Роберт Шнакенберг - Тайная жизнь великих писателей

• Название: Тайная жизнь великих писателей
• Автор: Роберт Шнакенберг
• Издательство: Книжный Клуб 36.6
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98697-206-0

Из этой веселой, разудалой, бесшабашной и скандальной книги вы узнаете много нового о Шекспире, Байроне, Бальзаке, Марке Твене, Оскаре Уайльде, Конане Дойле, Джеке Лондоне, Агате Кристи, Хемингуэе, Курте Воннегуте и многих других. При том, что на все вопросы даются биографически точные ответы — ведь книга строго документальная, — неожиданности и сенсации подстерегают читателя буквально на каждой странице.

Великие, конечно, остаются великими — в литературе. А в повседневной жизни они ничем не лучше простых смертных. Ну и, конечно, ничем не хуже. Разве что… прикольнее!

---

Предметом споров, разумеется, был секс. Уитмен в своих стихах воспевал секс с откровенностью, доселе в Америке невиданной. Он выступал адвокатом мужского «братства», часто со сладострастием описывал мужское тело и неоднократно упоминал о достоинствах самоудовлетворения, что с первого появления в печати его «варварских воплей» вызвало волну гнева со стороны всевозможных поборников цензуры.

Уитмен, как никто другой, много писал об Америке, трубил о ней, воспевал ее. Его неуемные патриотические мотивы, нашедшие воплощение в таких стихотворениях, как «Слышу, поет Америка…», потом неоднократно использовались в слезоточивых роликах, рекламирующих американские автомобили, не говоря уж об избирательной кампании Рональда Рейгана «Утро в Америке». Всякий раз, когда Вуди Гатри или Боб Дилан начинали перечислять добродетели и грехи американцев, они брали пример с Уитмена.

Уитмен любил говаривать, что он сам и его произведения — это одно и то же и что «Листья травы» — история его жизни. В некотором смысле это действительно так, однако в жизни Уитмена было много всего и помимо поэзии. У него было восемь братьев и сестер, и двое из них страдали серьезными душевными заболеваниями. Сам Уитмен был здоров как конь, и душевно, и физически, и чувствовал себя не в своей тарелке, только когда вынужден был работать в помещении: в тесных кабинетах газетных издательств или в классе школы на Лонг-Айленде, где он учительствовал. Наконец в 1849 году Уитмен нашел применение своей клокочущей творческой энергии, приступив к работе над первым вариантом «Листьев травы», постоянно разраставшегося сборника стихотворений, который поэт многократно дописывал и переиздавал на протяжении всей жизни.

Шесть лет спустя сборник был наконец опубликован и получил высокую оценку от светочей американского литературного сообщества, спровоцировав при этом шквал негодования со стороны прессы и истеблишмента. «Приветствую вас, стоящего в самом начале грандиозной карьеры», — написал Уитмену Ральф Уолдо Эмерсон (разумеется, «скромный» поэт, ничтоже сумняшеся, включил этот отзыв во второе издание своего труда). У Уитмена появились свои последователи, но одновременно он сделался объектом нападок. В 1865 году министр внутренних дел Джеймс Харлан уволил Уитмена с должности, которую поэт занимал в Бюро по делам индейцев, в порядке борьбы за улучшение морального облика департамента. Шныряя вокруг стола Уитмена, Харлан наткнулся на последнее издание «Листьев травы». Много лет спустя знаменитый критик и публицист Генри Луис Менкен отозвался об этом инциденте так: «Тот день в 1865 году свел самого великого поэта из всех, кого когда-либо рождала американская земля, и самого жуткого осла на свете».

Большую часть Гражданской войны Уитмен провел в Вашингтоне, работая санитаром-волонтером и ухаживая за больными и ранеными солдатами. При этом он нашел время, чтобы отправить своего брата Джесса в психиатрическую лечебницу. В 1863 году другой его брат, Эндрю, умер в возрасте тридцати шести лет, оставив после себя двоих детей и беременную жену-алкоголичку, которая позже стала проституткой. Так что совершенно неудивительно, что Уитмен предпочитал общаться с калеками, а не с родственниками.

После войны он продолжил перерабатывать свой поэтический сборник. Уитмен часто посещал бейсбольные матчи, писал очерки о демократии и выстраивал то, что стало единственным длительным романом в его жизни, — связь с трамвайным вагоновожатым ирландского происхождения Питером Дойлом. В 1873 году Уитмен перенес инсульт, после которого левую сторону его тела парализовало. Он перебрался в Кэмден, штат Нью-Джерси, в дом своего брата, где и прошел остаток его жизни. Большую часть времени поэт проводил в ванной, плескаясь и распевая национальный гимн США «Знамя, усыпанное звездами», песню «Когда Джонни вернется домой»[21] и разнообразные итальянские оперные арии. В последние годы перед ним прошел настоящий парад знаменитых гостей, включая Оскара Уайльда, который заглянул, чтобы поболтать о том о сем и почерпнуть у старика мудрости. Второй инсульт, последовавший в 1888 году, совсем подкосил поэта, и четыре года спустя Уитмен умер. Ему было семьдесят два года — весьма почтенный по тогдашним меркам возраст.

