Кир Булычев - Операция «Гадюка»

• Название: Операция «Гадюка»
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-13105-1

В очередной том собрания сочинений Кира Булычева вошли произведения из цикла «Театр теней», повествующие о приключениях сотрудников Института экспертизы.

Содержание:

Вид на битву с высоты. Роман

Старый год. Роман

Операция «Гадюка». Роман

Составитель: М. Манаков

Оформление серии художника: А. Саукова

Серия основана в 2005 году

Издано в авторской редакции

---

Майор шмыгнул носом, возможно, всхлипнул. Было не холодно, но нельзя сказать, что мы находились где-то на юге, — замерзнуть не замерзнешь, но и загорать не ляжешь. И купаться не тянет.

— Пока что мы концентрируем силы, чтобы прийти на помощь Южной армии. Для этого мы должны отразить основное наступление ублюдков — на столицу. Для этого мы оттесняем их к озеру Глубокое. Среди вас есть кто-нибудь, кто раньше жил на берегах этого озера?

Никто не откликнулся. Я даже оглянулся, надеясь, что поднимется рука. Мне самому стало интересно, где расположено это озеро.

— Головой не вертеть! — прикрикнул на меня майор. — Глядеть мне в глаза и внимать!

— Слушаюсь, — ответил я.

— Когда подойдет время, я все тебе сам объясню, курсант, — сказал он, обращаясь прямо ко мне. — А сейчас — слушай.

— Слушаю.

— Вчера, как раз перед вашим приездом, — сообщил майор, — произошло отчаянное, я не побоюсь этого слова, отчаянное сражение между нашими доблестными войсками и ордами ублюдков. Мы вынуждены были уступить первую линию обороны и отойти на более выгодные позиции. Должен вам сказать, что оголтелым ублюдкам удалось ворваться в наш лазарет, где лежали страдальцы — отважные наши бойцы. Все они были зверски замучены. Но еще худшая судьба ожидала врачей и санитарок в лазарете. Вы можете догадаться, что они были изнасилованы и буквально растерзаны… и это ваши сестры и невесты!

Последние слова он выкрикнул, и по толпе курсантов прошла волна гнева. Я ощутил ее и был ею захвачен. Я еще не знал, кто такие ублюдки, мне еще не рассказали, чем же они отличаются от нас, хороших, благородных людей, но я знал, кого мне надо уничтожить для того, чтобы наступил мир на земле и чтобы вновь расцвели наши нивы и сады.

— Так как вы, мои друзья, — продолжал майор-идеолог, — попали под действие отравляющего газа, который враги распыляли с воздушных шаров, то сейчас мы перейдем к следующему уроку в курсе восстановления памяти. Мы будем смотреть фильм о нашем городе, о нашей довоенной жизни. Это делается с одной целью — помочь вам восстановить память и вернуть в ваши души то теплое, живое, родное, что не умерло и не могло умереть после диверсии ублюдков.

Широким жестом он показал на экран. Сейчас оттуда должна выскочить его ассистентка в серебряном трико.

Но за нашими спинами зажужжал старинного вида кинопроектор, и я увидел, как прямоугольником в глубине эстрады загорелся белый экран и на нем сначала побежали различные цифры и значки, означающие начало части. Потом пошел черно-белый фильм, очень для меня интересный, потому что именно с этого фильма и начиналась моя работа — я включился, я вспомнил, кто такой Михаил Степанович и кто такой я, Юрий Гагарин, — тезка первого космонавта и в то же время неполноценный инопланетянин, младший научный сотрудник без степени Института экспертизы, или, точнее, шестнадцатой лаборатории, — понимай как знаешь. Я вспомнил все, о чем вы знаете и без меня, и даже родинку на плече Катрин.

Но главное, я понял, что с этого момента я должен быть хитрым как змей — я не должен попасть под подозрение, тем более если они меня уже подозревают. По крайней мере человек во френче, который нас встречал, отнесся ко мне прохладно. Но ничего, я буду стараться. Стараться быть тупым, когда вокруг тупые, и становиться умным, когда поумнеют все вокруг.

Я отвлекся на несколько секунд, собирая свои мысли и приводя их в порядок, и постепенно увлекся фильмом, который нам показывали.

Это был довольно большой город, российский, без сомнения, российский, но чем-то чужой.

Если судить по погоде — город скорее был южным, чем северным.

Камера не спеша шла по улицам, мимо центра, где поднималось высокое, этажей в двадцать, здание гостиницы, затем еще несколько высоких, скорее деловых домов. Одно здание постарше, с колоннами, видно, там находилось какое-то городское учреждение. Троллейбус? Нет, троллейбус наш, обыкновенный, синий, только без рекламы на борту. Прохожие? Они одеты обычно, почти современно, хотя так теперь у нас не одеваются. Я увидел надпись «Булочная», а потом «Продукты», и эти вывески были естественными, даже не новыми, так что их никто специально для съемок не вешал.

