обнаруживали подкопы с помощью мастера Гранта, умевшего, как он говорил, «слушать землю». Они выкуривали турок дымом и огнем из их нор, заливали водою из цистерн, предназначенных для заполнения рва.

Меж тем, видя, что все их попытки проникнуть в город с суши не приводят к успеху, турки предприняли новую атаку с моря. 16-го и 17 мая главные силы флота атаковали заградительную цепь в надежде разрушить ее. С кораблей был поднят оглушительный шум: гремели барабаны, хрипло ревели трубы, палили пушки.

В стане защитников города поднялся переполох. Забили во все колокола. По тревоге поднялись все те, кто оборонял цепь с моря и с суши. И атака была отбита.

Глава семнадцатая Из цепких объятий Крыма

Афанасий Нагой был послом в Крыму и многое претерпевал от наглостей Крымских, хотя выбиваем был Ханом из Крыма, чувствуя нужду его пребывания в сем полуострове, объявил, что он разве связанный будет выведен из Крыма, а без того не поедет, хотя бы ему смерть претерпеть.

Князь Щербатов

Голоса

— Я не соглашусь на новые завоевания. Достаточно Крыма. Я не допущу Екатерину утвердиться в Константинополе: для меня безопасней иметь соседей в чалмах, нежели в шапках. Этот замысел, возникший в пламенном воображении Екатерины, — короновать внука Константина в Константинополе — неосуществим.

— Это не устраивает и Францию. Но я вижу опасность в распространении России до Днестра.

— Вот тут, пожалуй, туркам придется уступить.

— Здесь более блеска, чем прочности. За все берутся, но ничего не завершают. Потемкин увлекается и бросает. Я знаю Потемкина: занавес опустится — и все исчезнет.

Диалог Иосиф — Сегюр

Я твердо убеждена, имея безграничное доверие к Вашему Императорскому Величеству, что, если бы наши удачи в этой войне дали нам возможность освободить Европу от врагов рода христианского, изгнав их из Константинополя, Ваше Императорское Величество не отказали бы мне в содействии для восстановления древней греческой монархии на развалинах варварского правительства, господствующего там теперь, с непременным условием с моей стороны сохранить этой обновленной монархии полную независимость от моей и возвести на ее престол моего младшего внука, великого князя Константина.

Екатерина — Иосифу

Всемилостивейшая государыня благоволили выехать из Севастополя… Граф Фалькенштейн был в Балаклаве и, оттуда возвратившись, встретил Ея Величество на дороге к Скели… потом, продолжая путь в одном экипаже, проехали долину Байдарскую, где каждый шаг являл зрению различные виды, составленные из живых картин в приятном смешении высоких гор, обиталищ, плодоносных дерев и неподражаемых неравностей местоположения. При окончании сей долины в урочище Скели, принадлежащем генерал-фельдмаршалу князю Григорию Александровичу Потемкину, Всемилостивейшая Государыня и граф Фалькенштейн изволили иметь обед и осматривали ближния окрестности текущей тут речки Биюк-Узень, изображающей водоскат в крутом падении на камни.