ПРЕКРАСНЫЙ ГОЛУБОЙ ПОЭТ

Сексуальная ориентация Уитмена не была секретом для публики даже при жизни поэта. Стоило только однажды увидеть его, как все становилось понятно. А если не становилось, то, чтобы убедиться, достаточно было прочитать его «Песню о себе» с откровенно эротичными описаниями мужского тела. Этот мужчина определенно питал нежные чувства к другим мужчинам — по большей части к их неотесанной, неграмотной рабочей разновидности. Записные книжки Уитмена испещрены описаниями водителей автобусов, рабочих на пароме и прочих «грубых и не умеющих читать» мужланов, которых он встречал — или, выражаясь точнее, подбирал на улицах Манхэттена. Впоследствии Уитмен записывал в своей маленькой черной книжечке их имена, приметы и адреса:

Джордж Фитч — мальчик-янки — водитель… Симпатичный высокий парень, курчавые волосы, черноглазый…

Дэн’л Спенсер… что-то женственное… спал со мной 3 сентября…

У Калвер, мальчик в ванне, 18 лет…

Став постарше, Уитмен прекратил случайную охоту и перешел к длительным отношениям с Питером Дойлом, трамвайным вагоновожатым, с которым познакомился в 1865 году в Вашингтоне. Дойл был типично уитменов-ским персонажем. «Великолепный, большой, искренний, полнокровный, всегда божественно щедрый, работящий мужик» — вот как описывал его поэт. «Мы как-то сразу сошлись, — говорил Дойл о том вечере, когда они встретились. — Я положил руку ему на колено. Мы все поняли. Он не сбежал до самого конца путешествия, всю обратную дорогу он был со мной. С того дня мы стали наилучшими друзьями». Они оставались друзьями и, по всем признакам, любовниками до 1892 года, то есть до самой смерти Уитмена.

Гомосексуальные отношения, какими бы осторожными и благоразумными они ни были, считались в те времена скандалом, поэтому Уитмену приходилось порой идти на всяческие ухищрения, чтобы их скрыть. Он заменил местоимения в некоторых своих наиболее эротических стихотворениях с «он» на «она», смягчил кое-какие пассажи и даже изъял из более поздних изданий «Листьев травы» целые фрагменты. Упоминая о Питере Дойле в своих записных книжках, он пользовался шифром «16.4» (по инициалам Дойла: «Р» — шестнадцатая буква английского алфавита, a «D» — четвертая). В других местах он писал о Дойле «она». Когда один журналист во время интервью застал

Уитмена врасплох, поинтересовавшись, подразумевает ли идеальная мужская дружба гомосексуальную связь, поэт запаниковал и ляпнул, что у него есть женщина, родившая от него шестерых внебрачных детей. Стоит ли упоминать, что имя и местожительство этой воображаемой дамы так и остались неизвестны.

АВРААМ-ПАМ-ПАМ!

Уитмен был всерьез увлечен Авраамом Линкольном, которого он в 1865 году воспел в стихотворении «О, капитан! Мой капитан!». Во время Гражданской войны, работая санитаром в Вашингтоне, Уитмен часто видел президента и его конную гвардию на улицах города. Судя по сохранившимся описаниям их встреч, поэт считал долговязого политика лакомым кусочком:

«Я ясно видел лицо Авраама Линкольна, темное от загара, с глубокими морщинами и всегда обращенными на меня глазами, в которых заметно выражение глубокой скрытой грусти. Возможно, читателю доводилось видеть подобные физиономии (часто такие бывают у пожилых фермеров, моряков и т. п.), в которых, помимо невзрачности или даже уродства, читаются признаки превосходства, ускользающие, хотя и осязаемые, и делающие живость их лиц почти не поддающейся описанию, как невозможно записать запах природы, или вкус плода, или взволнованный голос, — именно такое лицо у Линкольна, все в нем странно: цвет кожи, морщины, глаза, рот, выражение. В классическом понимании красоты в нем нет ничего красивого, но глазу великого художника в нем открывается ценный образец для наблюдения, пир духа и источник вдохновения».

ТРОГАТЕЛЬНЫЕ МОМЕНТЫ

Предполагаемой склонности Уитмена к онанизму посвящено немало диссертаций. В самом деле, достаточно ознакомиться с его стихотворениями, пестрящими постоянными упоминаниями о прикосновениях (не говоря уж о таких строках, как «Дергая за сосцы моего сердца, пока из них не закаплет»[22]), чтобы сделать вывод: величайший поэт Америки был также и самым увлеченным поклонником самоудовлетворения. Конечно, во времена Уитмена такие вещи обычно именовали «самоосквернением». Мастурбация, или онанизм, считалась прямой дорогой к гомосексуализму. Даже такое светило тогдашней медицины, как Сильвестр Грэм, реформатор науки о питании и создатель грэмовского крекера, отзывался об онанизме как о «худшем из сексуальных отклонений».