Затем камера не спеша поехала по неширокой улице прочь от центра. И дома пошли двух-, трехэтажные, каменные. Мне захотелось увидеть название улицы, но я не успел его разобрать.

— Узнаете? — спросил голос майора со сцены. Требовательно спросил, так что не ответить было нельзя.

— Узнаем, — сказал неуверенный голос.

— Конечно, узнаем, — произнес второй. Но также не очень уверенно.

— А теперь нам придется увидеть то, чего вы не помните, потому что газовая атака произошла раньше, чем на наш город сбросили зажигательные бомбы.

И тут я увидел, что несколько следующих домов на этой улице были охвачены огнем. Возле них стоял народ, пожарные машины тянули к ним лестницы, пожарные разворачивали шланги.

— Так выглядит обычный жилой дом, — слышен был голос майора, — после попадания в него зажигательной бомбы с воздушного шара. Продолжайте смотреть, не отворачивайтесь.

Камера перешла на крупный план. Я увидел, что возле дома лежат убитые — две молодые женщины и девочка, — видно, они хотели убежать, когда начался пожар, но взрыв или куски кирпича убили их.

— Если вы узнали среди них своих сестер или невест, не стесняйтесь выразить свои чувства, — сказал майор деловито и скучно, как дежурная в крематории, которая руководит панихидой.

Он отрабатывал свой урок.

Но, видно, его работа уже начала давать свои плоды.

— Нинка! — вдруг закричал один из парней. — Нинка, это ты? Ты как туда попала?

Но кадр уже сменился другим: снова тела — на этот раз они выложены вдоль улицы рядком, как будто шеренга людей упала на спину.

И снова камера плыла над окровавленными лицами и телами.

На этот раз шум охватил весь зал. Люди вскакивали — они были готовы увидеть близких, и камера двигалась именно с такой скоростью и на таком расстоянии от лиц, что возникали сомнения, — и даже если у тебя нет жены или матери, ты начинал верить, что увидел именно их тела.

— Нет, нет! — останавливал майор обезумевших людей, бегая по сцене и как бы отталкивая их руками, не позволяя пробиться к экрану. — Давайте посмотрим теперь и на беженцев. Может, вы узнаете и среди них своих близких…

Дальше кадры показывали беженцев, сидевших на чемоданах, женщин и стариков, бессмысленно бредущих среди развалин.

И все эти кадры шли под вой, крики, топанье, сконцентрированное бешенство, негодование группы молодых сильных людей, лишенных разума, попавших в руки опытного гипнотизера, которому помогали и музыка, поднявшаяся до визга, и монотонный речитатив майора от идеологии, повторявшего:

— Смотри, твоя мать! Смотри, твой отец! Смотри, твой дом!

Я убежден, что никто, кроме меня, этих криков не слышал. Но я понимал, что в помещении класса достаточно светло и потому майор внимательно следит за своими учениками. А раз так, то он видит и меня, а если я не буду вести себя так же, как прочие ученики-курсанты, то я себя разоблачу.

Поэтому я, хоть в этом неловко признаваться, подпрыгивал, кричал, узнавая своих родных и свой погубленный врагом дом, кричал в такт все убыстряющейся музыке. Как это называется? Радение! То ли хлысты, то ли какие-то другие сектанты собираются вместе, надевают белые рубахи и прыгают под хоровые песни, пока не придут в раж и не ударятся в свальный грех.

Не переставая повторять заколдованные фразы, майор вдруг посмотрел через наши головы на дверь и кивнул. Я не посмел обернуться — это означало выдать себя. Майор наклонился к музыкальному ящику и убавил звук.

Потом сказал:

— Поворачиваемся направо и один за другим выходим в боковую дверь, идем и помним — все помним, все преступления наших врагов помним, несем в себе как чашу с кровью, пепел наших родных стучит в наше сердце, раз-два, раз-два…

Ага, он уже цитирует классиков, подумал я. От великого до смешного ровно два шага.

И тут я увидел, что боковая дверь, которая открылась незаметно для меня и рядом с которой стоял перешедший туда человек во френче, окружена по раме металлической полосой, чуть светящейся в полутьме, — это устройство было сродни тем, что бывают в аэропортах для проверки на металл.

Интересно, для чего здесь этот прибор?

Сразу стало видно, что за границей двери стоит нечто вроде пульта, и, когда первый из новобранцев прошел сквозь эту раму, по ней пробежали зеленые огоньки, а сам новобранец на секунду остановился, схватился за голову — я внимательно следил за его реакцией. Что бы то ни было — я был должен повторить его движения… если то же сделает и следующий курсант.